наведенный характер.
Генерал нахмурился.
— Выходит, что Конгрегация нанесла упреждающий удар?
— Так точно, товарищ генерал-лейтенант.
— Вашу мать! — рявкнул Антон Карлович на притихших штабистов. — Пока мы начнем военные действия против ковенов, они нас тут укокошат в собственном доме. Надо немедленно выступать! Тихомиров! Почему вы до сих пор не на марше?!
— Эпидемия, — спокойно пожал плечами победитель Сарнагарасахала. — У меня треть личного состава из клозета не вылезает.
— Серуны хреновы! — побагровел Мезенцев. — Что мне наверх докладывать? Извините, мол, Юрий Владимирович, непобедимая и легендарная поголовно обосралась?! Причем не в переносном, а в буквальном смысле!!
— Вам лучше знать, что и как рапортовать в Москву, — меланхолически ответил Тихомиров, причем в его устах слово «рапортовать» уж больно смахивало на «доносить».
Антон Карлович судорожно стал глотать ртом воздух. Казалось, его сейчас хватит удар. Слава богу, на глаза генералу попался несносный младший лейтенант из подразделения «этого наглеца» Макеева.
— Чего уши развесил?! — затопал он ногами. — Дармоеды! За что вам тройное денежное содержание идет?! Ничего поручить нельзя! Вот я вас всех под трибунал отдам вместе с вашим командиром! Под расстрел пойдете! По законам, так сказать, военного времени!!
Молодой человек слегка побледнел, но по-прежнему держался твердо и уверенно. Тихомиров невольно залюбовался его самообладанием. Молодчина парень, настоящий офицер, хоть и без году неделя как получил звездочки. Вот на таких и держится Советская армия, а не на подобных кагэбэшнику орателях. Тоже мне пламенный трибун.
— Ваши соображения, товарищ младший лейтенант, — пришел он на выручку своему выдвиженцу.
Тот с готовностью стал докладывать:
— Как вы уже знаете, здешние мм… специалисты разных областей специфического воздействия на природу объединены в ордена, ковены. И в каждом таком ордене имеются свои целители, боевые колдуны, мастера управления погодой… Ну так вот, среди них есть только одно исключение — Братство Грайи. Этот ковен, как сообщили местные консультанты, объединяет только целителей, которые обязуются помогать всем, не требуя большого вознаграждения и не отказывая в помощи никому. Даже врагам Конгрегации.
У Мезенцева удивленно поползли вверх брови. От лица отхлынула кровь.
— Ну-ну, — заинтересовался Антон Карлович.
— Мы предлагаем обратиться к ним за помощью.
— Клин клином, так сказать? — хитро прищурился генерал-лейтенант, к которому мигом вернулось хорошее расположение духа. — Бить врага его же собственным оружием?
— Так точно, — подтвердил Серегин.
— А пойдут на это маги? — все еще сомневался Мезенцев. — Вдруг да заартачатся? Мы все-таки пришельцы, агрессоры, по их мнению.
— Уже согласились, — доложил Артем.
— Как?!
— Аор и Алтен связались с их кормчим, и тот обещал прислать специалистов.
Антон Карлович снова побагровел.
— Самоуправством занимаетесь?! Кто дал вам право принимать столь ответственные решения без согласования с вышестоящим начальством?! Да я… Под трибунал!!
Тихомиров вздохнул. С кем воевать приходится.
— Вопрос согласован.
— С кем?! — огрызнулся руководитель ОГВ.
— С непосредственным начальником особого подразделения, то есть со мной.
— А… а… а…
Но затевать склоку с героем Сарнагара Мезенцеву было не с руки.
— Ладно, продолжайте, товарищи, — кивнул он. — А я пойду доложу наверх…
— Непременно, товарищ генерал-лейтенант, — с издевкой улыбнулся Тихомиров. — Как же без доклада-то?..
«Слыханое ли дело, — размышлял, возвращаясь с совещания, военврач Симонян, — сифилис или тиф тут лечат просто и радикально — заклятием или алхимическим отваром повышают температуру тела до той, при которой возбудитель погибает, и держат ее нужное время. Если бедолага этого не выдерживает, ну что ж, на все воля судьбы и Неведомых. А вообще-то на здоровье и жизнь тут смотрят просто. Крестьяне скорее приглашают знахаря к корове, чем к детям и жене. Магия может остановить моровое поветрие, но может и не сработать».
Прочтя описание некоторых эпидемий, предоставленное Мак Арсом, Симонян почему-то подумал, что там, как и в их случае, не обошлось без вмешательства человека.
Вот не далее как вчера Алтен рассказала историю о том, как «пробудилось древнее зло».
Три сотни лет назад ужасное бедствие обрушилось на остров Кая. Вначале непонятный мор начал косить домашнюю скотину — коней, быков, верблюдов, слонов, коз, ручных куниц, виверниц-крысоловок и даже хомяков и белок, которых держали для увеселения детей. Затем стали умирать дикие животные — смерть одинаково забирала и крошечных полевок, и косматых пещерных медведей, и лесных львов. Даже птицы умирали. Лишь холоднокровных гадов, змей и тритонов обходила болезнь.
