Глава 8. Небо падает
В больницу Аню привезли на скорой с приступом аппендицита. Саму операцию, как и девушку, Хирург не помнил – в тот день пациенты шли сплошным потоком, как будто кто-то включил конвейер. К концу смены он и собственное имя бы не произнёс. А утром, когда хочется только одного – свалиться и заснуть, – обход. Вот тут-то он её и разглядел. Аня лежала возле окна и как будто дремала. Но когда он подошёл, она открыла свои синие, точно осколки неба, глаза, и Хирурга словно ледяной водой окатило. Потом ему долго казалось, что в небесной лазури просверлили дыры, чтобы взять синь для Аниных глаз. Хирург оробел и севшим голосом поинтересовался самочувствием. Аня прикрыла глаза и тихо ответила, что всё нормально. И с того момента Хирург пропал, влюбился, как подросток. Он злился на самого себя, но всё тянул и тянул с выпиской, пока Аня не сказала, что уходит под расписку. И тогда Хирургу ничего не оставалось, как пригласить её на свидание.
Он ухаживал по всем правилам: цветы, рестораны, вечерние прогулки… Рядом с Аней Хирург робел, точно прыщавый пацан. Она была удивительная. Сильная духом, несмотря на внешнюю хрупкость, с ироничным умом и вечным удивлением ребёнка. Широко распахнутые глаза казались далёкими Вселенными – такие же бездонные. В пушистые волосы хотелось зарыться и долго вдыхать запах. Среди светлых локонов над правым виском росла тёмно-пепельная прядь. Хирург сначала думал, что Аня специально красит её, чтобы выделиться, но, оказалось, с рождения. «Бог отметил», – пошутила она.
Вместе они были пять лет. Счастливых, чудесных, которые, казалось, обещали и дальше огромное и долгое совместное будущее. Но, как это бывает, – одна нелепая размолвка разрушила всё.
– Ты трус, Димка, – однажды сказала она, когда он устал и был не в силах что-то предпринимать. – Обычный трус.
И стала собирать вещи, а он не остановил.
Сначала думал, что вернётся. Поживёт без него, поскучает и примчится. Однако ни через неделю, ни через две Аня не объявилась. Характер тоже был ещё тот. Хирург маялся, места себе не находил, в одиночестве ему было неуютно, словно в одежде не своего размера. Ему не хватало её. Разбросанных вещей, запаха кофе по утрам, книг фэнтези, которые она обожала. И тогда он сломя голову, как мальчишка, помчался за ней.
Хирург звонил в дверь Аниной сестры, но ему долго не открывали, телефон молчал.
Он буквально выбился из сил и сел прямо там же, на ступеньку возле двери. Которая вдруг открылась.
– Что ты здесь делаешь? – холодно спросила Аня.
– Тебя жду, – честно сознался он. – Садись в машину, – пригласил он, – на улице холодно.
Он выжал газ, и они понеслись по пустынным улицам. Мелькали дома, чёрные деревья, бледные пятна фонарей. Вскоре выехали за город и снова поссорились.
– Отвези меня домой, – потребовала Аня.
Автомобиль рванул в разворот с места через две сплошных, нарушая все правила. И в тот же миг справа раздался глухой удар. Припозднившийся мотоциклист со всей своей скорости въехал в бок машины Хирурга.
«Откуда он взялся? – мысленно простонал он. – Ведь не было никого».
Молодой парень скорчился от боли на обочине, его отбросило на несколько метров. Одна нога была неестественно вывернута. Хирург вышел из машины и осмотрел мотоциклиста.
«Перелом», – диагностировал он.
– Аня, достань аптечку. Она в багажнике.
Аня молчала.
– Что ты там копаешься? – прокричал он. – Давай скорее!
Она продолжала молчать. Хирург обернулся: что с ней? Чтобы она и не выскочила помочь… Аня по-прежнему сидела на переднем сиденье, дверь с её стороны была смята.
Хирург медленно, будто во сне, распахнул машину – Аня не шевельнулась. Не очнулась она и тогда, когда он уложил её на свое пальто – над виском, прямо под пепельной прядью, этой чёртовой меткой, виднелась вмятина. В глазах навечно застыло удивление, точно она заметила вверху нечто поразительное. И тогда Хирург опустился рядом с ней, обнял и тоже поглядел на небо. Ему казалось, что оно смотрит на него, Хирурга, Аниными глазами. Они лежали целую вечность. Вокруг суетились люди, кто-то вызвал скорую, кто-то помогал мотоциклисту. А Хирург всё глядел в лазурь, укравшую Анины глаза, а после небо упало.
Глава 9. Пора в путь
Сказка про Скарамунт была хороша. В меру длинная и загадочная. О непознанном и понятном, о любви и игре в любовь, о вечном и проходящем. А история Хирурга – безнадёжная и больная, как любое горе. Когда все сказки и истории прозвучали, путники увидели, что лампа погасла, и над ней больше не кружат белые мотыльки. Флут пожелал им спокойной ночи. Все поднялись в свои комнаты и уснули. Ведь чай не зря был настоян на травах, дающих крепкий и глубокий сон. А сон – самое лучшее, что может случиться после сказки, ведь в нём любая история продолжается. И Хирургу всю ночь снились странные птицы-кометы, похожие на фениксов, – первые дети Скарамунта. Они вспыхивали, расцвечивая мрачный небосклон яркими огнями. И видение было такое чудесное, что просыпаться совсем не хотелось. Но всё волшебное когда-нибудь кончается, а впереди их ждала дорога, опасная и трудная.
