Относительно занятий ваших во время зимних месяцев, которые должны вы провести в тропиках, то сие совершенно предоставляется вам, приводя только вам на вид:
1) чтобы на пути вашем к S осмотреть то место, в коем на некоторых картах недавно начали означать острова под именем Бонин-Сима;
2) что надлежит вам исследовать подробно все пространство, в котором находится архипелаг Каролинских островов, начиная от островов Маршала до Пелевских островов, и простирать ваши исследования до самого экватора;
3) острова Марианские и остров Юалан представляют вам удобные места освежения. Западнее островов Маршала не надобно вам ходить, ибо пространство, лежащее на восток от сих островов, предписано капитан-лейтенанту Станюковичу.
Ежели вы по каким-либо обстоятельствам возвратитесь одни в Россию, то желательно, чтобы вы осмотрели северную сторону Соломоновых островов, потом северную сторону Новой Ирландии и Нового Ганновера и острова, лежащие в небольшом расстоянии от оных; напоследок выходите Молуккским морем в Южный Индийский океан одним из проливов, лежащих на запад от Новой Голландии. Для дальнейшего плавания вашего вокруг мыса Доброй Надежды кажется излишним давать вам наставление.
«Сенявин» был барк 90 футов длиной, вооруженный 16 карронадами[176]. Такого рода суда, суть удобнейшие для дальних и продолжительных плаваний, соединяют в себе качества, нужные в добрых мореходных судах, не требуя большого числа людей для управления. «Сенявин» был весьма спокойное морское судно; но, к несчастью, не имел хода, столь нужного во многих случаях, особенно в неизвестных местах, что в продолжение путешествия часто было причиной большого для нас неудовольствия. «Моллер» был тех же размерений, что и «Сенявин», но другого плана, был вместительнее и ходил лучше. Оба судна построены на Охтинской верфи нарочно для этой экспедиции, в мае 1826 года спущены на воду и в начале июня приведены в Кронштадт, где были снаряжены окончательно. О снаряжении этом нет надобности много распространяться; в нынешнее время оно во всех нациях почти одинаково. Довольно будет сказать, что мы были снабжены лучшими снарядами и провизией в таком изобилии, насколько позволяла вместительность судна. Некоторые статьи надлежало дополнить в Копенгагене и в Англии.
Сверх того находилось на шлюпе до первого прибытия на Камчатку 15 человек матросов и мастеровых, отправленных на службу в Охотский и Петропавловский порты. За исключением одного матроса, умершего вследствие ушиба, полученного при падении с марса, все участвовавшие в экспедиции благополучно увидели Отечество. Но нам суждено было год спустя оплакать потерю деятельнейшего ее участника, Мертенса. Да позволено нам будет почтить здесь память незабвенного друга, в цвете лет похищенного у наук. Ревностный ученый, приятный собеседник, он был душой и украшением маленького нашего общества. Энтузиазм его к наукам не знал пределов; он умел распространить его на всех; и не только товарищи, но даже матросы радовались, когда чем-нибудь могли помогать его работам. Доблести его как ученого и неутомимого естествоиспытателя оценены другими; мы оплакиваем в нем драгоценного товарища по качествам души и сердца.
Плоды экспедиции были вкратце следующие:
В Беринговом море: определены астрономически важнейшие пункты берега Камчатки от Авачинской губы к северу; измерены высоты многих сопок; описаны подробно острова Карагинские, дотоле вовсе неизвестные, остров Св. Матвея и берег Чукотской земли от мыса Восточный почти до устья реки Анадырь; определены острова Прибылова и многие другие.
В Каролинском архипелаге: исследовано пространство, занимаемое этим архипелагом, от острова Юалан до группы Улюфый (острова Маккензи или Эгой); открыто 12, а описано всего 26 групп или отдельных островов. Каролинский архипелаг, считавшийся до этого весьма опасным для мореплавания, будет отныне безопасен наравне с известнейшими местами земного шара.
Острова Бонин-Сима отысканы и описаны.
Сверх того собрано много данных для определения географического положения мест, в которых останавливался шлюп: познания течений морей, приливов и отливов и пр.
Мореходный атлас, содержащий более 50 карт и планов, издан Гидрографическим депо Морского штаба. Текст к нему поступил в печать.
Наблюдения над постоянным маятником в девяти пунктах. Эти, согласно с произведенными прежде разными наблюдателями, показали более значительное сжатие Земли против выводимого из неравенства движения Луны. Общий вывод сжатия из этих наблюдений выходит 1/269, но в соединении с некоторыми другими приближается к 1/288.
Магнитные наблюдения как на берегу, так и на море, главным образом в северной части Великого [Тихого] океана. Выводы из этих наблюдений согласуются с магнитной теорией Ганстейна.
Наблюдения над часовыми колебаниями барометра между параллелями 30° N и 30° S, производимые через каждые полчаса каждые сутки по двум симпиезометрам и одному барометру. Период наблюдений заключает до 12 месяцев.
