В пять он был на месте встречи. Битан еще не пришел. Скип взглянул на экран телефона, но тотчас вспомнил, что здесь нет сигнала.
На западе солнце опускалось все ниже; свежело; ветер стих. Начинался приятный вечер: золотистые лучи расчертили холмы и горы, воздух стал чист, как весенний родник. Скип прождал час, но Битан так и не появился. Вернуться в лагерь одному? Но вдруг Битан все-таки придет, а Скипа на месте не окажется? Битан, чего доброго, рассердится и перестанет ему доверять.
Развитие событий, конечно, неприятное, однако можно было этого ожидать. Битан полон энтузиазма, да и вообще, он натура увлекающаяся.
На равнине не было никаких возвышенностей, куда Скип мог бы взобраться, чтобы высматривать своего начальника.
Вдруг телефон завибрировал, Скип взглянул на него и обнаружил, что батарея разрядилась до двадцати процентов. Он поспешил выключить GPS и закрыть «Google Планета Земля», а для верности еще и перешел на авиарежим, чтобы заряд расходовался медленнее.
В сгущающихся сумерках Скип приготовился ждать.
27
Кори сидела в единственном удобном кресле, в кресле-мешке с принтом от Питера Макса[19], которое досталось ей от предыдущего жильца, и пыталась читать затрепанный роман в мягкой обложке. Этим воскресным вечером свет лился в окна, выходившие на Джейд-Парк, и лучи расчертили пол на полоски, напоминавшие тюремную решетку.
Вдруг Кори поймала себя на том, что не читает, а лишь тупо водит глазами по строчкам на пожелтевшей бумаге. Она собрала волю в кулак и снова сосредоточилась. «Иногда в предвечернем небе проплывала белая, как облако, луна — украдкой, без блеска, как актриса, которой еще не пора на выход, и вот она в городском платье смотрит из зала, как играют ее товарищи, и стушевалась, не желая, чтобы на нее обращали внимание. Я любил находить ее изображение на картинах и в книгах, но эти произведения искусства очень отличались — по крайней мере, в первые годы, пока Блок не приучил мои глаза и мысль к более утонченным гармониям, — от тех, где луна показалась бы мне прекрасной сегодня…»[20]
Кори громко выругалась и швырнула книгу через комнату.
Та врезалась в полочку, на которой стояла в горшке маленькая цилиндропунция Бигелоу; в результате и кактус, и полка, и книга очутились на полу. По плиткам во все стороны разлетелась земля и черепки.
В Медсин-Крик, когда Кори училась в старших классах, она читала запоем. Садилась в свой «гремлин», парковалась под линиями электропередачи и глотала все, что удавалось раздобыть, — бульварную научную фантастику, триллеры, ужастики, иногда даже классику. Кори нравилось все, лишь бы книга уносила ее подальше от Медсин-Крик, от воплей матери-алкоголички, от школы с ее хулиганами и крутыми ребятами. Учителей Кори не слушала из принципа, и все же одного автора, упомянутого преподавательницей английского, она запомнила: Марсель Пруст, француз, который, по словам англичанки, писал книги, наполненные долгими пространными рассуждениями о его взрослении. Кори удивило, что человек всю жизнь только и делал, что вспоминал свое детство, — это каким же надо быть зацикленным на собственной персоне, чтобы накропать о себе монолог из миллиона слов! Но рассказ о Прусте ей запомнился, и однажды она взялась за «Поиски утраченного времени». Порой чтение давалось тяжело и навевало скуку, особенно потому, что в книгах ровным счетом ничего не происходило, но постепенно Кори подпала под обаяние лирически-мечтательной атмосферы и обращалась к циклу романов каждый раз, когда хотела забыться.
Но сегодня Пруст ей не помог.
Да и ничто не помогло бы.
Кори понимала, что погружаться в горе с головой просто нездорово. Внезапная гибель наставника заставила ее понять, насколько она одинока: недавно на службе, в чужом городе в этом пустынном штате. Кори подумывала о том, чтобы позвонить отцу или даже, как ни странно, Норе Келли, но им ее не понять: оба слишком далеки от ситуации. Единственный человек, к которому Кори хотела бы обратиться, — сам Морвуд, но это невозможно. Слишком поздно Кори осознала, что он был для нее больше чем начальником. Морвуд помогал Кори сохранять равновесие — он не был для нее вторым отцом, зато стал надежной опорой, так необходимой ей в начале карьеры.
Кори уставилась в другой конец комнаты, на беспорядок на полу, который сама же и устроила. Потрясение и душевная боль постепенно сменялись гневом и тревогой. Кори не удивилась, что этот напыщенный старый козел Лэтроп наговорил о ней гадостей. Он был против нее с самого первого дня — в молодой женщине, посягнувшей на его власть в лаборатории, видел угрозу. Лэтроп объявил виновницей пожара Кори, видимо рассудив, что его слово будет против ее слова. Но расследование наверняка докажет, что она вне подозрений.