Хирург проснулся рано, в окно ещё светила луна. Тени от горящих ламп побледнели и вытянулись. Некоторое время не мог сообразить, где он. А потом вспомнил, хотя больше всего хотел забыть или чтобы всё оказалось неправдой, злым розыгрышем. Эх, если бы переиграть, отменить, исправить… Как всегда, боимся мечтать, ведь мечты разбиваются вдребезги. Боимся начинать новые проекты, потому что отравлены сомнениями и неудачами. Боимся любить… Боимся летать, потому что боимся падать. А потом уже поздно.
Хирург посмотрел в окно: на луну, видимо, падала тень от облака, потому она казалась серой. Владелец гостиницы вчера рассказал сказку про радугу, исполняющую желания. Красивая история, только верить нельзя. Мёртвых никто не в состоянии оживить. Все эти истории о зомби, некромантах, магии вуду – бред. Наживка, чтобы он, Хирург, никуда не свернул с пути, а сам дошёл и детишек довёл до нужного места. А там… Он вспомнил Хранителя пути, и холодная волна пробежала по позвоночнику. Доверять такому – себе дороже. Это как с Новым годом: вечно ждёшь новогоднее чудо, а жизнь преподносит очередной салат оливье. Но выбора нет. Нет… Сам бы он наплевал на все условия, сошёл с дороги и остался в какой-нибудь деревушке. Но ведь для детей это возможность вернуться домой?
Никогда он не любил детей. А здесь ему какие-то высшие силы навязали сразу двоих. Пацан ещё ничего, самостоятельный. А вот девчонка не нравилась. Капризная, истеричная эгоистка.
Он повернулся на бок и постарался заснуть. Когда ещё выпадет возможность нормально отдохнуть? Этот полуфавн-полухоббит ясно сказал, что впереди ничего хорошего не ждёт. И если понятно, за что его проучили, то с ребятами – нет. Катя, конечно, эгоистка, а Игорь своим родителям немало проблем доставил, но наказание несоразмерно. А вдруг? Мысль обожгла, сбила дыхание. Не может быть… Но всё-таки. Он размышлял: «Меня наказали за убийство, пусть и неумышленное. А если и с ребятами так? И Катина мать могла не выдержать исчезновения дочери. Давление поднялось, а сосуды плохие, или тромб сорвался. А у Игоря мать рожала. Тоже могло всякое произойти, как с роженицей, так и с ребёнком. Осложнение при родах. Но тогда бы Хранитель пути упомянул об этом. Значит, их не из-за этого». У Хирурга отлегло от сердца.
Он перевернулся на другой бок. Хотелось спать, но в голову лезла всякая ерунда. Как бы узнать, за что именно ребята попали на тёмный путь? Неужели за минутную слабость? Тем более Игорь не может себя контролировать. В сознании не укладывается, что из-за такой малости их проучили. Да и Флут, похоже, ожидал увидеть чудовищ, а не обычных людей. Странная история, и похоже, что дурная, и так фигово ото всего. Лучше бы он просто умер.
Флут не выспался. И дело не в том, что он вечером вымыл посуду, а затем привёл в порядок одежду постояльцев – это привычная работа. Полночи он слушал музыку из плеера, отданного бегунком Игорем. Хороший обмен, замечательный. В травнике[2] волшебники поедут на турнир. Будут там пить тёмный эль, настоянный на редких травах, курить трубки, хвастаться волшебством друг перед другом. А дорога на турнир пролегает мимо постоялого двора Флута. Так что найдётся волшебник, который за крышу над головой наколдует, чтобы музыка в этой коробочке звучала вечно. Ни у кого из знакомых Флута нет подобного плеера. Главное, дождаться, чтобы тёмный путь закрылся или свернул в сторону подальше от постоялого двора. Конечно, Флут плохого не желает, но в старинных записях указано, что следом за путниками на тёмную дорогу выходит страшное чудовище. И нет вины Флута, что он промолчал: кому захочется говорить о таком? Хотя немного их жаль, вроде неплохие люди. И потому Флут напёк в дорогу стопку тонких лепёшек: съешь одну – и день сыт.
Хирург поднялся – всё равно не заснуть. Залез в ванну и полчаса лежал, отмокая от беспокойных снов, усталости и ноющей боли в ногах. Надо завтракать и снова в путь. А завтра опять дорога, и послезавтра, и послепослезавтра. До бесконечности, пока не надоест и они не отступят. Он не верил, что они дойдут, но деваться некуда. Когда Хирург спустился вниз, Флут уже хлопотал на кухне.
– Уважаемый, доброе утро, – обратился Хирург. – Мне бы деньги обменять. Вы вчера говорили, что это возможно.
Флут с готовностью подошёл к стойке. Хирург достал из рюкзака наличность. Брови владельца постоялого двора поползли вверх:
– Разве можно носить с собой столько денег?
Хирург, похоже, выгреб из дома всю наличку, так что сумма оказалась внушительной.
Флут произвёл подсчеты и достал несколько стопок монет.
– Золотые монеты – стонары. Стонар равен десяти деснарам – серебряным монетам. А в каждом деснаре ровно десять однаров, – Флут указал на столбик с медными деньгами. – Советую стонары и большую часть деснаров убрать в мешок, который я вам вчера дал.