Комендант не обманул — действительно, группа американских экспертов прибыла на следующий день. Возглавлял ее профессор Стоун. Поздоровавшись с Сашей со сдержанной любезностью, он попросил показать архив. Саша продемонстрировал все двадцать ящиков.
— Это все? — недоверчиво спросил Стоун. — Мне казалось, архив общества гораздо больше.
— Больше, — сухо подтвердил Саша. Тебя бы туда, подумал он, с автоматом в руках, тогда бы ты понял цену каждого из этих ящиков… — Мы считаем, что все относящееся к экспериментам находится здесь.
— Хорошо, — ответил Стоун после короткой паузы. Саша вдруг понял причину прохладного отношения американца к нему — тот, видимо, не забыл демарш профессора Громова в Берлине: тот без предупреждения покинул советско-американскую исследовательскую группу, работавшую в рейхстаге. Что поделать — советское правительство требовало независимой от американцев работы по открытию коридоров. Громов блестяще справился с этой работой, но осадок в отношениях с американцами остался, за что и приходилось сейчас расплачиваться.
Стоун привез с собой команду фотографов, чтобы запечатлеть на пленку все добытые материалы. Надо отдать должное американцам, работали они профессионально и быстро. Всего в двадцати ящиках содержалось более трех тысяч страниц, в основном с текстом с обеих сторон — и это не считая того, что увез лейтенант Круглов, — так что работы фотографам хватало. Лабораторию устроили в одной из гостевых комнат на первом этаже — там проявляли пленки и печатали фото: Стоун лично контролировал качество снимков.
Лишенный возможности работать с архивом — ящики с документами утащили фотографы — Саша вышел прогуляться во двор замка: при ходьбе ему всегда думалось лучше. Однако углубиться в размышления о феномене параллельных миров не удалось — его окликнул доктор Стоун.
— Прогуляемся? — предложил американец.
— С удовольствием, — ответил Саша. Ему показалось, что доктор несколько смягчился. Впрочем, вряд ли эмоции или чувства руководили действиями такого профессионала, как Стоун, мелькнула мысль.
— Вы знакомы с квантовой механикой? — неожиданно спросил американец.
— В общих чертах, — осторожно сказал Саша.
— В общих чертах, — задумчиво повторил Стоун. Он говорил так, как будто собирался обсудить важную проблему, но еще не решил, как к ней подступиться. — Вероятностная интерпретация волновой функции вам известна?
— Квадрат волновой функции прямо пропорционален плотности вероятности обнаружить частицу в данной точке пространства, — отбарабанил Саша выученное на физфаке и решил, что пришла его очередь спросить: — А почему вы интересуетесь?
Остановившись, Стоун достал из кармана набитую трубку и не торопясь раскурил ее. Саше поневоле наблюдал все эти манипуляции.
— Ваше определение волновой функции — это интерпретация Шредингера, — сказал, наконец, Стоун. — В определенной степени оно верно, и, во всяком случае полезно при решении некоторых задач. По какому учебнику вы учились?
— По Фоку. «Начала квантовой механики»
Стоун кивнул.
— Я знаю эту книгу. Весьма неплохо, — оценил он с некоторым снисхождением, пыхнув дымом из трубки. — Фок — прекрасный специалист по многочастичным задачам.
— Полностью с вами согласен, — заявил Саша с ноткой вызова — тон собеседника ему не понравился.
— Занимались такими задачами?
— Не доводилось, — признал он.
Они сделали еще несколько шагов, а затем Стоун резко остановился и в упор посмотрел на Сашу.
— Я кое-что заметил, — сказал американец. — Например, папки в третьем ящике пронумерованы от первой до двадцать восьмой, но номера с десятого по пятнадцатый отсутствуют. Как думаете, почему?
Саша пожал плечами. Ответ на этот вопрос был таким — потому что это не вы рисковали жизнями по ту сторону границы между мирами.
— Надо разбираться, — ответил он примирительным тоном.
— В четвертом ящике то же самое, опять крупная недостача, — продолжил Стоун. Не отводя взгляда от Саши, он выпустил вверх дым из трубки. — Как думаете, что я обнаружу в пятом?
Саша развел руками.
— Давайте посмотрим вместе, — спокойно предложил он.
В глазах американца мелькну гнев. Вытащив трубку, он резко произнес:
— Александр, не валяйте дурака. Я знаю, что часть документов из ящиков изъята. Где они?
— Господин Стоун, ваши предположения не соответствуют духу союзнических отношений между нашими странами, — высокопарно ответил Саша. Эту фразу он заготовил уже давно — как раз на такой случай.
— Я могу сообщить о своих подозрениях коменданту, — сказал Стоун. — Что он обнаружит, если прикажет обыскать вашу комнату?
— Такой приказ будет противоречить нашим договоренностям.
Стоун, не отрываясь, смотрел на Сашу.
— Вы не боитесь, — наконец, сделал он вывод, — да, я вижу это. Значит, каким-то образом вы ухитрились вывезти документы…
— Я не понимаю, чего вы хотите, — вполне искренне сказал Саша.
Стоун раскурил погасшую трубку и двинулся вперед. Саша последовал за ним.
