Реликтовый снег
(Интерактивная[4] поэма о трёхмерном времени)
Светлана Крюкова, автор книги стихов «Интерактивное небо» 2018 г., киевлянка, с 2000 года проживает в Москве. Стихи, переводы публиковались в различных журналах, альманахах.
Мария Козлова в эссе «Родительская вселенная» высказывает мысль:
«…Этот голос звучит так, что его нельзя не услышать, потому что говорящий этим голосом говорит уверенно, то есть как уверовавший – а там, где вера – там поэзия. Эту уверенность нельзя сыграть, и я не знаю, можно ли её заслужить, но только такой уверовавший – поэт». Геннадий Красников в эссе «На пути в невозможное» пишет: «Можно сказать, что стихи Светланы Крюковой – своего рода поэтическая фантастика, антиутопия, новая мифология современного мира…»
Двое
Потерялась среди живых – шаги мои в пустоту.
Из ночных глубин, из зеркальных валунов вырастают слюдяные рыбы и уходят за горизонт[7] – безмолвие как истина[8], истина как стена.
Расскажи мне о море, солёный ветер до меня долетает – высушенный, выбеленный…
Идти вдоль берега, смотреть на волны сияющими[9] глазами, оплакивая себя.
Выучить наизусть сто пятьдесят псалмов[10] прибрежного ветра.
Немерено измерение сна!
Я давно уже здесь, чёрные птицы чёрными стрелами – свобода стремительна и пьяна…
Он рисовал дождь, отяжелевшие цветы, ветер рисовал, однажды нарисовал её. Она сказала: «Жаль, не взлетят птицы! Дали стали голубым пламенем[11] – незачем улетать».
И эти облака у меня за спиной, и эти горы кажутся тебе знакомыми, кажутся друзьями.
В твоих снах я невесома и бестелесна, мои чёрные глаза видятся тебе прозрачными, птицы с моих рук никогда не взлетают…
Однажды я устану быть звездой и стану рекой.
Ты всегда ко мне спиной, занавеси невесомые – по ветру, обещание нежности.
Я не люблю, на птичьем языке душа не говорит, не улетает в миры иные, в нарисованные дали не шлёт послания, молчит. Иногда плачу, будто потеряла твой взгляд, просыпаюсь и вижу – в сердце он. Дай мне имя – золотое, с россыпью самоцветов, робко буду шептать его мимолётному ветру.
Придёшь ли слушать песни на закате? Я буду петь только тебе.
Повстречались во сне, где скалистые гряды подпирают собой молчаливые небеса и хтоническим взглядом реликтовые леса провожают бредущих. Все голоса, что звучали во тьме, что будут звучать, все скрипки – один вздох над бездной безвременья[12].
Сны твои туманны и небрежны, не различить дна.
Не думай о времени – всё уже было, всё уже будет, вероятности – шепчущими дюнами, ускользающим горизонтом в глазах утопающего. Плыви, утопленник, созерцай отблески сумеречного сознания! Недвижное твоё тело отыщут и достанут из него музыку.
Слышишь шелест – листья, шаги, секунды?
Звёзды, ставшие шёпотом, словами, падают в чуждую землю и прорастают – становятся деревьями, становятся плодами… Где-то в неизвестной пространственно-временной координате[13] мы вглядываемся друг в друга – время опадает лепестками, время стремится к нулю, стремится к бесконечности. Только ты – музыка.
Каждой птице дарован голос, каждой капле – сияние. Если перестаёшь быть…
У каждого камня когда-то была душа.
То, отчего оседает небо; то, отчего высыхают реки; то, отчего непреклонное время становится ветхим, не коснётся наших запястий.
Ты – рядом, в небе твоём птицам моим легко парить.
Город
Далеко от тебя, далеко от себя – где я?
Молчание – тиной, умирают звуки. Здесь даже солнце, кристаллом льда, впечатано в подобие неба, солнце – не солнце – ледяная звезда в победитовых недрах…
Решишься жить, а уже зима и птицы в далёких краях.
Вдохнёшь жизнь и не хочешь её отпускать.
Стоишь на том берегу, зовёшь меня – иди! иди… мне никогда не перейти этой реки.
