ц громко и раздельно, чтобы все услышали: «хунта»! А россияне поймут, они и не такое понимали, они привычные. Давно к этому шло, но раз уж прорвало по полной программе, надо ловить момент. Да и поздно уже отступать, вы ж сами понимаете… Тему продолжит мой друг, поэт-правдоруб Игорь Иртеньев.
И без того с правами здесь не густо,
Но чтоб вот так — дубинкой по хребту…
Уж то-то был бы рад старик Аугусто,
Взглянув с небес на эту красоту.
Так укрепляйся ж, власть моя родная,
Сжимай врага в железное кольцо,
Как удвоенье ВВП — не знаю,
Но аугустовский путч уж налицо.
Что русского страшней на свете бунта?
Пожалуй, только русская, но — хунта.
Насладившись общим видом, не будем, по Жванецкому, упускать подробности: в них, как водится, спрятан самый терпкий вкус. Благо у меня полно и личных впечатлений от той субботы.
Дело было так: выйдя без чего-то полдень из подземного перехода на Пушкинской, я первым делом увидал солдатика в камуфляже с рацией. Солдатик был совсем малюсенький, из-за наушников не видать, а рация, наоборот, огромная… Я сразу догадался, что он, салага, заблудился во время учений. Ходил, видать, по лесу, укрепляя обороноспособность, да и вышел к «Макдональдсу». Ощущение общей военной потерянности укрепил здоровенный омоновец, тут же, у перехода, звавший по рации какой-то «Брянск-один». Я ему говорю: какой Брянск, с ума вы тут посходили, дядя, это Москва! — а он всё свое… В общем, я так и понял, что они все заблудились, — включая десяток девушек, которые стояли рядком, как на танцах, но почему-то в подземном переходе и в милицейской форме… Кажется, никто их так и не пригласил: простояли, шерочка с машерочкой, несколько часов, перекрывая выход. А вы говорите: демография!
А в скверике наверху как раз в это время начинался митинг пропутинской «Молодой Гвардии» — разрешенный, разумеется. Развевались флаги, тусовалась молодежь, не задушишь, не убьешь (хотя иногда хочется). Из динамика била песня «Я сегодня не такой как вчера…», но это было заблуждение: такой же ты в точь, как вчера, тютелька в тютельку — «комса» бессмертна! По какому поводу шла гулька, собравшимся по большей части было по барабану, но их ввел в курс дела детинушка с лицом освобожденного секретаря и нездоровым блеском в глазах, предвещающим хорошую карьеру.
— Три человека, Касьянов, Каспаров и Лимонов со своими прихвостнями хотят испортить жизнь москвичей. ККЛ! А честно говоря, просто кал! И запах кала идет от этих трех людей и от всех них, кто ходит с ними!
Высокий интеллектуальный уровень, заданный лидером «Молодой России», поддержали и рядовые сторонники президента.
— Мы приехали поддержать как бы компанию Молодая гвардия, и мы полностью согласны с ихними претензиями. — А вот тут сегодня еще «Марш несогласных» будет. О них вы что думаете? — Ну, я думаю, что те, кто не согласны, они просто еще не понимают. Но я думаю, что они вскоре согласятся.
Ну, еще бы несогласным было не согласиться! Для согласия им были созданы буквально все условия: в двух шагах от митинга «молодогвардейцев» уже вовсю разворачивалась агитация за Путина — силами ОМОНа, не ограниченного никакими условностями, вроде российской Конституции…
— Внимание, ОМОН! По два человека разобрали по одному человеку с собой! Журналист не журналист! И в автобусы, в автозаки! Приступить! Приступить!
Взять-то они всех взяли, но тут же со своей тюрьмой на колесах, разумеется, и заблудились, и минут двадцать возили экстремиста Каспарова кругами по Тверской. Экстремист Пархоменко, желая приблизить час правосудия, пытался помочь сержантику-водителю найти отделение милиции, но тот все плутал по московским переулкам… Ну, не местный, что поделаешь. Понаехали тут! Я, кстати, несколько раз попытался выяснить, откуда понаехали, но они не сознавались… Военная тайна! Чистые мальчиши-кибальчиши… Какой-то добрый человек, однако, запеленговал переговоры ОМОНа, и с географией прояснилось…
МУЖСКИЕ ГОЛОСА: «Алтай» — «Дунай-2»… «Волга-4, Волга-4!», «Брянск-3»… «Казбек-2»… «Ангара — Алтаю…» «На связи Брянск-3», «Марий-эл!» «Пенза, Белгород на связи…» «Внимание, Оренбург!» «Давай двадцать человек Нижнего Новгорода сюда бегом»… «Собралось человек 20–30, их средний возраст 60–65 лет. Задачу поставьте. Задерживаем их или нет?..» «Значит, от Маяковки идут небольшими группами…» «Давайте задерживайте, задерживайте! Чтобы в нашу сторону никто не проходил. В автобусы свои грузите. Как поняли?» «Мне вот это сборище корреспондентов не нравится…» «Задерживаем их и все. Всех. Молодежь, всех подряд…Вот те, которые стоят. И в этот… Пресненский…» «Значит, давай еще людей! Зачистку сделать, бл…» «У меня со стороны Триумфальной подошли 50 человек ориентировочно. Каспаров среди них». «Задерживайте, задерживайте их. Как поняли? Задерживайте всех, всех. Все вот количество, что есть, всех в свои автобусы! И чтоб Каспаров не ушел. Его тоже самое». «Хакамада стоит. Журналистам дает интервью. Направляется в сторону Пушкинской». «Касьянова тоже задерживать?» «Дай команду нашим, кто там старший? Пусть задерживают и Касьянова». «Быстро, быстро, быстро задерживайте!» «Там силы нужны еще?» «Давайте самых, самых активистов всех в автобусы, всех в машины задерживаем!» «Касьянова отбили, он отправился по Страстному бульвару вниз». «Как Касьянов там ушел? Кто его там упустил ребята?» «Отбили его!» «За ним кто идет? Нет?» «Нет, нет.» «Плохо очень». «Первый батальон, бл…, на Тверской площади! Резерв! Вместо Попова, кто там идиот еб. ый? Слушайте шестой канал!» «Почему не зачищаешь вот это пятачок?» «Зачищаю, все! Зачищаю!» «Давай, давай, давай! Зачищай!» «Евсиков!» «На приеме!» «Марголин, первый батальон! Ну-ка на шестой канал в срочном порядке! Все! И помогать там! Ну, бл…, тянетесь долго! Козлы! Бегом, бл… все!» «Воронин! Увози, увози задержанных! Поехали! Поехали! Поехали!..»