Вдруг тревога нахлынула с новой силой. Кори рассказала Гарсии все как было, однако она не может быть на сто, на тысячу процентов уверена, что погасила горелку и выключила газ. Наверняка так и сделала — в лабораториях колледжа Джона Джея, где она работала по многу часов, в нее накрепко вдолбили правила безопасности, — но кто помнит все мелочи до единой? Это то же самое, что закрывать за собой дверцу машины.
Глупости, сказала себе Кори. Ее оправдают. Она точно знает, что пожар вспыхнул не из-за нее. Не может быть, чтобы она убила собственного наставника.
Сидя одна в квартире, Кори чувствовала себя беспомощной, не способной ничего предпринять. Недельный срок казался ей тяжелым бременем и уж никак не возможностью прийти в себя.
Кори снова выругалась, но на этот раз тихо, обдуманно. Она встала, смела в совок осколки горшка и несчастный кактус и выбросила в мусорное ведро, а книгу Пруста закинула на кресло-мешок. В одном Кори была убеждена: упиваться жалостью к себе — худший вариант из всех возможных.
«Вот мой личный номер».
Кори пошла в спальню, достала из сумки карточку Гарсии и, не дав себе времени передумать, набрала номер его мобильного. Старший агент ответил после двух гудков.
— Мистер Гарсия, сэр, — произнесла Кори, — это Коринна Свенсон.
— Слушаю.
Не дождавшись продолжения, Кори затараторила:
— Сэр, я благодарна вам за то, что вы дали мне недельный отпуск. Но я подумала и поняла, что хочу быть полезной… в любом качестве, — неубедительно закончила она.
Повисла короткая пауза.
— Вы уверены, Свенсон?
— Да, сэр. Мне нужно чем-то себя занять.
— Как пожелаете. Может быть, оно и к лучшему. Кстати, для вас нашелся промежуточный наставник.
— Как это? — О промежуточных наставниках Кори слышала впервые.
— Один сотрудник согласился понаблюдать за вашей работой, пока мы не найдем ему постоянную замену. Он уже несколько лет служит в Вашингтоне, но недавно приехал в Альбукерке, чтобы собрать доказательства по одному запутанному делу о мошенничестве. Этот человек задержится у нас на некоторое время, и ему уже приходилось руководить начинающими агентами. Ну как, согласны?
— Разумеется. Спасибо, сэр!
— Тогда осталось договориться с ним.
Прежде чем Кори успела еще раз поблагодарить Гарсию, он дал отбой.
28
Скип ждал на условленном месте, и его все сильнее одолевала тревога. Ноам опаздывал больше чем на два часа, солнце уже касалось горизонта.
— Митти, куда он запропастился?
Услышав свое имя, пес навострил уши и устремил на хозяина вопросительный взгляд. Скип почесал Митти за ушами, радуясь, что у него хотя бы есть компания.
Последний час Скип провел в поисках Битана: шел по его следам на дне высохшего озера, что оказалось совсем нетрудно. Но как только Битан углубился в травянистые холмы, след оборвался. Скип взобрался на несколько холмов, чтобы оглядеть окрестности сверху, но Битан точно сквозь землю провалился. Оставалось только вернуться на место встречи. Скип был уже готов удариться в панику.
В голове прокручивались десятки сценариев: Битан упал и получил травму; отыскал разбившуюся летающую тарелку и так увлекся, что потерял счет времени; он заблудился оттого, что сел навигатор; его ужалила гремучая змея.
Скип переключил телефон из авиарежима в нормальный и попытался отправить Битану сообщение, но связь отсутствовала: сигнал не удавалось поймать даже на вершинах холмов. Единственное, чего добился Скип, — разрядил батарею до пяти процентов. Пришлось выключить телефон, чтобы сохранить оставшийся заряд. Отсюда до лагеря не меньше шести миль, и Скип не был уверен, что без GPS сумеет в темноте найти среди скал тропу, поднимающуюся к плато.
Вскоре солнце, окруженное золотистым ореолом, скрылось за горизонтом, и все вокруг окутали сумерки. Скип знал, что в регионе Хай-Дезерт[21] темнеет быстро и дольше тянуть нельзя. С Битаном что-то случилось, а значит, надо идти в лагерь — без поискового отряда уже не обойтись. Но возвращаться придется в темноте, в безлунную ночь.
Скип встал и последний раз окинул взглядом высохшее озеро. Потом повернулся и посмотрел на далекий край плато Дьявола — отсюда тот казался черной линией на горизонте. Развалин смотровой башни не увидеть, они слишком далеко. Надо определить, в каком направлении двигаться, а для этого придется включить телефон. Скип только сориентируется и сразу его выключит.
Он нажал на кнопку и замер в трепетном ожидании. К его огромному облегчению, на дисплее возник логотип «Эппл».
Скип ждал, когда телефон загрузится. Наконец появился экран блокировки, но айфон издал звуковой сигнал, а индикатор батареи был красного цвета. Выругавшись, Скип ткнул пальцем в приложение «Google Планета Земля». Теперь он был вынужден дожидаться, когда GPS-приемник в телефоне поймает спутниковый сигнал и загрузит приложение. Приемник работал даже вне зоны действия сети, и нужные карты были загружены заранее, однако программе все равно требовалось определить местоположение устройства. Айфон расходовал энергию в бешеном темпе, и красная полоска все утончалась.