(1) Я получил от тебя письма, посланные через Телеса одно за другим, в которых ты просила меня прибыть возможно скорее в Кирену, что у тебя нехорошо сложились отношения с надзирателями, а с другой стороны, и муж не может вести хозяйственные дела, так как он скромен и привык жить далеко от политического шума. Я даже просил Дионисия, чтобы он отпустил меня, чтобы плыть к тебе, но, естественно, столкнулся с трудностями и захворал на Липарах. И вот теперь-то я увидал, как Соник и его семья очень хорошо относятся ко мне, ибо они заботились обо мне как подобает… так что я, который чуть не оказался в царстве Аида, жив еще, благодаря их дружескому уходу… (2) Относительно тех, о ком ты спрашиваешь, какую цену придавать тем, которые были мной освобождены, которые всегда говорили, что не покинут Аристиппа, пока у них будет возможность быть полезными ему или тебе, во всем доверяй им: вследствие моего образа воспитания и жизни ни теперь, ни впредь не могут оказаться плохими. Я советую тебе отношения с начальством устроить так, чтобы мой совет оказался полезен. Он заключается в том, чтобы не стремиться к большему. Лучше всего будет, если ты станешь вести свои дела, стоя выше всякого стремления к большему. Ведь они не смогут быть столь несправедливыми, чтобы ты оказалась неимущей. Ведь у тебя остаются два сада, достаточные даже для богатой жизни. Если одно имение в Веронике останется у тебя, этого будет достаточно для прекрасной жизни. (3) Я не зову вас презирать малые дела, но не давай малым делам приводить тебя в беспокойство, так как даже при больших делах гнев не является чем-то прекрасным. Если, когда я расстанусь со своей природой, ты захочешь исполнить мое желание, то, возможно лучше воспитав Аристиппа, отправляйся в Афины, выше всего ставя Ксантиппу и Мирто, которые часто умоляли позволить отвести тебя на /Элевсинские/ мистерии. Ведя с ними приятную жизнь, оставь надсмотрщикам в Кирене обижать тебя, как они хотят (ведь не обидят они тебя так, чтобы наступил твой физический конец), и попытайся жить с Ксантиппой и Мирто так, как мне было приятно жить с Сократом, ради дружбы с ними отказавшись от своей чопорности: там нет места высокомерию. (4) Если бы вместе с тем на этих днях в Кирену прибыл Лампрокл, сын Сократа, который был со мной в Мегаре, ты сделаешь хорошо, соединив с ним свою жизнь и любя его так же нежно, как своего сына. Если ты не хочешь больше ухаживать за девочкой, так как очень мучаешься при ее воспитании, /найми/ себе для этого дочку гражданки с Эвбеи, к которой можешь относиться как к свободной, и если ты хочешь сделать мне приятное, называй ее именем моей матери, Микой; я часто называл ее этим именем. Больше же всего поставь себе за правило заботиться о маленьком Аристиппе, чтобы он был достоин нас и философии: ее я оставляю как настоящее наследство, так как все остальное в жизни и начальников в Кирене он имеет своими врагами. (5) Ведь о философии ты мне ничего не пишешь, что ее кто-то отнимает у тебя. Так радуйся же, славная женщина, что ты богата этим богатством, находящимся в твоем распоряжении, и сделай владельцем его твоего сына, ведь я очень хотел, чтобы он был и моим сыном. Коли я умру и не наполню его (насладившись им) /своей мудростью?/, я доверяю его тебе, что ты поведешь его тем обычным путем, который свойствен хорошим людям. Будь здорова и не беспокойся обо мне.
(1) Податель этого письма Антипатр родом из Магнесии, в Афинах он давно описывает деяния эллинов; он говорит, что кто-то обидел его в Магнесии. Выслушай его дело и помоги, как можешь, возможно охотнее. По многим причинам было бы справедливо тебе помочь ему, а особенно потому, что когда у нас на одном собрании была прочитана речь, посланная Исократом, вступление ее он похвалил, а то, что опущены твои благодеяния по отношению к Элладе, он подверг упрекам. Постараюсь из них назвать немногие. (2) Исократ не выяснил ни твоих благодеяний по отношению к Элладе, ни благодеяний твоих предков, не разрушил и той клеветы, которая распускается некоторыми по отношению к тебе, он не пощадил и Платона в посланной тебе речи. А ведь следовало бы, чтобы он не скрыл существующую у вас близость с нашим городом, но сделал бы ее ясной и твоим потомкам. Так как издревле был у нас закон никакому иноземцу не давать права быть посвященным /в Элевсинские мистерии/, Геракл, желая получить это посвящение, стал приемным сыном Пилия. (3) Раз это так, то Исократу следовало обратить к тебе свою речь, как к нашему гражданину, так как род ваш идет от Геракла, а затем оповестить о благодеянии по отношению к Элладе со стороны твоего предка Александра и других. Он же теперь умолчал о них, как о каких-то несказанных бедствиях. Когда Ксеркс отправил в Элладу послов с тем, чтобы требовать земли и воды, Александр убил послов. Позднее, когда варвары двинулись целыми толпами, эллины собрались в нашем святилище Геракла; и когда Александр открыл эллинам предательство алевадов и фессалийцсв, эллины, вновь двинувшись в поход, были спасены Александром. (4) а ведь об этих благодеяниях должны напоминать не только Геродот или Дамаст, но также тот, который в своих /трактатах/ об искусстве риторики заявляет, что вследствие похвалы, воздаваемой предкам, слушатели должны стать более благосклонными. Следовало показать те благодеяния твоих предков, которые были совершены в битве при Платеях при Мардонии, а затем и последующие. Таким образом, написанная о тебе речь заслужила бы со стороны эллинов большее расположение к тебе, чем если ничего хорошего не говорить о вашем царстве. Нужно было рассказать и о прежних событиях, совпадающих с цветущим возрастом Исократа, когда, как он сам говорит, полным цветом цвело его дарование. Но, конечно, ему следовало разоблачить и клевету, главным образом идущую от олинфян. (5) ведь кто счел бы тебя таким легкомысленным, чтобы в то время, как с тобой вели войну иллирийцы, фракийцы, а кроме того, афиняне, лакедемоняне и другие эллины и варвары, ты бы начал войну против олинфян. Но об этом нельзя распространяться в письме. То, о чем нелегко сказать первому встречному и что долгое время всеми замалчивалось, тебе полезно узнать, говорить об этом я считаю справедливым и думаю, что за такое известие ты должен воздать Антипатру вполне заслуженную благодарность. Относительно области олинфян, что издревле она принадлежала Гераклидам /а не халкидянам/, податель этого письма об этом рассказывает, как единственный и основывающийся на самых достоверных историях свидетель.
