— Где Троцкий? — спросил он, оглядев присутствующих.
Они молчали.
— Ну? — грубо повторил Абакумов.
— У него встреча, — сказал Литвинов.
— С кем?
— С товарищем Сталиным.
Абакумов, имея большой опыт допросов, сразу понял, что это правда. Выругавшись, он скатился вниз — надо было срочно позвонить Жданову.
Троцкого на ближнюю дачу привез Саркисов.
Выйдя из машины, Председатель партии критическим взглядом осмотрел неказистое двухэтажное здание, выкрашенное зеленым, и усмехнулся — вкусы у Кобы так и остались провинциальными.
— Лев Давидович, прошу, — вежливо, но с металлом в голосе сказал Саркисов, указывая дорогу. В дверях уже стоял Николай Власик, начальник личной охраны Сталина — дорогого гостя передали из рук в руки. Обошлось без обыска — видимо, по личному указанию вождя, иначе вряд ли начальник охраны отступился бы от протокола. Власик проводил Троцкого до дверей кабинета Сталина на первом этаже, и открыл дверь.
Сталин читал, сидя в кресле за столом. Увидев Троцкого, поднял взгляд.
— Здравствуй, Коба, — Председатель партии поздоровался первым.
— Садитесь, товарищ Троцкий, — Сталин вел себя подчеркнуто официально, нарочито не выделяя визитера из прочих, бывавших в этом кабинете, — располагайтесь, как вам удобно.
Не спеша осмотрев кабинет, Троцкий выбрал место за Т-образным столом и сел.
— В этой стране ты победил, — сказал он, — а потом убил меня. А я тебя всего лишь сослал в Сибирь, в знакомые места.
Сталин усмехнулся.
— Пришлось. Он никак не мог признать поражение и заткнуться.
Вождь остро взглянул на собеседника.
— Я признаю твое главенство, — сказал Троцкий, — ты был прав. Мировая революция провалилась. Надо было строить социализм в отдельно взятой стране.
— Чего вы хотите, товарищ Троцкий?
— Я публично признаю твое главенство, осужу то, что делал Троцкий здесь, в вашем мире, а ты оставишь меня во главе Восточного Социалистического Союза.
Сталин встал с кресла, раскурил трубку и прошелся вдоль стола. Ковер заглушал его шаги.
— Зачем нам это? — наконец, произнес он. — У нас есть проверенные товарищи — Жданов, Кузнецов. Они вполне смогут достойно проводить политику партии на новых территориях. Зачем нам Троцкий?
Председатель партии усмехнулся.
— Проверенные товарищи… Коба, я видел их. Каждый из них — лишь бледная тень тебя. В СССР не осталось личностей твоего масштаба, Коба — ты всех выжег.
— Личностей твоего масштаба… — повторил Сталин, — ваш, так сказать, здешний двойник думал по-другому.
— Я в курсе.
Сталин прошелся вдоль стола.
— Откуда мне знать, товарищ Троцкий, что вы не метите на мое место?
Тот усмехнулся.
— Во-первых, ты, наверное, уже слышал мое выступление на съезде. А во-вторых — кто сказал, что я не мечу?
Сталин остановился и в упор посмотрел на него.
— Потрудитесь объяснить свои слова, товарищ председатель партии.
Троцкий сохранял полное хладнокровие.
— Коба, ты создал страну, которая целиком зависит от тебя. Что с ней будет, когда ты умрешь? Кто возглавит ее, кто сможет ответить на новые вызовы? Жданов или Кузнецов? Или, быть может, Берия? Кто из них?
Сталин молчал. Троцкий, выдержав паузу, продолжил:
— Моя страна демократичнее твоей, Коба. У нас не было тридцать седьмого года, я не выжигал беспощадно всех, кто был со мной не согласен. Если ты умрешь раньше меня, и я еще сохраню силы, то да — я буду метить на твое место, потому что среди твоих соратников равных мне нет. Я устрою культ твоего имени, как ты устроил культ Ленина, и, прикрываясь цитатами из него и тебя, реформирую партию, чтобы могли появиться новые лидеры.
Вождь, пыхнув трубкой и выдержав паузу, произнес:
— У вас амбициозные планы, товарищ Троцкий, и вы не боитесь открыто их излагать. Вы хотите, чтобы я вам помог?
Троцкий усмехнулся.
— Достаточно, чтобы ты мне не мешал, Коба. С такими, как Жданов, я справлюсь сам.
Председатель партии поднялся.
— Вот то, что я хотел предложить тебе, Коба. Ну, а если я умру раньше тебя… — он усмехнулся, — что ж, тогда, похоже, моя страна превратится в филиал твоей.
Сталин подошел к Троцкому и тяжело посмотрел на него.
— Почему я должен тебе верить? — спросил он, наконец, отбросив политес.
— Потому что революция — это вся моя жизнь. Я не хочу, чтобы дело, которое мы начали, погибло. Надеюсь, ты тоже, Коба.
Сталин направился к своему креслу, уселся и указал на дверь.
— Идите, товарищ Троцкий. Я подумаю над вашим предложением.
