на из Самары пишет: «Дерипаска — сукин сын». Ну, не совсем в том смысле, в котором Пушкин, но безусловно… Речь идет об интервью этого олигарха газете «Financial Times», в котором Дерипаска заявил, напоминаю, что готов (цитирую) «в любой момент передать свой „РОСАЛ“ назад государству». Более того, он заявил, что не отделяет себя от государства. «У меня нет никаких иных интересов». Просто-таки слипся с родиной, значит, не отличишь, где родина, где Дерипаска.
«Как Вы думаете, почему он решил поделиться? — интересуется Илья. — Ему показали под столом кулак?» Илья, я не знаю, а вот менеджер Михалев, написавший письмо по этому же поводу, склоняется к тому, что не кулак имел место, а утюг или полиэтиленовый пакет. Но знаете: я, вслед за Юлией Латыниной, полагаю, что это такая форма присяги, он ничего не собирается, конечно, отдавать. И именно для того, чтобы не отдавать, это говорит. Это вот прилюдное размазывание себя по паркету очень показательно. Просто сегодня только такие выживают в российском бизнесе. Просто некоторые стесняются так вот распластываться у царских ног, а Дерипаска не стесняется. 10 лет назад для безопасности бизнеса хватало женитьбы на внучке Ельцина. Сегодня это уже, как Вы понимаете, не охранная грамота. Ну, вот и лежит ничком.
«Мне незачем оправдываться, мне просто повезло» — это цитата из Дерипаски. Тут каждая фраза просто для отдельного комментария. Насчет того, что незачем оправдываться — чистая правда, незачем Дерипаске оправдываться, потому что его никто не вынуждает этого сделать — не только в суде, но хотя бы в прессе; никаких вопросов к Дерипаске у нас нет. А насчет того, что Дерипаске повезло, то это конечно… Размах и особенно подробности этого везения, в общем, впечатляют.
Подробности здесь таковы, что многие конкуренты Дерипаски по алюминиевым делам уже не живут на этом свете, сам он недавно лишен въездной визы в США, привет Кобзону с Тарпищевым, кстати. В Давос его тоже не зовут — вот, 23 миллиарда у человека, а его не зовут в Давос почему-то… Называется — «репутация», она у Дерипаски сложилась накрепко и, боюсь, навсегда. Это все началось с Красноярского алюминиевого завода, давным-давно. Это были 5 % мирового производства алюминия, и там, как это говорилось в «Белом солнце пустыни», — «стреляли…» Стреляли все 90-е годы и очень сильно. Было много трупов, ну, вот братьев Чёрных или Черны-х (по-разному их произносят) я уже упоминал… Они, кстати, только что начали судиться с Дерипаской за долю в этом алюминии, — вот будет встреча хорошего с прекрасным, посмотрим…
А Дерипаска — один из немногих, кто вышел из тех перестрелок живым, как-то так, вот, все… все как-то умерли. Все как-то умерли или сели в тюрьму и из тюрьмы отдавали Дерипаске доли в своем бизнесе: и знаменитый Быков, и еще пара директоров — как-то вот так везло, что они садились и из тюрьмы отдавали ему по дешевке свои доли. Вот так ему повезло. Я думаю, это Купидон, да, думаю, Купидон… Ну, он называет это везением… в других краях это называется, как минимум, коррупция. Я подчеркиваю: как минимум.
Давайте еще звонок. Алло. Говорите.
— Алло.
— Да.
— Добрый вечер.
— Да, здрасьте.
— Я — Светлана из Москвы. Скажите пожалуйста, а вот кокон неприкосновенности так и будет над семьей Ельцина? Или все-таки его уберут?
— Есть такая штука, Светлана. Я считаю, что неприкосновенности не должно быть, этого кокона (замечательный образ, кстати говоря)… Его не должно быть ни у кого и ни над кем. Но в настоящее время, честно говоря, так сказать, концентрировать общественные усилия на деле «Мабетекс»… кажется мне, этот поезд ушел. Я не против того, чтобы Пал Палыч Бородин тоже поучаствовал, посидел бы на скамеечке рядом со всеми остальными, но это перестало быть актуальным. Масштабы… С приходом уже новой команды появились новые масштабы коррупции — и заниматься надо, как мне кажется, самыми болевыми точками. Всеми надо заниматься, но, во-первых, самыми болевыми. Надо заниматься теми точками, где коррупция срослась с верхушкой власти. А сейчас набраться огромного мужества и начать палить из всех орудий по Татьяне Борисовне… Это надо было делать в 99-м, 2000-м… мы этим занимались на ныне покойной телекомпании «НТВ».
Еще звоночек. Алло.
— Алло.
— Да, да, пожалуйста.
— Я хотел бы Вам задать один вопрос.
— Давайте.
— Вы говорили за Чечню, там, вот за отца Захария, похищенный был в 99-м году. Кто за него будет там выплачивать, или в какой суд подать? Потому что получается…
— Вопрос понятен… Я не знаю конкретно этого случая, тот ли это один из двух священников (там второй-то священник погиб, он был забит насмерть в ичкерийской госбезопасности). Поэтому, кто будет отвечать… я в данном случае просто не знаю, о ком именно Вы говорите. Страсбург работает. В отличие от наших судов, Страсбург работает реально. И Гаага работает помаленьку, но пока что на сербском направлении, но… крот истории роет медленно, как говорится.
