Они ждали команды на возвращение. Ждали… и не дождались.
Все произошло обыденно и просто.
Однажды утром их разбудил отдаленный гром, донесшийся со стороны гор. А потом штаб не вышел на связь.
Радисты тщетно пытались вызывать Октябрьск. Зачем-то слушали пустой эфир, нарушаемый лишь шелестом атмосферных разрядов. Потом командир роты связи доложил капитану Анохину.
Пожав плечами, тот горько усмехнулся и приказал разведгруппе готовиться к выдвижению.
Спустя три часа они увидели башни и стены города — с распахнутыми и покосившимися воротами.
И все поняли.
Глотая слезы, бродили по опустевшему городу, по улицам которого горячий ветер гонял пожелтевшую бумагу, заглядывали в брошенные, пустые дома, словно хотели что-то найти. А потом стояли на краю дороги, обрывающейся в сильно приблизившееся ущелье, и мысль сделать еще несколько шагов и покончить со всем разом приходила, наверное, не одному из землян.
Но как бы то ни было, жить надо было дальше.
И сводный батальон снова вошел в город, размещаясь в пустых домах.
Потом из развалин и каких-то подвалов опустевшей Махаловки выползли на свет божий несколько грязных и напуганных дезертиров.
Затем к Анохину явилась депутация местных жителей и попросила сардара не покидать их, предложив отдавать за покровительство и защиту треть урожая.
Капитан согласился. А что оставалось делать? Жизнь-то продолжалась.
Вот вернется скоро из Степи его командир с товарищами, из-за которых, собственно, Анохина и упекли «на рубеж» (еще бы, такой скандалище закатил Мезенцеву, требуя всенепременно дождаться миссию Макеева и уже потом эвакуироваться), они соберутся за чаркой водки — и все наладится.
Не может не наладиться.
Разве ж они не советские люди, которым нет преград ни в море, ни на суше?..
Великая Степь, в пятидесяти километрах от Октябрьска
Алексей Костюк еще раз внимательно изучил выгравированную на деревянном складном веере карту этого мира, на которой синей линией был отмечен его маршрут. Потом положил рядом другую — отпечатанную на серой нейлоновой бумаге, наскоро изготовленную в картографической службе КГБ СССР. Прошло уже немало времени с тех пор, как он последний раз доставал ее из потайного кармана пояса.
Да, вот этот полуостров, похожий на вставшую на задние лапки мышь и называемый местными жителями Аккаб.
Сомнений быть не могло, ему осталось совсем немного до дома.
В это утро капитану было особенно легко.
Небо виделось ему особенно голубым и чистым, и никакой сапфир не мог сравниться с ним. Облака, нежные и прозрачные, плыли в нем фантастическими парусниками.
Через густые кроны пробивались лучи клонящегося к закату солнца. Запах лесных трав пьянил.
Ему хотелось петь или сочинять стихи… Да, на далекой Земле он ведь сочинял стихи, и, как говорили знатоки, довольно неплохие. Обязательно надо будет вновь заняться этим.
Чувствовал себя полным сил и молодым.
Судьба подарила ему величайшее счастье… Радость от чистого познания нового, никем из его земляков прежде не виданного и не изведанного, переполняла его, насыщая все существо какой-то доброй эйфорией.
Это ведь не последнее его путешествие, далеко не последнее. Впереди еще много новых земель, стран и городов. Гораздо больше, чем Алексей оставил за спиной.
Холодные бескрайние леса Сивура и синие от ковыля степи Карраса, руины древних городов и города живые, полные жизни и людей. И бесконечные дороги, которые ему предстоит пройти…
Немного нашлось бы в этом мире тех, кто был так же счастлив, как он. И уж точно — из всех еще оставшихся здесь своих соотечественников Алексей Костюк был самым счастливым.
Он возвращался домой…
Эпилог
Нет, провал проекта «Порог» вовсе не прекратил разработку проблемы перемещения между мирами. Просто было принято решение (кем и как, в данном случае неважно) временно прекратить поиски пути в иные измерения, до тех пор пока теоретики не найдут способ надежно закреплять область перехода.
Конечно, те, кто возглавлял «Порог» и кто вложил в эту невероятную затею силы и душу, переживали свой провал, но с течением времени успокоились и они — благо многочисленные служебные обязанности не давали им слишком сильно предаваться тоске.
Естественно, кое-какая информация ушла на сторону, и некоторое время в народе гуляли разные смутные слухи.
То о посадке где-то на Памире космофлотилии инопланетных агрессоров, накрытой ядерным взрывом, то о вратах в преисподнюю, которые случайно обнаружили геологи, бурившие сверхглубокую скважину, и о погибшей в боях с вырвавшимися оттуда легионами чертей гвардейской танковой дивизии…
Но затем стихли и они.
Тем более что нашлись более острые темы для обсуждения. Вроде подрыва на старой мине во время черноморского круиза лайнера «Адмирал Нахимов», по странному стечению обстоятельств оказавшемуся набитым разнообразными знаменитостями и высокопоставленными начальниками. (Это произошло, как назло, зимой, вдали от берега, да еще в семибалльный шторм, так что спаслось менее трех десятков из полутора тысяч команды и пассажиров.)
