— Хорошо, тогда я отвечу сам. Думаю, ты убил первого задержанного, и собирался убить второго, а старшина тебе помешал.
Подождав несколько секунд, Сазонов поднялся.
— У меня был приказ, — сдавленным голосом признался разведчик.
— Кто его отдал?
— Я не могу сказать. Товарищ полковник, вам лучше не знать…
— Номер приказа?
Павел помотал головой.
— У него нет номера. Это был… это был устный приказ, неофициальный. Я не мог отказаться, понимаете, я не мог ему отказать!
Полковник подошел к двери. Прежде чем открыть ее, он обернулся к бывшему товарищу.
— Тот, кто отдал приказ — он твой командир, или начальник?
— Нет, — ответил Паша, — ты мой командир, но этому человеку не отказывают…
— Ты нарушил устав, — сказал Сазонов, — твои действия привели к срыву задания и поставили под угрозу жизни разведчиков. Это преступление.
Павел ничего не сказал. Когда полковник ушел, он еще долго смотрел, не отрываясь, на закрытую дверь, словно ждал, что тот вернется.
Ожидание это было напрасным.
Генерал Говоров просматривал сводки, подготовленные начальником штаба. Его внимание привлекло сообщение из-под Купавны о боях с батальонами тяжелых танков дивизии «Дас рейх». Бои продолжались весь вечер, и в результате немцы понесли большие потери — десять «Королевских тигров». Потери советских танкистов тоже были значительными, но большинство поврежденных ИСов после ремонта в полевых условиях можно было вернуть в строй.
В донесении подчеркивалась роль партизан в сражении, успех в котором в значительной мере был достигнут их ночной атакой на позиции немцев, не ожидавших такой дерзости. Говоров ненадолго задумался, а затем вызвал генерала Хромова, своего заместителя. Поздоровавшись, Говоров протянул ему донесение. Подождав, пока Хромов дочитает, генерал спросил:
— Борис Ильич, что вы думаете о партизанском движении? Похоже, оно может оказать поддержку наши войскам.
— Вполне возможно, — ответил Хромов, — надо узнать о нем побольше. Я бы поговорил с этим… — он еще раз взглянул на донесение, — Смирновым. Наверняка у них есть нечто вроде центрального штаба партизанского движения, координирующего действия отрядов…
— Весьма вероятно, — согласился Громов, — вот только… если этот штаб находится в Челябинске, то управляют им люди Троцкого.
Хромов задумался.
— Мне кажется, товарищ генерал, мы прыгаем выше головы. Предлагаю пока оставить взаимодействие наших войск с партизанами на низовом уровне. Будем накапливать опыт, и вести разъяснительную работу, шаг за шагом.
— Пожалуй, вы правы, — согласился Говоров. Только сейчас, немного отвлекшись от чисто военных вопросов, он осознал весь масштаб той работы, которую придется проводить на освобожденных территориях. Как выстраивать взаимодействие со ставкой Троцкого в Челябинске? К счастью, это не моя задача, подумал он. Вот только бы не сорваться бы в тридцать седьмой, мелькнула тревожная мысль… Говоров выкинул ее из головы — пока что военных забот хватает.
С облегчением он вернулся к ним.
Глава 34. КРЕПОСТЬ УРАЛ
Был уже поздний вечер, когда Максиму Литвинову, народному комиссару иностранных дел, позвонил американский посланник и попросил о срочной встрече. А дело не может подождать до утра, осведомился Литвинов, но посланник настаивал.
Устроить такую встречу было несложно — эвакуированные из Москвы в Челябинск органы государственной власти разместились на улице Спартака, там же открылись и посольства иностранных государств. Американское располагалась в пяти минутах ходьбы от площади Революции — на этом настоял Литвинов, последовательно проводивший политику сближения с Соединенными Штатами. С началом войны роль отношений между странами резко возросла. С потерей промышленных регионов европейской части Советский Союз нуждался в поставках стратегических ресурсов, и всю вторую половину сорок первого года шла интенсивная работа по согласованию номенклатуры товаров и маршрутов доставки. Быстрее всего удалось наладить поставку самолетов по воздушному коридору от Аляски в Сибирь. Американские летчики доставляли истребители и грузовые самолеты на побережье Аляски, а далее уже советские летчики перегоняли их в Красноярск. Но основной поток грузов шел из Калифорнии в порты Дальнего Востока, главным образом во Владивосток, и дальше транспортировался по Транссибу в Уральский экономический район. Японский флот постоянно атаковал тихоокеанские конвои, которые несли тяжелые потери — после атаки на Перл-Харбор американцы не могли выделить значительные силы на охрану конвоев.
Личные связи Литвинова и энергичная работа его команды сыграла ключевую роль в установлении и развитии тесных связей с США, так что неудивительно, что многие вопросы решались не только по официальным каналам, но и в неформальной обстановке. Нарком предложил посланнику зайти прямо к нему домой — благо что советская и партийная элита проживала совсем рядом с посольством — в огромном доме облисполкома, построенном в конце тридцатых на площади Революции. Сейчас к нему спешно возводили пристройки — жилья в переполненном эвакуированными городе катастрофически не хватало, так что даже Троцкий с семьей занимал всего лишь трехкомнатную квартиру, а Литвинову и вовсе пришлось обойтись двухкомнатной.
Литвинов позвонил на пост охраны, предупредив о скором визите. Американский посланник не заставил себя ждать, так что спустя несколько минут после телефонного разговора нарком уже приветствовал американца в своей квартире.
