Кроме опытов и наблюдений, имели мы здесь и другую работу. Судно наше с самого начала похода имело небольшую течь, причины которой мы никогда не могли доискаться. За несколько дней до прибытия сюда течь стала усиливаться и достигла, наконец, 4 дюймов в час, так что мы каждую вахту должны были откачивать воду. По тщательнейшему осмотру внутри нашли место течи на левой стороне против бизань-мачты[406] около 4 футов ниже ватерлинии. Сплошной и весьма плотно заделанный набор не позволял видеть повреждения, но весьма слышно было журчание воды между ним и обшивкой. Для отыскания повреждения нужно было накренить судно на 5 или 6 пазов, для чего и ввели мы его в десятисаженную яму (так назвал капитан Бичи внутреннюю гавань). Причиной течи оказался промах[407] – ошибка, так часто случающаяся при постройке судов. Замечательно, что медная обшивка, это место покрывавшая, напором воды была вдавлена и, наконец, прорвана; вероятно, она сначала удерживала течь, которая усилилась, когда обшивка прорвалась.
1 мая все наши работы как в обсерватории, так и на судне были кончены, гавань описана подробно тригонометрическими средствами; следующий день прошел в окончательных приготовлениях к морю, а 3 числа мы оставили Порт Лойда, увозя с собой двух единственных обитателей этого места с их имуществом.[408]
Уже Кемпфер упоминал об известном японцам большом острове, лежащем в 300 милях от их земли, на котором растут деревья, свойственные жарким климатам, и водится множество рыб и раков 4 или 5 футов длиной (черепахи), но жителей нет, почему и назван он Буне-Сима, безлюдный остров. Более обстоятельное известие о земле этой найдено в описании граничащих с Японией земель, изданном в Иедо в 1785 году, извлечение из которого помещено знаменитым синологом Ремюза в Journal des Savants, Juillet 1817, с копией с японской карты этого архипелага. Сущность японского описания была следующая:
«Под 27° северной широты лежит группа островов, называемых Бонин-Сима, то есть Безлюдные острова, потому что при открытии найдены они необитаемыми. Число всех островов, составляющих сию группу, простирается до 89, из коих два больших, четыре средней величины, четыре малых, а остальные 76 – не что иное, как крутые голые и неудобо-обитаемые скалы. Климат страны сей теплый и земледелию благоприятный. На 10 больших островах есть между гор много весьма плодородных долин, орошаемых источниками и производящих всякого рода овощи и жито и множество трав и сахарного тростника. Рыбная ловля изобильна, и вероятно, что в горах нашлись бы металлы и камни драгоценные.
Настоящее название островов сих есть О-каса-вара-сима, по имени некоего О-каса-вара, открывшего их в старину и составившего карту. После него в 1675 году трое жителей Нанга-сака, отправясь на большой джонке от острова Фатзизио к SO, нашли ту же группу, составили ей карту и описание, которое и публиковали по возвращении в Японию. Наконец, послана туда колония преступников, осужденных в каторжную работу, которые соединились в несколько селений, построили храмы, занимаются земледелием и учредили торговые сношения с империей, от которых получаются значительные выгоды».
Как только описание это появилось в свет, Арроусмит, Пурди и другие издатели карт в Англии поспешили перенести острова Бонин-Сима с японской карты на свои со всеми погрешностями во взаимном положении и особенно в размерах, свойственными китайской и японской картографии; поэтому архипелаг этот занял у них весьма много места и ввел в сомнение географов, не веривших, чтобы на пространстве моря, уже много исследованном, могла укрыться группа, состоящая из 89 островов, частью больших. Следствием этого была, как часто бывает, противоположная крайность: сочли более верным не показывать их вовсе на картах. Читатель помнит, что на нас возложено было осмотром места решить, существуют они или нет, равно и то, что в решении этого вопроса мы были предупреждены английскими мореходами: они нашли острова близ того места, где на их картах означались острова Бонин. Сравнение положения их с японской картой ввело капитана Бичи в новое сомнение: он не узнавал в них островов, упоминаемых в японском сочинении, а полагал, что это те же, что острова Архиепископа (Islas del Arzobispo), находимые на старинных испанских картах. Таково было уже до капитана Бичи весьма правдоподобное мнение адмирала Крузенштерна, и Ремюза и Клапрота; нам кажется даже, что и острова Малабригос, на тех же картах показанные, принадлежат сюда же. Но нельзя и в японской карте и в описании, рассмотрев их ближе, не признать исследованных нами островов. Положение их, расстояние от известных пунктов японского берега, разделение на группы, гавань на западной стороне большого острова, контуром весьма сходная с Портом Лойда, почти не оставляют в этом сомнения. Мы, конечно, не находим теперь здесь ни жителей, ни храмов, ни плантаций, ни даже следов их. Острова эти сделались по-прежнему в полном смысле Бунин, или Мунин, как при первом их открытии, но должно заметить, что японский автор говорит о событии весьма отдаленном: поселенцы могли давно возвратиться в отечество, а карточные японские домики не таковы, чтобы могли долго устоять против разрушительной руки времени, хотя все части островов недостаточно еще исследованы, чтобы сказать утвердительно, что на них совсем нет никаких следов обитаемости. Не следует забывать также, что на острове Пиля были найдены обломки судна, скрепленного наподобие японских,[409] из чего можно заключить, что острова эти ими посещались.