— Есть два варианта развития событий. Я абсолютно уверен, что часть архива — видимо, самая важная, — в ящиках отсутствует. Если я сообщу об этом коменданту, он задержит вас до выяснения обстоятельств. Американская бюрократическая машина работает медленно — как, впрочем, и любая другая — так что сколько продлится ваше пребывание здесь, я не берусь предсказать. Вы будете томиться здесь, а профессор Громов, мой блестящий коллега, надолго лишится своего любимого помощника.
— А второй вариант? — полюбопытствовал Саша.
— Я рад, что вы спросили, — отреагировал Стоун. — Второй вариант таков. Я ничего не говорю коменданту. Завтра, после того как мы закончим, и я проверю качество снимков, вы сможете уехать, забрав архив. Но мне нужно, чтобы вы мне кое-что пообещали.
— Что именно?
— Вы пришлете мне снимки бумаг, которые вывезли.
Саша молчал. Ответить утвердительно — значит, признать его правоту. Отказать — что ж, тогда он вполне может выложить все коменданту, и тогда ситуация начнет развиваться по первому варианту.
— Отвечает за операцию профессор Громов, — осторожно ответил Саша. — Если у нас по какой-либо причине обнаружатся бумаги, имеющие отношение к этому архиву и в настоящий момент отсутствующие здесь, я обещаю сделать все от меня зависящее, чтобы переслать вам их фотографии.
Стоун усмехнулся.
— Дипломатично. Молодец, Александр, вы быстро учитесь. Что ж, положусь на ваше слово.
Пару шагов они сделали молча.
— Вы поняли, почему я спросил вас о квантовой механике?
— Нет, — признался Саша.
Стоун с видимым удовольствием выпустил изо рта кольцо дыма. Немного поднявшись, оно растаяло.
— Квантовая механика придумана немцами, — ответил Стоун. — В начале тридцатых немецкая школа доминировала в этой области. Когда к власти пришел Гитлер, ученые потянулись за границу. Сейчас они в основном в Америке. Кто-то осел в Англии. Понимаете, к чему я?
— Примерно.
Стоун хмыкнул.
— Хорошо. Но, если только примерно, я уточню. Ведущие ученые в области квантовой механики находятся у нас. Параллельность миров — эффект квантовый, в этом нет сомнения. Я очень уважаю профессора Громова и всех ученых Советского Союза, но без нашей помощи вряд ли вы разберетесь в причинах, породивших параллельные миры. Учтите это, Саша. Нам надо сотрудничать, это в общих интересах.
Саша взглянул на Стоуна — кажется, американец говорит искренне. Он и в самом деле считает, что без помощи Запада советские ученые не справятся с проблемой. Прав ли он? Саша не знал — его знаний не хватало, чтобы оценить, так ли это.
— Я передам ваши слова профессору Громову, — ответил он.
Стоун, в очередной раз пыхнув из трубки, удовлетворенно кивнул.
Бюрократическая машина по управлению Москвой, получившая хороший пинок от генерала Говорова, со скрипом, но начала шевелиться.
К назначенному часу в кабинете Самсонова собрались почти все, кто отвечал за работу основных служб города. Говоров, имея по правую руку Самсонова, и таким образом демонстрируя всем, что первый секретарь готов исполнять его указания, произнес короткую, но выразительную речь, в которой обрисовал всю серьезность ситуации. Вопрос был поставлен ребром: как спасти город? Посмотрев, как идет обсуждение, Говоров оставил за главного своего начальника тыла и отбыл в штаб — там его ждало не менее срочное дело: организация обороны Московского укрепрайона. Мероприятия, подготовленные начальником штаба, следовало немедленно обсудить, откорректировать и принять к исполнению.
Времени на раскачку совсем не оставалось — ширина коридоров уменьшалась с каждым часом, и все меньше оставалось сомнений: в скором времени они закроются полностью.
Майор Крутов, командир батальона тяжелых танков ИС-3, осматривал в бинокль немецкие позиции вблизи деревни Захарково на западе Московкой области, на излучине реки Москвы
За плацдарм возле деревни шли тяжелые бои всю последнюю неделю. Немцы всеми силами хотели удержать позиции на правом берегу, с которых свободно простреливалась река и левый берег. Саперный взвод уже во второй раз наводил переправу для танков, но немецкие 88-миллимитровые пушки разбивали ее. Только после того, как диверсионный отряд, переправившийся ночью на немецкий берег, уничтожил батарею, переправу удалось навести, и советские танки вошли в Захарково.
И вот теперь поступил приказ — отвести войска с занятых позиций на левый берег реки Москвы.
Крутов догадывался, с чем был связан такой приказ — слухи о проблемах с коридорами между мирами доходили до передовой. А два дня назад эти слухи получили подтверждение — из штаба пришел приказ о переводе семейных бойцов «на другие участки фронта» в связи с возможным прекращением сообщения с большой землей. Добровольцы могли остаться. Батальон Крутова лишился двух десятков бойцов — в основном, вспомогательных подразделений, но потеря все равно была ощутимой. В штабе, правда, обещали восполнить потерю. Сам Крутов семьей еще не обзавелся — до войны не успел, а потом было уже некогда. Перспективу навсегда остаться здесь, в этом мире — таком похожем на тот, где майор вырос, и все же отличающимся от него — майор еще не успел осмыслить: в круговерти последних дней на это элементарно не оставалось времени.