Потом начали умирать и люди. Болезнь не щадила ни старого, ни малого. И, чего не было прежде, ни один из заболевших не выживал. Вначале приходила непонятная тоска и кошмары. Далее люди внезапно корчились в судорогах, не могли выпить ни глотка воды — их тут же выворачивало наизнанку, кричали в бреду — и умирали не позже чем через месяц. Счастливы были те, кто уходил из жизни спустя несколько дней.
Маги и лекари находили, что болезнь эта состоит в родстве с бешенством, но известно, что водобоязнь передается лишь через укусы заболевших тварей, и никак иначе.
К счастью, предупрежденные своими магами, владыки окрестных островов вовремя перекрыли пути, идущие от Кая, и сжигали все корабли, что пытались отплыть от проклятого богами клочка земли. В конце концов, на Кае уцелело лишь несколько семейств, умудрившихся спрятаться в пещерах и недоступных уголках и ставших полубезумными от пережитого ужаса. Да еще крысы — хотя они и умирали первыми, но уцелевшие твари быстро расплодились.
И есть предание, что кошмар, уничтоживший почти сто тысяч человек, начался вскоре после того, как местные жители случайно раскопали древнее подземелье времен чуть ли не первой из Великих Войн.
Одним словом, врачу не грозило тут остаться без работы, и у Симоняна будет еще немало поводов утереть нос слишком зазнавшимся поклонникам целительской магии. Вроде этой юной соплюшки, подруги Серегина. Как ее там, Дарики?
Дарика закончила очередную процедуру и, попрощавшись с кряхтящим больным, отправилась мыть руки.
Когда неделю назад в их отряде началась непонятная хворь, она сразу предложила Ар-тему и сардару Мак-кеву свою помощь. Командир, озабоченный свалившейся на его голову бедой, махнул рукой: делай, мол, что хочешь, лишь бы толк был. Ар-тем же отнесся к словам ученицы более внимательно. Расспросил ее о том, что она думает по поводу болезни, поинтересовался, какие травы и снадобья ей понадобятся.
Девушка сказала, что пока не может дать точного ответа. Надобно поглядеть, послушать, поразмыслить. Что-то не нравится ей в этом недуге. А что — было пока непонятно.
Аор, как-то незаметно для себя самого поутративший скептицизм в отношении «дикарки» за время их недолгого знакомства и совместной работы, и Алтен, которая сразу же сошлась с юной степнячкой, тоже заинтересовались ее соображениями и даже вызвались помочь.
Для начала Дарика отправилась в полевой госпиталь, уже до отказа забитый недужными землянами и детьми Степи.
Осмотрев десятка полтора охающих и жалующихся на боли в животе бойцов, знахарка ужаснулась. По всем понятиям целительского искусства, ни один не имел шансов дожить до преклонных лет. Настолько изношенными оказались их еще такие молодые тела. К тому же несчастные были наполовину отравлены какой-то гадостью, которой их долго и, судя по всему, упорно пичкали.
Когда она сообщила об этом чужинским лекарям, то выяснила, что на жизнь воинов никто не покушался, и это вовсе не яды, а снадобья, вернее, то, что врачи иного мира почитали за лекарства. Правду сказать, они были сильнее, нежели большинство средств, используемых у нее на родине, но попутно калечили тело и разум, оказываясь чуть ли не хуже самой болезни.
К тому же у некоторых были свежие и еще плохо зажившие раны, полученные во время недавних боев с Сарнагарасахалом. Это осложняло лечение.
Дарика взялась пользовать нетяжелых больных, не имевших признаков дурной хвори.
Настойкой горной мандрагоры, введенной в кровь, очистила их сосуды от бляшек нутряного жира, который медики пришельцев (она так и не поняла — то ли надзирающие, то ли пытающиеся научиться чему-то) именовали «холестерин». Сборами, декоктами и тремя-четырьмя заклятиями привела в порядок почки и печень.
За ее действиями хмуро и недоверчиво наблюдал главный врач госпиталя, чернявый толстячок Симонян. Попутно расспрашивал о том, о сем. Цокал языком, качал головой.
Когда она рассказала, что лекарство от бесплодия можно получить, собрав и смешав десяток обычных трав, старший медикус пришел в настоящий восторг.
А когда, в ответ на его расспросы об куб-уббаве, она преподнесла ему пригоршню семян этого кустика, он поцеловал ей руку, словно правительнице.
Однако желтую трясучку, как ни билась Дарика, как ни помогали ей Силой и советами Мак Арс и Алтен, победить не удавалось. Особенно досталось степнякам. Среди них уже стали нередкими случаи смертельного исхода. Полное обезвоживание организма из-за непрекращающегося поноса — и конец.
Вот и порешили они, что надобно звать на помощь целителей из ковена Братства Грайи.
Ар-тем как раз должен сегодня испросить разрешения у великого рассардара чужинцев. Но что-то он задерживается.
Сердце девушки сжималось от нехороших предчувствий.
— Дарика! — возник на пороге знакомый силуэт, отчего к горлу подступила теплая волна, а на глаза непроизвольно навернулись слезы.
— Ну что?.. — кинулась она навстречу парню, еле удержавшись от того, чтобы не повиснуть у него на шее.
— Все в порядке. Генерал Тихомиров нас поддержал, спасибо ему. А то…