Острова Бонин-Сима, как мы их продолжаем называть, лежат почти прямо по меридиану от широты 26°36′ до широты 27°45′ в долготе 217°35′. Они составляют 4 группы. Мы осмотрели три северные в твердой уверенности, основанной на словах наших пустынников, что южная описана шлюпом «Блоссом», но с сожалением узнали по возвращении в Европу, что и англичане осмотрели только те же группы. Порт Лойда находится во второй от юга группе, на западной стороне острова, названного ими островом Пиля. Гавань эта отыскана китобойными кораблями, которые, как мы выше видели, простирают с некоторого времени поиски свои до берегов Японии. В начале и в конце промысла заходили они сюда запасаться водой, дровами и черепахами. Немногие останавливались в гавани, но большая часть держалась перед входом ее, под парусами. Гавань эта представляет для мореплавания большие удобства: безопасное убежище во всякое время года, удобный вход и выход, хороший климат, изобилие хорошей воды и дров; в продолжение шести летних месяцев множество черепах, море, изобилующее превкусной рыбой и множеством раков, а с учреждения описанной нами временной фермы – и свиньи, которые в короткое время покроют весь остров; множество противоцинготных трав и кореньев и превосходная пальмовая капуста.
В воде от дождей, текущей с гор, большую часть года, а может быть, и никогда недостатка нет; но если бы в засуху дождевая вода и перевелась, то можно рыть колодцы. Виттрин возле дома своего вырыл колодец сажени две глубиной, в котором всегда была вкусная и свежая вода. Черепахи с марта и до октября покрывают все бухты гавани, в позднюю осень уходят, но отдельные показываются иногда и зимой. Следует опасаться, чтобы свиньи не извели черепах: превосходным чутьем своим отыскивают они ямы, в которых последние кладут свои яйца, и пожирают их. В таком случае убыток, ими причиненный, едва ли будет равняться пользе от них. Но вероятнее, что инстинкт черепах заставит их переселиться на соседние острова, куда свиньи попасть не могут.
Другой неприятель черепахам – вороны, которых здесь великое множество; когда черепаха кладет яйца, они подкрадываются сзади и стараются ловить их. Вороны обижают даже свиней, унося часто малых поросят, а тем, которые им не под силу, откусывают хвосты. Замечательно действие инстинкта: узнав врага, свиньи перед опоросом обыкновенно уходят в густой лес и возвращаются к жилищу, когда поросята их уже подрастут.
Могучий рост деревьев, разнообразие и смешение растений тропических со свойственными умеренным странам свидетельствуют уже о плодородии земли и хорошем климате. Большая часть наших садовых и огородных растений, а может быть, и все развились здесь как нельзя лучше: пшеница, сарацинское пшено, маис; и для винограда лучшего климата и положения желать нельзя. Всякого рода домашние животные, так же как и пчелы, могли бы размножаться здесь очень скоро. Словом, с немногочисленным, но трудолюбивым населением маленькая группа эта в короткое время могла бы сделаться изобильнейшим во всех отношениях местом.
Заселение здесь для народа, имеющего торговлю с Японией, островами Лучу и Китаем, было бы весьма важно, и исполнение его не сопряжено ни с какими затруднениями. Китайцы, умирающие с голоду в своем отечестве, охотно согласились бы переселиться на землю, столь мало удаленную от их родины и имеющую подобный климат. 50 семей земледельческих в немногие годы изменили бы вид гор Бонинских, которые теперь привлекают диким своим великолепием, а тогда стали бы пленять картинами, подобными тем, которые восхищают мореплавателей у берегов Японии и Китая. Гавань с небольшими трудами и издержками можно бы сделать совершенно неприступной. Я удивлюсь, если англичане не оснуют поселения на этих островах, иначе принятие их во владение было бы совершенно бесцельно. Колония эта была бы для них важна не столько ради южноморских китоловов, сколько для китайской торговли – открытой и запрещенной.[410]
По словам Виттрина, зима здесь весьма умеренна. Осенью бывают жестокие ураганы, сопровождаемые иногда землетрясением и наводнением. В октябре господствуют бури от NO, а в апреле от SW; с мая начинается постоянная хорошая погода, особенно при западных ветрах, восточные же приносят пасмурность. Напротив, зимой северо-восточные ветры приносят хорошую погоду.