(6) он говорит, что подобным же образом Нелей в Мессении, Силей в Алифи были убиты Гераклом как насильники и гордецы и что Мессения была дана в качестве залога для охраны Нестору, сыну Нелея, а брату Нелея Дикею — область Филлиды; Мессения много поколений спустя была отдана Кресфонту, а область Амфилолиса, принадлежавшую Гераклидам, взяли афиняне и халкидяне; равным образом Гераклом были убиты как злодеи и беззаконники Гиппокоонт, тиран в Спарте, Алкионей в Паллене, и Спарта была отдана во временное пользование Тиндарею, а Потидея и остальная Паллентская область — Сифону, сыну Посейдона, а Лаконику заняли сыновья Аристодема во время возвращения Гераклидов, Паллену заняли эретрийцы, коринфяне и ахейцы по своем возвращении из-под Трои, а раньше она принадлежала Гераклидам. (7) То же самое он рассказывает и относительно Торонеи, что Геракл убил сыновей Прота, бывших тиранами, Тмола и Телегона, а относительно Амбракии, что он, убив Клейда и сыновей Клейда, поручил хранить Торонею Аристомаху, сыну Сифона, которую, бывшую вашей, заселили халкидяне, а Лаодике и Харатте он поручил Амбракийскую область, потребовав, чтобы порученную область они передали тем, кто от них родится. А что касается недавних завоеваний Александра в земле эдонян, то об этом знают все македоняне. (8) И это не кажущиеся основания /Исократа/, не сотрясение воздуха звучными словами, но речи, которые могут пойти на пользу твоей власти. Так как, очевидно, ты заинтересован в делах амфиктионов, я хотел, чтобы Антипатр передал тебе сказание, каким образом в первый раз собрались амфиктионы и как, хотя они были членами Амфиктионий, флегии были лишены этого здания Аполлоном, дриопы — Гераклом, криссейцы — самими амфиктионами; все они, будучи амфиктионами, были лишены права голоса, а другие, взяв их голоса, стали участниками собрания амфиктионов; он говорит, что ты, подражая некоторым из них, во время Пифийских празднеств получил от амфиктионов как награду за поход к Дельфам два голоса фокейцев; (9) и вот тот, кто утверждает, что сообщает древние события на новый лад, а новые истолковывает на основании древних установлений, не передает ни о древних деяниях, ни о совершенных тобою недавно, ни о тех, которые совершились в промежутке времен. И кажется, что об одних он ничего не слыхал, о других не ведает, а о третьих забыл. К тому же, призывая тебя к справедливым деяниям, этот софист в качестве примера восхваляет богатство и возвращение Алкивиада, а гораздо более великие и славные деяния, совершенные твоим отцом, оставляет без внимания. (10) Ведь Алкивиад был изгнан за безбожие и, причинив много зла своей родине, вернулся туда; а Аминта, уступив при каком-то восстании царскую власть, удалившись ненадолго, после этого вновь продолжал царствовать в Македонии. А Алкивиад затем опять был изгнан и позорно закончил свою жизнь, а твой отец так и состарился, царствуя. Он поставил тебе в пример и монархию Дионисия, как будто тебе следует подражать самым беззаконным, а не самым достойным и ты должен сравниться с самыми плохими, а не с самыми справедливыми. А в своей книге /об искусстве риторики/ он сам говорит, что нужно приводить примеры из жизни близких и родных; и вот, забыв о своих наставлениях, он пользуется примерами чужими, позорнейшими и совершенно противоположными своим же речам.
(11) И что самое смешное, он говорит, что, когда все это писал, он очень искусно противостоял нападкам упрекавших его за это писание учеников; они, побежденные силою риторики и не имея ничего возразить против этого, осыпали похвалами эту речь, и ей дали первую награду из всех речей. Но ты сразу поймешь способность Исократа точно рассказывать события и его образование из того, что жителей Кирены, поселенцев Батта, он сделал лакедемонянами, а на понтийского ученика указал как на преемника своей мудрости, из всех софистов, а ты видел многих, самого вонючего. (12) Я слышу, что у вас находится Феопомп, человек совсем закоченевший, что он кощунствует на Платона и притом на того Платона, который положил начало начал при Пердикке и до конца своих дней страдал, если между вами происходило что-либо враждебное и не соответствующее братской дружбе. Чтобы Феопомп прекратил свои резкие выходки, прикажи Антипатру прочитать для сравнения ему из Эллинских событий и тогда Феопомп поймет, что правильно всеми отвергнут и несправедливо он осыпан твоими благодеяниями. (13) А равным образом и Исократ, когда он был юным, вместе с