Ежедневные наблюдения температуры морской воды на поверхности. (Мы имели три термометра с индексами для измерения температуры на глубинах; и все три при самых первых наблюдениях были извлечены с глубин разбитыми, вероятно, от давления воды, что и лишило нас возможности продолжать эти наблюдения[177].)
Выводы опытов и наблюдений будут помещаемы в «Записках Академии наук».
По зоологии. Собрано несколько редких видов летучих мышей и один новый вид тюленей; сто видов пресмыкающихся животных, из которых 25 изображены красками Постельсом. Триста видов рыб, сохраненных в спирте; из них Постельс нарисовал красками 245 с живых экземпляров; многие из них еще мало известны, а другие совершенно новы. Этому богатому собранию рисунков придает особую цену то, что знаменитый Кювье, во время пребывания гг. натуралистов в Париже, просмотрев его внимательно, снабдил собственноручной подписью систематических имен с означением всех новых видов. Сто пятьдесят видов черепокожных, из которых сто нарисованы доктором Мертенсом с живых экземпляров. Особенное внимание Мертенс обращал на моллюски, на животные кольчатые (Annelides), лучистые (Radiaires), звездчатые (Asteries) и крапивные (Acalephes).
Эти животные, большей частью весьма нежного строения, не могли быть все сохранены в целости, а потому Мертенс старался рисовать их со всевозможной точностью, пока они еще были живы; он не удовольствовался простым изображением внешнего их вида, но, сделав им подробный анатомический разбор, нарисовал также все внутренние их части. Около семисот видов насекомых; несколько черепов диких [людей]; значительное собрание раковин; триста видов птиц в 750 экземплярах: ими занимался Китлиц; он же сам трудился над приготовлением образцов их и изображением тех из них, которые нашел до того неудовлетворительно описанными или совершенно неизвестными.
По ботанике. Травник Мертенса заключает до 2500 явнобрачных растений со включением папоротников; он же составил собрание поростов, или фукусов, которое по количеству и разнообразию заключающихся в нем неделимых едва ли найдет себе подобное среди привезенных когда-либо подобной экспедицией. Примечательнейшие из видов изображены красками со свежих экземпляров Постельсом. До настоящего времени в путешествиях в отдаленные страны еще мало обращали внимания на виды растительности, которые каждой стране придают отличительный характер. Постельс и Китлиц, следуя совету друга их доктора Мертенса, собрали немалое число таковых рисунков растений; некоторые из них помещены в атласе, сопровождающем это сочинение.
По геологии. Горнокаменные породы собирал Постельс во всех местах, где шлюп останавливался; число их простирается до 330.
Общими трудами составлено богатое собрание одежды, орудий, утвари и украшений; важнейшие из этих предметов нарисованы Постельсом.
В продолжение самого путешествия составлен портфель, заключающий до 1250 рисунков; из них – 700 труды Постельса, 360 – доктора Мертенса и 200 – Китлица.
Все эти собрания, по возвращении экспедиции, переданы были в Музей Академии наук.
Глава первая
Отправление из Кронштадта. – Плавание до Копенгагена и Портсмута. – Пребывание в этих местах.
В морских путешествиях нет минуты, которой бы все, а более всех начальник судна, ожидали с бо́льшим нетерпением, чем время первого выступления из гавани на рейд. Работа поспешная и тяжкая, множество подробностей, более или менее важных, о которых до́лжно заботиться, делают время это чрезвычайно хлопотливым и тягостным, особенно если снаряжается судно совершенно новое, никогда не бывшее в море. Покуда судно находится в порту, возможность удовлетворять всем надобностям, мнимым или существенным, и даже прихотям, рождает беспрестанно новые работы, и судно никогда не бывает готово, сколько бы ни приготовлялось. С выходом только на рейд принимает оно некоторый вид готовности, получая первый урок того, что впоследствии на всем пространстве испытывает необходимость ограничиваться собственными средствами. Поэтому спешим мы всегда выходить на рейд, имея иногда большую часть вещей перепутанными, за исключением тех, конечно, которые необходимо требуют тщательной укладки.
В таком виде вышли мы 4 августа[178] 1826 года на Малый рейд. Разные необходимые работы и приемки продолжались еще более недели. 14 августа сделан нам был смотр и объявлено приказание при первом благоприятном ветре отправиться в путь; 19 числа перешли мы на Большой рейд, а 20 августа при самом тихом ветре от SO пошли в море вместе с несколькими десятками купеческих судов. К вечеру весь горизонт покрылся дымом, уподобляющимся густейшему туману. Необычайная жара и засуха того лета не только вызвали лесные пожары во всех окрестностях Петербурга, но, высушив болота, воспламенили саму землю и неоднократно грозили пригородным селениям и дачам великой опасностью, для отвращения которой нужны были усилия целых полков, которые, делая перекопы (рвы), замедляли пожары, не всегда будучи в состоянии их остановить.