– Надевай, – бросил он.
Катя растерянно посмотрела на брюки:
– Велики.
– Больше – не меньше. Длину обрежем, ремень вденешь, и не спадут.
Катя побрела за чудом сохранившуюся шторку. Брюки болтались на талии, штанины волочились по полу, но в юбке далеко не уйдёшь, да и ногам холодно. Она натянула джемпер – рукава свисали чуть ли не до колен.
– Готова? – уточнил Хирург.
Она вышла недовольная – всё не по размеру.
– Рукава закатай, – посоветовал Хирург, а затем складным ножом оттяпал джинсы снизу.
Катя подтянула свитер и посмотрела в зеркало. То покрылось паутиной трещин, но уцелело. В отражении она увидела чучело.
– Я не буду в этом ходить! – сорвалась она. – Что за идиотизм?!
Хирург жёстко ответил:
– Можешь носить, что пожелаешь, – я тебе не папа. Но если заноешь по дороге или собьёшь ноги, никто с тобой нянчиться не будет. Ты девочка взрослая, решай сама.
А Игорь добавил:
– Я разведал: в конце здания обувной отдел, там можно порыться.
Хирург и Игорь пошли искать что-нибудь съестное, а Кате пришлось плестись за обувью. Та была свалена кучей: женские туфли, тяжёлые мужские берцы, сапоги и сандалии. Катя стала по одной доставать кроссовки, стараясь найти пару своего размера.
– Поторопись, – окликнул Хирург, – времени мало. Через десять минут выдвигаемся. И посмотри для себя бельё, носки те же, средства гигиены. Пошевеливайся!
Катя снова чуть не психанула – и тут поучают, но удержалась, а не то ещё бросят её. С трудом, но раскопала подходящую обувь, правда, правый кроссовок был на размер больше левого, но времени оставалось на самом деле мало. Об этом напомнил голос робота: «Процесс стирания начнётся через полчаса». Она влетела в отдел нижнего белья: снова только мужское! Хорошо, что нашлись небольшие размеры семейных трусов. Ужас, конечно, но не до выбора. Она схватила несколько пар носков и замерла: куда складывать? В её сумочку вещи не поместятся.
Появились Хирург с Игорем, они тащили рюкзаки, набитые консервами и крупами.
– Повезло, – прокомментировал Игорь. – В подсобном помещении обнаружили, а то хоть шаром покати.
– Сумки никакой нет? – жалобно спросила Катя.
Игорь задумался, а затем метнулся назад.
– Держи, – протянул он, вернувшись.
Сумка была наподобие школьной, с широким ремнём через плечо. Катя быстро набила её одеждой, только ботильоны не влезли.
– Оставь здесь, – порекомендовал Хирург, – не велика потеря.
Они уже направились к выходу, как Катя вспомнила, что нужны прокладки. Она метнулась на их поиски. Аптеку нашла не сразу, та пряталась в боковом ответвлении здания. Полки с лекарствами зияли пустотой – кто-то до неё смёл все препараты. Взяла несколько упаковок ваты, бинты и уже побежала обратно, как заметила на подоконнике мишку. Тёмно-коричневый, плюшевый, он сидел, уткнувшись носом в окно, словно кого-то ждал. Катя схватила игрушку и затолкала в сумку, та раздулась, словно змея, заглотившая добычу.
– Что там у тебя? – поинтересовался Игорь.
– Что надо, – отрезала Катя.
На улице они осмотрелись.
– Надо вниз; похоже, там граница города, – предположил Хирург. – Тем более нумерация домов обычно возрастает от центра.
Сзади рухнуло здание. Совершенно неожиданно просело и обвалилось внутрь себя.
– Бежим! – скомандовал Хирург.
Они понеслись к подножию холма, туда, где блестела река, а позади слышался глухой шум. Игорь обернулся: здания за ними складывались, как картонные домики из детской книжки.
– Не зевайте! – крикнул Хирург.
Перед ними обрушился фонарный столб. Игорь увернулся и перепрыгнул через фонарь. Катя почти не отставала – всё же не зря три раза в неделю занималась в школьной секции, да и от каблуков избавилась. Хотя куда ей до физически крепкого Хирурга и поджарого Игоря? За ними не угонишься, но она всё же попробует. И тут земля ушла из-под ног: под Катей провалилась мостовая. Она полетела вниз, но рывком ухватилась за край обрыва. «Помогите!» – Катя попыталась крикнуть, но из груди вырвался лишь глухой хрип. Она цеплялась из последних сил, но земля понемногу осыпалась, грозя увлечь её за собой. «Господи, ну почему так?»
Говорят, в последние мгновения перед смертью мысленно проносится вся жизнь. Ничего подобного Катя не увидела. В мозгу пульсировало лишь одно: спастись, остаться живой, вгрызться в землю, быть! Прямо перед ней торчал корень какого-то дерева, упорно державшегося за дорогу. Катя смотрела на него и думала, что оба висят на волоске и в следующий момент их просто сорвёт вниз.