Этот радиоспектакль называется: «Они защищали Москву». Панфиловцев было двадцать восемь, этих — девять тысяч. С Ангары, с Алтая, из Брянска, Оренбурга, Пензы, Белгорода, Липецка, Воронежа, Марий-Эла… Геройские, неизвестные России, парни — Воронин, Евсиков, Попов, Марголин, и еще тот идиот еб…, который все никак не слушал шестой канал. Кровь в жилах стынет от текстов! Защищаем этот пятачок… пришлите подкрепление… еще резервы! Батальоны просят огня, танки идут ромбом, враг не пройдет! А кто у нас враг-то? А вот эта женщина. И этот студент. Или вот еще враги: пара пенсионеров. Это — страшные люди, таким главное живым не сдаться… А уж Каспаров — это просто ужас. Не приведи господи удалось бы ему пройти до Тургеневской вместе с тремя тысячами граждан и вышедшим из «котла» Касьяновым — Кремль бы рухнул! Но, хвала богу, отстояли Москву! Слава героям! Размявшись на Пушкинской, ОМОН развернулся во всей красе на Рождественском бульваре, дав понять: что кирпичи головами ломать, что сограждан метелить, что калечить японских журналистов — один хрен… Задача, поставленная накануне всем подразделениям милиции: «в общении с митингующими быть предельно культурными и вежливыми», — была перевыполнена в первую же минуту общения.
А Каспаров к тому времени уже час сидел в отделении милиции. После этого сидел он там еще несколько часов, причем безо всяких законных оснований, разумеется! Просто (ну, вы слышали) какой-то хрен в камуфляже сказал в рацию: берите Каспарова! И поскольку слово «хунта» еще не вошло в официальный оборот, задача теперь состояла в том, чтобы за весь этот беспредел был наказан не ОМОН, и не Лужков, а сам же Каспаров. Поэтому в суд быстренько доставили лжесвидетеля. Провидение позаботилось, чтобы происходящее приобрело характер метафорический: лжесвидетеля звали «старшина Иванов». Иванов этот аккуратно соврал суду про время, место и обстоятельства каспаровского задержания — и был отпущен восвояси. Кажется, его повели кормить для закрепления условного рефлекса. А вредный Каспаров начал мешать исправлению правосудия и подсовывать суду свидетелей того, что его брали не в пол-второго на Триумфальной, а без пяти двенадцать у «Елисеевского», причем никакого старшины Иванова там близко не было. Но судья Неверова не дала себя заморочить и обогатила мировую юридическую практику небывалой формулировкой. В подписанном ею решении суда, в частности, сказано: «Оценивая показания Иванова В.В., суд находит их достоверными, поскольку Иванов В.В. находился при исполнении служебных обязанностей». Ну, слава богу! Стало быть, теперь, если, например, судья Неверова Т.В. увидит зеленых человечков с рожками у себя на даче, ее госпитализируют; но если она увидит их во время заседания суда, существование марсиан будет, наконец, считаться доказанным.
Попытка свести юридические концы с концами омоновскими в деле Каспарова окончательно истощила интеллектуальные запасы российского правосудия, и Сергея Пархоменко, своими ногами пришедшего в этот же суд, чтобы получить какой-нибудь штраф, а заодно узнать, какого рожна его задержали и продержали в кутузке пять часов, — в суд просто не пустили. Сказали, иди отсюда. Ну, я ж говорю: уже хунта, но еще застенчивая. Просто к стенке всех поставить, как завещал дедушка Аугусто, еще пороху не хватает. Меркель не велит… И полковник милиции, командующий погромом на Пушкинской, в ответ на просьбу депутата Рыжкова представиться начинает бегать от него зайцем и прячется за оцепление, но эта робость у них, уверяю вас, до времени… Если мы сейчас же не приведем их в чувство, они пообвыкнут — и вот тогда, по чилийскому опыту, «автозаков» хватать перестанет и потребуется стадион…
Но вернемся к сторонникам хунты и пожалеем убогих. Кому-кому, а этим стоит посочувствовать по настоящему! Вот хоть те же «молодогвардейцы», перебравшиеся в Пушкинской на Воробьевы горы… Их, бедолаг, свозили из городов Центральной России, по двести-триста рублей за человеко-день поддержки политики любимого президента. Желающих поддержать ее задаром почти не обнаружилось, да их и не пустили за оцепление: вход был по спецпропускам. А выхода не было вообще!