Саша устало улыбнулся и снова зевнул.
Дома он наскоро поужинал вместе с женой и тут же лег спать, хотя еще и девяти не было. Снов не было, а разбудил его телефонный звонок. Это был Громов. Поздоровавшись, профессор спросил:
— Когда собираются запускать установку? — спросил он.
— Не знаю, наверное, скоро, — ответил Саша, глянув на часы: половина шестого. Шевельнулась тревога — Громов не стал бы звонить так рано, если бы не срочное дело.
— Узнай немедленно, — сказал профессор. Саша проснулся окончательно, — запускать ее нельзя, ни в коем случае!
— Почему? — ошарашенно спросил Саша.
— Произойдет катастрофа, — кратко ответил профессор. — Я сейчас еду к Синицыну, постараюсь его убедить. А ты езжай в КБ, и любой ценой предотврати запуск, если он уже готовится. Понял меня?
— Да, понял, — ответил Саша, прижимая трубку к уху и натягивая брюки, — уже еду.
— Держи меня в курсе, — распорядился Громов и, попрощавшись, повесил трубку.
Глава 59. НА ВОЛОСОК ОТ ГИБЕЛИ
После того, как Саша ушел, профессор Громов работал еще около часа, разложив исписанные формулами листы на широком столе. Он прошелся еще раз по основным пунктам расчетов, проверяя, нет ли ошибки. Затем сделал то же самое с материалами, принесенными Сашей.
Все сходится. Интересно, понимает ли Саша физический смысл того, что он сделал? Похоже, нет, иначе обязательно задал бы вопрос.
С минуту Громов простоял над столом, борясь с желанием немедленно снять трубку и позвонить Синицыну. Затем все же переборол себя — цена ошибки может быть слишком высока. Надо сделать паузу, и потом еще раз проверить выводы на свежую голову.
Профессор вышел на улицу. Стоял теплый августовский вечер, но уже чувствовалось приближение осени: по обочине дороги лежали опавшие листья, тополя и березы тронулись желтизной, и темнело неожиданно быстро. Слышались звонкие голоса играющих во дворе детей: игровой шум прервал голос матери, из окна позвавшей сына домой; тот идти не хотел.
Неужели глобальная катастрофа, предсказанная на кончике пера, действительно возможна, подумал Громов. По расчетам выходило так. Он специально попросил Сашу проверить свой результат совершенно другим способом, чтобы не осталось сомнений.
Ну вот, теперь их не осталось, не так ли?
В голове крутились формулы — точнее, их бледные образы, собранные в логическую последовательность, где все они составляли звенья одной цепи, и, если хотя бы одно звено разомкнется, вся цепь рассыпется. Громов еще и еще раз прогонял основные приближения, проверял их правильность — сколько раз уже было, что результат, казавшийся верным при первом рассмотрении, оборачивался ошибкой! Одна из опасностей в работе теоретика заключалась в том, что физик с достаточным кругозором мог объяснить любой результат эксперимента, причем так, что все выглядело логичным. Но логичное — не значит верное, это Громов усвоил давно, когда учился еще в аспирантуре.
Неожиданно он обнаружил себя стоящим перед домом, в котором жил. Значит, размышляя о проблеме, он сделал круг и вернулся к исходной точке. Поднявшись по лестнице на свой этаж, Громов, сдерживая себя, неторопливо открыл дверь, переоделся в домашнее и вновь подошел к столу.
Посмотрел еще раз на разложенные листы.
Нет, решил он, мне нужен хотя бы краткий сон, чтобы освежить голову.
Громов завел будильник на пять утра, разделся и лег. Приказал себе не думать о проблеме, а вспомнить вечерню прогулку.
Через пять минут он уже спал.
Профессор проснулся без десяти пять с ясной головой. За окном начинался рассвет, на востоке над горизонтом протянулась светлая полоса. Умывшись, Громов заварил крепкий чай. Прихлебывая, подошел к столу.
Через полчаса он принял окончательное решение. С генералом Синицыным его соединили почти сразу — хороший знак, подумал профессор: назначив руководителем КБ Андреева, генерал не выкинул меня из обоймы. Кратко изложив суть проблемы, он попросил о немедленной встрече. Генерал сделал паузу в пару минут, и, наконец, ответил:
— Ждите. За вами приведет машина.
Громов, поколебавшись немного, сделал еще один звонок — Саше. Это был запасной вариант — на тот случай, если Синицын промедлит.
Машина приехала примерно через час, а еще через полчаса Громов сидел в кабинете у Синицына. Генерал явно не испытывал восторга от того, что ему приходится заниматься делами в столь ранний час. Сухо поздоровавшись, генерал приказал кратко изложить суть вопроса еще раз.
— А где товарищ Андреев? — спросил Громов. — Я рассчитал, что он тоже будет здесь.
— Товарищ Андреев, возможно, присоединится позже. Как вы знаете, он занят выполнением важного правительственного задания.
Профессор оставил этот укол без ответа. Он достал из портфеля папку и открыл ее.
— Мои результаты вкратце изложены на первой странице. Здесь же, — он показал стопку плотно исписанных формулами листов, — дан подробный вывод. Думаю, в академии наук имеет смысл организовать комиссию по проверки моих расчетов.