Всё ещё ищу тебя – наощупь, будто стены могут стать твоей кожей, твоими губами. Издревле тени в стены вплетались прожилками обсидиановыми, в сумерках контуры оживают, торопятся жить. Мёртвые лица улыбаются мёртвому солнцу, капли нездешнего света дрожат на ресницах, тревожатся ветром.
Шёпоты позёмкой близятся.
Там, где я прошла, разрушены города, небеса пусты. Упокоенный, тишь да зыбь, город под городом – тень Эреба[14], осыпается грунт под ногами, лачуги выщерблены сапогами. Среди теней встречаются слепые: сказитель мелькает за тенями путников – вот-вот послышится громкий смех; оборванные калики цепляются за твои одежды…
Люди – элементарные частицы зла.
Будто рыбы плыть перестали, реки течь, застывшее небо навсегда.
Вырубленный в камне амфитеатр – на века… танцуй мим, мнимые стены опорой, воображаемый мир мил, бесспорно, воображаемый мир светел и безупречен, он никогда, слышишь, никогда не даст трещин.
Люди подобны лилиям, подобны камням…
С какой ни иди стороны – стены. Ходишь вокруг, ходишь; стены вокруг, стены; ходишь вокруг стены, вокруг ходишь – время, спрессованное в этой стене, оживает в твоём дыхании. Эти тени из камня, эти стоны из камня – фантомами стены.
Тайные связи камней и теней… камни что-то знают о времени!
Сотканы светом и пустотой, мы – соты пустоты.
«Иди за мной!» – взлетаешь по ступеням и звёзды под ногами, постепенно мельчают, обращаясь в пыль… зачем мне звёзды, если есть ты – не прикоснуться к ним.
Горд древний город, надменная, будто жизни мне больше обещано, брожу – тенью меж горожан. Гибкая вакханка подаётся воину – ему обещана тайная встреча, усталый гончар любуется кувшином, виноградные лозы тяжелы. Кто-то высек в камне: «Ты не поймёшь!»
Звонко падают капли в сонную тишину.
Говори: «Люблю!» и бросай цветы в воду. Ты – река, протекающая сквозь меня, рассеянное сияние, берег. Научившийся рисовать ветер может рисовать птиц.
Льётся между пальцев небо – тихое, золотое… не так ли тих Стикс[15]?
К солнцу приближайся с закрытыми глазами.
Время пульсирует, каждый миг – начало и конец, неразличимы они.
Мы вдвоём у водоёма, птицы, беспечные сами по себе, – не для нас, и мы не для них.
Вот сейчас повернёшься, посмотришь на меня удивлённо: «Ты ли это?»
Каждое мгновение множится памятью – было, есть, будет?
Мы можем говорить, будто времени вовсе нет, мы можем молчать.
Вечность – неисчисляемое существительное.
Для ожидающих рассвета нет времён года.
Небо у ног голубым песком, перистыми волнами. Зачем это счастье, если мы – узники янтарного времени и не родились, мы были здесь навсегда.
Врастаешь в пески, рассыпаешься, смеёшься над собой – тающим, исчезающим… весело не быть.
Анна ШмалинскаяСтихотворения
Анна Шмалинская родилась и прожила большую часть жизни в Тюмени. Через два года заканчивает обучение в школе, поэтому сейчас выбирает университет и специальность, с которой свяжет будущее. В детстве обучалась в художественной студии, закончила музыкальную школу и занималась спортом. В настоящее время изучает три иностранных языка. И все же основное свое внимание уделяет поэзии, так как именно через неё можно по-настоящему раскрыться.
Стихи Анны Шмалинской – стихи совсем молодого поэта, и так сложилось, что в свет они выходят весной. Мне представляется это символичным. Весной можно увидеть, как из воздуха собирается новый объем: то, что вчера было бесплотным и только угадывалось по запаху земли – наутро уже свежий зеленый шум, пятна акварели на солнце и на ветру; голоса птиц, как пометки на полях страниц и ручьи-закладки. Но весна это еще и вызов неизвестному, готовность принять ее – без конца и без краю и – приветствовать звоном щита. А если без блоковского пафоса: мы имеем абрис куста сирени, мы знаем, что ветки его готовятся покрыться зеленым нежным мылом и лепестками; мы знаем, что все это будет и ощущаем силу, вступающую в новый уже приготовленный ландшафт речи. Мы не знаем подробностей, но можем догадываться… В стихах Анны часто задается вопрос о пути, о том, каким будет завтра, но, с другой стороны, тут тот случай, когда и путь и пространство – зависят от его внимательного вчитывания:
Порой приходит чувство —
Дороги дальше нет. <…>
или:
<…> Идти ли мне в обход?