Глава 49.НОВАЯ ОПАСНОСТЬ
Сталин принял предложение Троцкого, позволив ему остаться во главе Восточного Социалистического Союза. Вождь не стал вмешиваться в политическую борьбу на объединительном съезде, прошедшем во Дворце Советов в только что освобожденной от немецких захватчиков Москве параллельного мира. В этих условиях у Жданова и «ленинградцев» не было шансов устоять против Троцкого, и выборы в ЦК ВКП(б) Восточного Социалистического Союза они проиграли вчистую. Троцкий, сохранив за собой неформальное звание Председателя партии, убыл в Челябинск — там готовилось большое летнее наступление Красной Армии, имевшее целью выход к левому берегу Волги.
К началу августа вся территория Москвы, включая западные окраины, была полностью освобождена от немцев, как и северо-восток Московской области. На западе немцы дрались упорно, борясь за каждую деревню. Вермахт уже оправился от шока первого поражения. Гудериана отправили в отставку, так и не простив ему договоренности об оставлении центра столицы в обмен на выход войск с личным оружием. Место Гудериана занял Вальтер Модель — пожарный фюрера, гений оборонительной войны, беспощадный к местному населению. Установив жесткую дисциплину в войсках, Модель навязал Красной Армии изнурительные бои на западном направлении.
По коридорам между мирами в параллельный мир постоянно перебрасывались все новые и новые соединения. Проблема переброски авиации по-прежнему оставалась нерешенной — ширину коридоров не удавалось увеличить до необходимого значения. Тем не менее, казалось, общий баланс сил складывался в пользу сил Восточного Союза, пользовавшегося полной поддержкой СССР, победившего во второй мировой войне. Все ожидали, что в скором времени освобожденные около Москвы территории соединятся с Восточным Социалистическим Союзом, развивавшим наступление к Волге. Сопротивление немцев было незначительным — вероятно, фюрер не придавал решающего значения территориям от левого берега Волги до Урала. В самом деле, если за четыре года вермахту так и не удалось прорваться к важнейшим городам Уральского промышленного района, то в чем смысл держать там войска? Основное внимание немцы уделяли Волжскому Валу: ОКХ убедило фюрера, что широкая русская река с укрепленным правым берегом — непреодолимая преграда для войск Социалистического Союза. Правда, оборонительные сооружения Восточного Вала все эти четыре года сооружались ни шатко ни валко, потому что мало кто верил в возможность крупного наступления обескровленной Красной Армии. После первых атак советских войск из параллельного мира немцы зашевелились, но здесь появилась новая проблема — потеря Москвы и части Подмосковья сильно затруднило транспортное сообщение немецких войск, разбросанных по огромной территории. Чиновники военно-строительной организации имени Тодда не спали днем и ночью, пытаясь выстроить логистику в обход захваченных противником территорий, но все равно — отставание от графика строительства укреплений Волжского Вала с каждым днем только нарастало, и никакие угрозы не могли исправить эту ситуацию. Вальтер Модель, организовавший оборону на западе Московской области, провел инспекцию строившихся укреплений и отправил фюреру тревожное послание — если строительство и дальше будет отставать от графика, ему потребуются дополнительные войска, чтобы закрыть бреши в обороне. В ОКХ взяли паузу для размышлений — к требованиям подкреплений там всегда относились прохладно.
Лейтенант Шумов закончил проверку аппаратуры для установления очередного коридора между мирами и готовился ее подключить. Это был уже четвертый коридор лейтенанта, и он пребывал в той стадии развития молодого специалиста, когда после первых успехов кажется, что уже все освоил. Лейтенант прошел трехнедельные курсы подготовки в КБ-45, причем теорию им читал сам профессор Громов. Лейтенант мало что понял в физике плазмы, но практику окончил лучшим в группе — на гражданке работал слесарем в машинно-тракторной станции, поэтому с механизмами был на «ты». В результате Шумов простили огрехи с теорией и присвоили-таки квалификацию «командира запускающего подразделения».
— Внимание, подключаю питание, — произнес лейтенант строго по инструкции.
— Питание есть, — откликнулся оператор, отвечавший за трансформатор. Лейтенант и сам услышал характерное гудение и скрип запитанных током обмоток. Все шло штатно.
— Даю разряд, — сказал лейтенант.
Со стороны вакуумной камеры послышался глухой низкий звук, небольшое окошко слабо засветилось синим. Второй оператор запускающего подразделения склонился к окошку и снял показания монохроматора.
— Спектр в пределах нормы, визуально наблюдаю свечение, — доложил оператор.
— Устанавливаю коридор.
По инструкции это была финальная операция, после выполнения которой между мирами устанавливалась связь. Все шло, как обычно — от вакуумной камеры потянулся горизонтальный голубоватый цилиндр, с каждой секундой становившийся ярче. Стены цилиндра постепенно теряли прозрачность. Наконец, коридор образовался.
— Есть контакт, — сообщил оператор, следивший за излучением в вакуумной камере.
Ширина цилиндра постепенно росла, выходя на заданную величину — шесть метров в поперечнике. Именно такой размер сочли компромиссом между требованиями военных и возможностями инженеров. Теоретически ширину можно было еще больше увеличить, но с каждым дециметром величина необходимой для этого энергии удваивалась, так что стандартный коридор достигал именно такой ширины.