Хирург обернулся и заметил, что Катя пропала. Он приказал Игорю не останавливаться, а сам бросился назад. Увидел широкую трещину посреди мостовой и похолодел: наверняка девчонка загремела туда. Катина смерть обнуляла все их старания – дальнейший поход терял всякий смысл. Хирург от души выматерился и осторожно приблизился к проёму. Затем заглянул вниз и обнаружил Катю, висевшую над бездной. Девчонка вцепилась в булыжную кладку так, что побелели костяшки пальцев, на перепуганном лице выделялись глаза, утратившие надежду. Он схватил её за руку и дёрнул со всей мочи. В этот миг часть мостовой вновь рухнула, и Хирург едва не полетел следом за девчонкой. Он старался удержаться, но Катя тянула его за собой. Хирург свесился уже по пояс и сам начал скользить вниз: Катина сумка, перекинутая через плечо, словно якорь тащила их в пропасть. Хирург думал, что для них всё уже кончено – если только он не выпустит Катину руку, – но, на счастье, подоспел Игорь, он кинул Кате верёвку и вдвоём с Хирургом всё же вытянул девчонку.
Обрушился ещё один пласт земли. Хирург и остальные попятились от провала. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга дикими от пережитого испуга глазами, а затем не сговариваясь побежали из города.
Раздался нарастающий рокот – позади появилась волна, состоявшая из пыли вперемешку с обломками зданий, черепицы и деревьев. Казалось, ещё немного, и путников накроет, завертит и развеет по ветру. Они мчались так, что не замечали ничего вокруг себя – страх подхлёстывал не хуже кнута. Не хотелось, чтобы их стёрли как неудачный набросок вместе с городом. Хирург подумал, что сейчас наступит конец – они не смогут убраться из города вовремя, но тут появилась надпись на транспаранте, висевшем над улицей: «Счастливого пути!» Путники поднажали из последних сил и покинули Темногорье. Уставший женский голос произнёс: «Программа стирания завершена».
Послышался хлопок, тёмный вихрь поднялся в воздух, превращая утро в ночь. А когда опустился, на месте города возникла чёрная башня. Её шпиль пронзал небо, вокруг сверкали молнии и кружили большие серые птицы, похожие на птеродактилей. Хирург, Катя и Игорь увидели истинный облик Темногорья.
Глогх был родом из древних существ. Его предки бродили по краю, который тогда ещё не назывался Темногорьем, задолго до появления двуногих. Даже покрытых шерстью в ту пору не существовало. Выжженная равнина в ярких всполохах бурлящих вулканов, вырывающийся из подогретой земли пар и багровое солнце на полнеба – таким был Скарамунт, мир Чёрной Луны, в древности. Потом название стёрлось, забылось, выцвело из памяти, оставив вместо себя красивую обёртку – Темногорье.
Глогх изо дня в день проверял владения: растворялся в огненном русле, перекатывался вместе с лавой, впадая в белую, точно молоко, реку. Жидкость в русле состояла из расплавленных металлов. На какое-то время Глогх становился и рекой, с шипением струясь в волнах Омирук. Он был частицей этой земли, возникшей после взрыва далёкой сверхновой. Всё происходило на его глазах. Глогх помнил, как из глубокой впадины, ведущей в сердце земли, вырывались демоны – новые жители Скарамунта, дети огненной лавы и Чёрной Луны. Изменчивое племя, прародители Хаоса, они носились по свету, перекраивая его под себя. Древние океаны взрывались вулканами, морское дно вздымалось к небесам и становилось горной грядой. Огненные камни падали с небес, оставляя после себя глубокие впадины.
Изменения коснулись и Глогха. Со временем текучесть ожившей магмы уменьшилась, сверху появился плотный панцирь антрацитового цвета. Под ним струилась горячая лава, и панцирь иногда раскалялся, как угли в костре. Демоны частью уснули, частью покинули Скарамунт, им на смену пришли их создания – чудовища. Грифоны, химеры, василиски, горгульи и сфинксы наводнили край Чёрной Луны. А потом появились охотники на чудовищ – герои, давно ставшие легендой. Тогда же вулканы погрузились в дрёму. Их склоны поросли густым лесом, где поселились птицы. Затем пришли животные, а уж после край населили прямоходящие, покою от них не стало. Глогха они мало волновали, он всё чаще и чаще устраивался в своей пещере на отдых. И если бы какой случайный путник забрёл туда, то принял бы его за обломок скалы.
Скарамунт менялся, словно податливый пластилин в руках скульптора-времени. Становился цивилизованным, ручным. Зародились города с площадями и фонтанами, с тихими скверами, булыжными мостовыми. Кое-где даже проложили рельсы для конки. В здания протянули водопровод и канализацию – всё то, что относится к прогрессу. В центре Темногорья появилась белоснежная спиральная башня – вокзал тысячи миров. Скоростные лифты, многоуровневые парковки, телепорты для вип-клиентов, позволяющие мгновенно доставить всех желающих в любой из миров. И для редких неудачников – поезда. Но таких было всё меньше и меньше. И пути проржавели, поросли травой. И новое имя, как маска, спрятало истинную суть: Темногорье – заманчивая обложка глянцевого журнала. Остались кое-где островки волшебства, но в целом всё стало таким современным, лишь центр по-прежнему был аграрным.
Глогх дремал уже несколько сот веков – последний из своего племени, пережиток первобытного мира. Словно толчок пробудил его ото сна. Он заворчал, не желая покидать край грёз, но запах, такой сильный и явственный, точно его источник находился совсем рядом, отрезвил – тёмный путь открылся. Глогх с трудом поднялся – конечности затекли – во весь свой огромный рост и направился к выходу. Стая летучих мышей всполошилась и в панике полетела из пещеры, будто свита, предупреждающая приход короля. Глогх сбил сталактиты и сталагмиты, выросшие как прутья клетки, и выбрался наружу. Пахло смолой и первой травой, пробуждающейся жизнью, бурным соперничество