И хуже или лучше
Не думать наперёд?
Куда ведёт дорога?
Каков мой будет рок? <…>
Замечу, при этом, что неизвестность и новизна – скорее, творческий вызов для автора, который «хочет найти полет», а не ступор и замешательство:
Вопросов слишком много.
Я – путник. Не пророк. <…>
И в этом, как мне кажется, обещание для появления новой цветущей сложности – идти в ногу с весной, составляя при этом ее карту; быть готовым к испытаниям – что составляет внутренний гимн первых сборников Гумилева, его конкистадоров и романтических цветов. Замечу также, что Анна пробует писать на других языках, что, наверно, только обогатит и разнообразит образность и поэтику. Стихи Анны Шмалинской трогают душу, волнуют разум и проникают в сердце.
Пожелаем ей удачи!
«Порой приходит чувство…»
Порой приходит чувство —
Дороги дальше нет.
Пустых обочин мусор
Хранит немой ответ.
Ломая грубо сучья,
Идти ли мне в обход?
И хуже или лучше
Не думать наперёд?
Куда ведёт дорога?
Каков мой будет рок?
Вопросов слишком много.
Я – путник. Не пророк.
Не ведая последствий,
Хочу найти полёт.
Мой путь в ухабах бедствий —
Вперёд. Всегда вперёд.
Устав, на перекрёстке
Стою. Приходит чувство,
Что счастье моё просто
Ушло. И дальше – пусто.
«Клянись мне в том, что скоро ты уйдёшь…»
Клянись мне в том, что скоро ты уйдёшь.
С тобой мне мука вечная готова.
А без тебя – сгорю. Вернётся ложь.
И упадёт счастливая подкова.
Я вижу след, что смутно вдаль ведёт.
Но только два пути на нём заметно.
Останусь я. Окончится полёт.
А может, вместе скроемся бесследно.
«Что ты видишь за серым закатом…»
Что ты видишь за серым закатом?
За синицей под тусклым небом?
Не заметишь за перевалом
Той дороги. Залитой светом.
Оглянись, спросонья безликий.
Всё оставь, избегая борьбы.
Стал обычным. Хотел быть великим.
Свою жизнь собираясь губить.
Но прислушайся к чуткому сердцу.
Миг пред вечностью суетно мал.
Возвращаясь к забытому детству,
Ты почти безвозвратно пропал.
Вновь иди. За своею мечтою.
Доверяй самой светлой дороге.
По пути нам сегодня с тобою.
Если сможешь, – подумай о Боге.
«Обложка пятнами покрыта…»
Обложка пятнами покрыта,
И нет полдюжины страниц.
Как отражение поры той —
Портреты незнакомых лиц.
Вот силуэт воздушный женский,
Взгляд бесконечно молодой.
Пейзаж уныло деревенский
Наполнен вечною тоской.
Но вот внизу картинки странной
Вдруг дата смертная стоит…
Глаза девчонки безымянной
Свет никогда не озарит.
«Картонный дом, как тлеющие угли…»
Картонный дом, как тлеющие угли
Ломается и рвётся по часам.
Мы все – его невидимые слуги.
Помолимся, чтоб развалился сам.
И что же будет, как его не станет?
Не сможем мы без тени на земле.
Когда, став вечным, солнца яркий пламень
Заставит всё живое умереть.
Вцепившись в землю, уцелевший куст
Хранит воспоминания о море.
Обречены на вечный сон – он пуст.
Он пуст совсем – загубленное горе.
Вдохнув начало горестного стона,
Вернёмся в дом свой хрупкий из картона.
«Упала днём тень ночи звёздной…»
Упала днём тень ночи звёздной.
Луна закрыла солнце вдруг.
Мы в темноте тропою ложной
Познания замкнули круг.
Пойдут войною брат на брата.
Земля не примет кровь без слёз.
Людей отчаянное стадо
Всех чуждых гонит на погост.
Так получилось в этом мире,
Что равен вес добра и зла.
Всё просто: дважды два – четыре,
А два плюс два – одна зола.