— Организуем, обязательно, — согласился Синицын, — так в чем, по-вашему, проблема?
— Запуск установки Штирнера 28 июня 1918 года привел к появлению двух независимых ветвей мира. Это мы считаем установленным.
Синицын кивнул.
— Продолжайте.
— Вопрос в том, к каким последствиям приведет повторный запуск установки. Товарищ Андреев полагает, что ему удастся восстановить прерванную связь между мирами.
— Но у вас другая точка зрения, так?
— Да, товарищ генерал, — подтвердил Громов, — моя точка зрения другая. Моя исходная гипотеза заключалась в том, что запуск установки породит еще одну точку ветвления, то есть появится еще один мир.
— Да, я помню, вы говорили об этом. Так что же, ваша точка зрения изменилась?
— Именно так, товарищ генерал. — Громов постучал пальцем по папке. — Проверка гипотезы о появлении еще одной точки ветвления привела к совершенно иному результату. Сейчас я убежден, что повторный запуск установки приведет не к появлению нового мира, а к схлопыванию существующих двух ветвей в одну.
— И что это значит?
— Это значит, произойдет катастрофа, масштабы которой трудно оценить.
Генерал вперил острый взгляд в профессора.
— Почему?
— Поточу что почти тридцать лет миры развивались по-разному. Например, в мире Восточного Союза строительство Дворца советов завершено, а у нас на его месте котлован. Что произойдет, когда миры схлопнутся? Должен остаться лишь один вариант, и это должно быть нечто среднее от двух имеющихся.
— И что такое это «нечто среднее»?
— Груда развалин, товарищ генерал, — ответил Громов.
Генерал откинулся на спинку стула.
— И это только один пример, — продолжил профессор, — за тридцать лет такие различия, мелкие и не очень, накопились повсюду. Их усреднение будет сопровождаться колоссальным высвобождением энергии. Я не знаю, уцелеет ли вообще хоть что-то.
Генерал потер ладонью лоб.
— И что вы предлагает? — спросил Синицын.
— Для начала, — предотвратить повторный запуск установки Штирнера. Затем провести экспертизу моих результатов. Они получены, что называется, на кончике пера.
— То есть вы не можете полностью исключить ошибку?
— Не могу, товарищ генерал, — признал Громов.
Синицын, раздумывая, пробежался пальцами по крышке стола. Затем взял трубку и распорядился:
— Свяжите меня с профессором Андреевым… да, руководитель КБ-45. Скажите, это срочно. Если он дома, пусть едет в КБ.
Положив трубку, Синицын тяжело посмотрел на Громова.
— Надеюсь, вы ошибаетесь, — сказал он.
— Я тоже надеюсь, — искренне ответил тот.
Синицын кивнул.
— Собирайтесь, мы едем в КБ, — распорядился он, — там проведем рабочее совещание. А потом подумаем, как организовать экспертизу ваших результатов.
Когда Громов только начинал свой доклад Синицыну, Саша, запыхавшись, как раз достиг проходной КБ.
— Опоздали? — сочувственно спросил вахтер.
— Куда опоздал? — У Саши появилось нехорошее предчувствие.
— То есть как куда? — удивился вахтер. — На полигон. Сегодня же испытания.
— Испытания? — Сердце Саши упало. — Вы не ошиблись, Андрей Петрович? И почему так рано, еще шести нет!
— Вы разве не знаете? — снова удивился тот. — в исполкоме сказали, что такую нагрузку сети выдержат только ночью или рано утром, до начала рабочего дня. А иначе ваша установка весь поселок обесточит! Уж как Егор Кузьмич не упирался, а сделать ничего не смог.
— Да, так и есть, — пробормотал Саша. Он вспомнил, как на последнем совещании возникла эта проблема, и Андреев пообещал разобраться. Значит, не разобрался.
— Андрей Петрович, можно позвонить? — спросил он.
— Пожалуйста! — ответил тот и посторонился.
Саша набрал номер Громова. Длинные гудки. Трубку так и не взяли — видимо, профессор уже уехал.
— На какой полигон они поехали? — спросил Саша.
Вахтер заколебался.
— А вы разве не знаете? — спросил он с ноткой подозрения.
— Я болел, только сегодня выхожу на работу, — ответил Саша. — Пожалуйста, Андрей Петрович, это очень важно! Я должен поговорить с Андреевым до начала эксперимента.
Тот, испытующе посмотрев на молодого человека, решился-таки ответить.
— Точно не знаю, — сказал он, — мне ж документов не показывают. Но я слышал, говорили о полигоне номер два.
— Номер два, — пробормотал Саша. — Спасибо!
Прыжками взлетев по лестнице на второй этаж, он отпер свой кабинет. Слава богу, нужная папка, озаглавленная «Этап № 3. Экспериментальная проверка работы изделия» лежала там, где он и думал — в правом ящике стола. Найдя схему расположения полигонов, он мысленно ее «сфотографировал». Выносить папку с секретными материалами из здания КБ категорически запрещалась, и даже в экстренной ситуации Саша не решился нарушить запрет.
До полигона от здания КБ было примерно километров десять. Как быстрее всего добраться? Машины не было, автобусы туба не ходят…