Илья пишет: «Американцы — простаки и не доперли в свое время, что надо было тех журналистов, что написали про пытки в Гуантанамо, привлечь за разглашение гостайны, а не Пулицеровскую премию им давать». Речь тут о деле адвоката Кузнецова, о «разглашении тайны».
Не вдаваясь в дурацкие подробности этого дела, хочу обратить просто внимание на то, что с Родины уже бегут. Как в советские времена. Бегут, заметьте, приличные люди. Вот Дерипаска не бежит, генерал Патрушев не бежит, Герой России, Ульман где-то тут, полагаю. А вот Манана Асламазян уже не тут, Борис Кузнецов не тут, Фатима Тлисова не тут, журналистка… Гораздо менее заметно: не тут сотни тысяч бизнесменов, ученых, просто людей, многие уже не тут.
Я вообще предлагаю два кардинальных варианта на выбор в этой ситуации. Либо нам всем съехать, оставшимся тут еще… Оставить здесь только чекистов-особистов, они уже почкованием выделили из себя администрацию, пускай выделяют дальше — администрацию, милицию, адвокатов, владельцев банков и крупнейших компаний — и живут, надо им оставить сотню тысяч обслуживающего персонала, ну, там, для добычи нефти, на стол накрывать, и артистов. Артистов лучше сразу из числа членов «Единой России» — там, Надю Бабкину, Газманова… В общем, остальным съехать, потому что мы тут явно лишние на этом празднике жизни.
А второй кардинальный вариант: как-то им помочь очухаться и дать по шее — ласково, но очень твердо, желательно демократическим путем. Многие страны в мире пошли вторым вариантом, должен вам сказать.
Тут мы вот плавно подошли к теме выборов. Письмо от Родиона Князева: «Не считаете ли Вы, что в российской политике присутствует много бессмысленной оппозиции, точнее сказать, оппозиционеров, которые не могут, не хотят или просто боятся повлиять на политическую ситуацию?» Дальше у Родиона… Родион переходит на личности. Понимаете, конечно, тут я согласен. По поводу перехода на личности — у меня разные оценки по этим фигурам, Родион, а вот в принципе: оппозиционная партия, конечно, в классическом смысле — это партия, которая хочет прийти к власти. Не получить кусочек от администрации и потом его переваривать, не улучшить надпись на визитной карточке у себя, — а прийти к власти и изменить политику. В этом смысле надо констатировать, что эти партии в их сегодняшнем варианте не являются оппозицией. Ни «Яблоко», ни «СПС», ни «КПРФ». По поводу «КПРФ», так сказать, слава Богу, что не являются — ну, это уж мое личное мнение.
Так. «Если „Другая Россия“ — политическое движение, и вы хотите придти к власти, какой у вас может быть единый кандидат с Лимоновым?» — спрашивает Дмитрий. Многократно объяснялся по этому вопросу, Дмитрий. Общий с Лимоновым — например, Геращенко. Общий с Каспаровым — например, Буковский. Общий с Касьяновым — например, Касьянов. Любой кандидат, в чьей программе будет зафиксировано возвращение к твердому соблюдению закона и разделению властей, любой.
Давайте еще звонок послушаем. Алло.
— Алло, Виктор Анатольевич. Добрый вечер. Денис, Москва.
— Давайте.
— Виктор Анатольевич, вопрос по поводу олимпиады в Сочи. По всем показателям этот город не должен был выиграть этот конкурс, по логике вещей, но, тем не менее, произошло обратное. Я в недоумении. Хотелось бы узнать Ваш комментарий.
— Вы знаете — отсылаю Вас к статье в журнале «The New Times». В последнем номере там очень подробно о том, как сложились эти голоса, из чего они сложились, очень подробный разбор, жутко любопытный…
Вот письмо от Эрнста Известного, как он подписался, «потомственный бездельник». Он пишет: «У меня складывается впечатление, что наше социальное общество просто не подлежит ремонту. Приди вместо Путина Мать Тереза или сам Господь, через самое короткое время они превратятся в то же самое, что мы имеем. Может быть, пристрелить нас, чтобы не мучились?»
Эрнст, знаете, как говорил персонаж «Белого солнца» вышеупомянутого, — лучше, конечно, помучиться. Ну, и помимо шуток, социальное общество подлежит ремонту. Тоже тысячу раз уже говорили: мы не первые, кто к этому ремонту приступили. Этот путь до нас прошли десятки стран, и каждая со своими чудовищными историческими ямами. Ничего, выбрались. Выберемся и мы, но, конечно, не сразу. Яма была очень глубокая.
Давайте еще звоночек. Алло… не получилось.
Тогда письмо. Доцент Подгаец из Делфта, Голландия, пишет: «Американский аналитик Коэн пишет, что современные отношения России и запада носят характер острого идеологического противостояния, их идея продвижение демократии против нашей идеи суверенной демократии с независимостью страны как основополагающим условием. Действительно ли такая линия есть в нашей внешней политике, или это случайность? — спрашивает меня Александр. — Не приписывают ли нам лишнего? Какой у нас международный курс, по Вашему мнению?» Очень забавно, когда человек спрашивает: а какой у вас международный курс? Мне кажется, это видно. А вообще, живет человек на родине Вермеера, в Делфте — тихое, благословенное место, и такие страшные вопросы задает на диссертацию.