Джон Браун был молодым энергичным человеком, убежденным сторонником совместной борьбы с нацизмом, горячо одобрявшим курс Рузвельта на поддержку СССР в войне с Германией. Нарком пригласил Брауна на кухню, извинившись за непривычную обстановку. Американец заверил, что этого его нисколько не беспокоит.
— Так о чем пойдет речь, Джон? — спросил Литвинов и добавил: — Вы сказали, дело срочное.
— Надеюсь, вы согласитесь со мной, что я вас побеспокоил не зря, — ответил дипломат.
Он начал с того, что напомнил об уже давно ходивших слухах о странных боях в Тюрингии, в самом сердце Германии. Литвинов насторожился — эти слухи были ему хорошо известны, однако что именно за ними стоит, наркому выяснить не удалось. Возможно, в Главном разведывательном управлении Генштаба РККА знали больше, но с военными доверительные отношения у Литвинова не сложились — те настороженно воспринимали наркома, имевшего, по их мнению, слишком тесные связи с капиталистическими державами. А затем Джон сказал нечто совершенно неожиданное, или, лучше сказать, немыслимое.
— Параллельный мир, — переспросил нарком, — мир, в котором СССР и союзники в этом году победили Германию?
— Именно.
Литвинов откинулся на спинку стула.
— Джон, я не знаю, что и сказать. Понимаете, в это очень сложно поверить.
Посланник кивнул.
— Понимаю, и очень хорошо. Я тоже сначала не верил, когда мне сказали. Но потом предъявили доказательства.
— Какие именно доказательства? Они у вас с собой?
Американец покачал головой.
— Максим, это все, что я могу сказать. Через два начнется операция «Освобождение», по коридорам в наш мир из параллельного будут переброшены войска. Представляете, какие возможности открываются для нашей борьбы? — с энтузиазмом добавил посланник.
«Он играет со мной, — подумал Литвинов, — это какая-то шутка?» Нарком незаметно принюхался — нет, запаха алкоголя не почувствовал.
— Джон, как по-вашему, что я могу сделать с этой информацией? — спросил Литвинов. — Вы рассказываете невероятные вещи, но не можете подкрепить ваш рассказ доказательствами.
Американец кивнул.
— Я понимаю. Доказательства будут, и с каждым днем их будет все больше. Что же касается невероятных вещей… — посланник подмигнул, — кто мог поверить в начале семнадцатого года, что Россией будет управлять партия большевиков?
Однако нарком шутку не поддержал.
— Джон, буду откровенен. Мое положение в советском правительстве всегда было довольно шатким. Как вы понимаете, сотрудничество с капиталистическими странами не слишком хорошо согласуется с теорией мировой революции…
Говоря это, Литвинов сразу продумывал, что он скажет в оправдание, если НКВД уже установил прослушку в квартире.
— …конечно, сейчас нашу совместную борьбу против Германии никто не ставит под сомнение, но времена меняются. И если я приду с тем, что вы мне сообщили, к товарищу Троцкому, а эта информация потом не подтвердится…
— Подтвердится, Максим, не сомневайтесь, — сказал посланник.
Нарком пристально посмотрел на него — похоже сам он верит в то, что говорит. А что, если посланника обманули — парень молодой, идеалист…
Джон поднялся со стула.
— Мне пора, товарищ нарком. Поверьте, я знаю трудности вашего положения, и не могу вам советовать, как распорядится тем, что я рассказал. Но, думаю, в некоторых других наркоматах уже знают об этом. И разведка вашего генштаба тоже знает. Мы очень ценим вашу работу во благо народов СССР и США, и поэтому хотим, чтобы и вы тоже знали.
Джон, нисколько не смущаясь, смотрел прямо в глаза наркому. Литвинов кивнул.
— Хорошо, я подумаю, — ответил он. И, уже у двери, спросил с улыбкой:
— А кто там, в этом параллельном мире, у товарища Троцкого наркомом иностранных дел? Я, надеюсь?
Джон, помедлив, ответил.
— Не уверен, что я могу это говорить… Но, хорошо, если вы задали такой вопрос. Советским Союзом в параллельном мире управляет товарищ Сталин.
— Сталин? — опешил Литвинов. — Ну, знаете, это уже ни в какие ворота не лезет!
Посланник улыбнулся.
— Хорошего вам вечера, Максим. И еще раз извините, что побеспокоил.
Хорошего вечера, подумал Литвинов, закрыв дверь, да он издевается! Теперь уж точно не до сна…
Той же ночью Лев Троцкий стоял у окон своей трехкомнатной квартиры, выходящих на площадь Революции, и просчитывал, как поступить дальше. Он чувствовал подъем душевных и физических сил — как всегда в критический момент, когда требовались нестандартные решения, способные переломить ситуацию в нужную сторону. Интуиция подсказывала Председателю партии, что такой момент как раз настал. Сегодня днем Долгов, глава НКВД сообщил ему, что Сталин скрылся из-под надзора, причем при весьма странных обстоятельствах. В избе, где он проживал вместе со своим верным секретарем, были замечены следы нескольких людей, не имевших отношения к охране ссыльных. Вместе с этими людьми Сталин и его секретарь покинули установленное место проживания и проследовали в неизвестном направлении. Следователям удалось разыскать свидетеля — местного жителя, охотившегося в тех местах. Увидев в лесу группу вооруженных людей, он, укрывшись от греха подальше, наблюдал за ними какое-то время. Свидетель утверждал, что товарищ Сталин и его секретарь шли с завязанными сзади руками — то есть как пленники. «А вели их серьезные люди, — сказал свидетель, — это я сразу понял — и по виду, и по тому, как они шли». Свидетель сказал, что идти за ними он не рискнул — кто знает, что бы они сделали, заметив его.