Несколько десятков людей из иного мира, казалось, бесследно затерялись на одной шестой части суши. И лишь все те же слухи — то о необыкновенном враче, излечивающем почти любые болезни, то о девушке, безошибочно предсказывающей землетрясения, — время от времени циркулировали в народе.
И уж совсем неудивительно, что публике остался неведом инцидент, приключившийся лет пять спустя в одной из дивизий ракетных войск. Когда полковник, возглавлявший особый отдел, под каким-то предлогом заманил к себе в кабинет комдива и еще какого-то офицерика и разрядил в них свой ПМ, после чего пустил себе пулю в лоб. В конце концов, офицеры тоже люди и тоже иногда сходят с ума, тем паче вскрытие показало у особиста неоперабельный рак печени.
А правда была уж слишком невероятной, чтобы люди, прикоснувшиеся к тайне, решились бы поведать ее еще кому-то, даже не имея в виду строгих подписок о неразглашении. И даже много позже, когда сохранение тайны вроде бы потеряло уже смысл, мало кто осмелился нарушить обет молчания.
Казалось, даже само это название — Аргуэрлайл — напрочь забыто, словно бы и не было никогда всей этой истории.
Собственно, на этом можно было бы поставить точку.
Но нет.
Тихий океан. Французская Полинезия.
Один из Маркизских островов. Август 1991 года
Жак Демют еще раз обвел взглядом место.
Когда (если) все получится, как они запланировали, то уже через год тут вырастет огромный порт с длинными пирсами, складами, волноломами, ажурными журавлями кранов. Вон те скалы надо взорвать, и в глубь острова проляжет канал, через который ежедневно будут проходить десятки судов под трехцветным флагом.
Канал из мира в мир.
Этот необитаемый островок, состоящий из обрывистых, изломанных базальтовых скал, поросших гибискусом, и узенькой полоски прибрежного песка с вереницей кокосовых пальм, должен был стать местом, где будет пробита граница между этим миром и одним из их бесчисленного множества, что заполняют вселенную.
И ему, обычному полковнику (пока полковнику), суждено сыграть в этом не последнюю роль.
Да, поручить курировать проект такой важности полковнику «Сюрте» — хорошо придумано. В России этим занимались чуть ли не десяток генералов, а в Штатах — аж три адмирала.
Кто заподозрит, чем именно занимается заурядный начальник отдела не самой сильной спецслужбы Земли?
Вот будет сюрприз для всех!
Да… Кое-кто уже считает Францию лишь старушкой Марианной в красном колпаке, безнадежно списанной на пенсию. Им предстоит пережить жестокое разочарование!
Пусть они не будут первыми, но именно с ними будет удача. Как раз Франция добьется подлинного успеха на этом пути.
Не русские, как это уже много раз с ними бывало, упустившие свое открытие из рук, и тем более не эти заокеанские выскочки, до сих пор переживающие свой провал (все было сделано вполне по-американски: взорвать пятьдесят-семьдесят килотонн вместо пяти, искренне полагая, что чем больше, тем лучше).
На островке нет сейчас никого, кроме ученых и роты спецназа.
Собственно, больше народа и не надобно.
Тот мир будет принадлежать им без единого выстрела.
Никаких колоний, никаких протекторатов, никаких заморских (или как лучше сказать в данном случае — «запроходных», «запредельных»?) департаментов. Только договоры о взаимной помощи и предоставлении концессий.
Тамошние туземцы с радостью отдадут все что нужно сами. Как земные аборигены отдавали золото и алмазы в обмен на побрякушки и скверное виски.
Конечно, рано или поздно конкуренты докопаются до принципа, на котором основано действие установки, которая не даст проходу захлопнуться.
Но на это уйдет пять или десять лет — не меньше, как клянутся яйцеголовые.
А за это время как далеко уйдет их страна? Сколько миров будет принадлежать им? Сколько русские, англичане и американцы будут еще их догонять?
Кто-то деликатно кашлянул за спиной.
Оторвавшись от приятных мыслей, Демют обернулся.
Позади него стоял сухонький старичок в очках, облаченный в бейсболку с дурацкой картинкой — Мэрилин Монро верхом на свинье, драную майку и полинезийское лава-лава.
То был Эжен Кромье — доктор физико-математических наук, ведущий сотрудник Парижского центра имени Жолио-Кюри. Именно его детищу предстояло стать главным в предстоящем ровно через сорок восемь часов действе.
— Ну, господин полковник, признайтесь, волнуетесь?
— Не без того, — кивнул Демют. — Дело ведь нешуточное.
— А я вот спокоен, — улыбнулся старичок.
— Вы, профессор, вижу, уверены, что этот ваш стабилизатор потенциалов сработает?
— Исходя из имеющейся информации, он должен сработать, — невыразительно ответил Кромье. — Так, во всяком случае, говорят формулы.
— А все-таки не могли бы вы хоть приблизительно указать, какой процент вероятности…