чувствовала себя больной.
Тогда-то я и ощутила это, глубоко под камнем и землёй у нас под ногами. Волоски на моих руках зашевелились, а я выкрикнула предупреждение:
— Сейчас будет встряска!
Мы все спешились. Я держала Луво одной рукой, а второй сжимала поводья моей лошади. Теперь это ощущали уже все. Птицы и маленькие животные затихли. Наши лошади били копытами и дёргали за удила. Мы держались, а земля стрясала листья — с деревьев, а камни — со своих мест. Когда по нам ударил толчок, я почувствовала, будто меня щекочут тысячи пальцев. Я захихикала. А потом сила исчезла. Жизнь снова стала медленной и скучной.
Когда мы поехали дальше, эти заброшенные каменные указатели начали меня раздражать. Ну и что, что они больше не показывали местным магам, где можно черпать силу из земли? Это не причина оставлять их неухоженными. Они прослужили много поколений. Некоторые из них опрокинулись. Другие просто кренились, что лишало их благородного вида.
Когда я обнаружила, что один из гранитных столбиков почти полностью покрыт мхом, разъедавшим вырезанные на нём узоры, я больше не могла терпеть:
— Розторн!
— Эвви, я думаю, — сказала она.
— Это мох на камне, а камень не хочет меняться. Ему нравится быть аккуратным и резным. — Я была нервной и раздражённой. — Если ты не счистишь его, то это сделаю я, Розторн, ты же знаешь, что сделаю. Я всё утро следовала за тобой как хорошая собачка. А сейчас я бы хотела позаботиться об этом столбике.
Она вздохнула, и спешилась.
— Поверить не могу, что мы это делаем. — Суетяга развернул свою лошадь на дороге. — Мы занимаемся важной работой, изучаем серьёзные проблемы. Почему ты потакаешь этой избалованной оторве, которую мы тащим за собой по твоему настоянию?
Джаят проехал немного дальше вверх по тропе, чтобы оказаться подальше от нас.
Розторн зыркнула на Суетягу:
— У нас с Эвви есть некое взаимопонимание. Есть немало причин делать что-то именно так, как мы это делаем. Мне она — не обуза. Поскольку я старше а также являюсь здесь главной, я бы тебя поблагодарила, если бы ты держал язык за зубами! — Она подошла ко мне, и пробормотала: — Не заставляй меня снова защищать перед ним твоё поведение.
Я не сказала ей, что сама могу себя защищать. Я была в нетерпении, нервной и сердитой, но я не была готова умирать. Огрызаться на Суетягу — это одно. Я очень быстро усвоила, что любому, кто огрызался на Розторн, следовало вооружаться для войны и быть готовым к потерям.
— И что с тобой вообще такое? — потребовала Розторн. — Обычно тебя не волнует, есть на камне мох, или нет. Разве ты не сказала мне в Янджинге, что ты больше не считаешь лозы убийцами камней? Что раз у камней нет тел, подобных нашим, которые могли бы расти и меняться, то они зависят от внешних сил, чтобы те меняли их, в том числе от растений?
Я шаркнула ногой по дорожной грязи:
— Этот указатель пока что хочет оставаться таким, какой есть. — Обычно я сказала бы камню не глупить, но мои вены были наполнены горячей, шипучей кровью. Это было похоже на то, что я ощущала в тех местах былой силы, но сильнее. Если Джаят и Тахар действительно черпали здесь такую силу, то я была удивлена, что Джаят терпел такую медленную езду с нами.
— И прекрати трястись, — рявкнула Розторн. — Мила сохрани, Эвви, ты будто драконьей соли нанюхалась. Хватит!
Розторн осторожно положила ладони на мох. Она уговорила его отпустить камень. Она отнимала его от камня, кусок за куском, и переносила в тенёк. Я позвала горсть камешков в почве, чтобы они собрались вместе и подпёрли указатель. Они помогли мне толкать его, пока он не принял снова вертикальное положение. Когда с этим было покончено, мы с Розторн сели верхом, и последовали за остальными по тропе.
Суетяга не мог долго усидеть спокойно. Мы проехали не более пяти указателей вверх по склону Горы Грэйс, когда он приблизил свою лошадь к лошади Розторн:
— Я хочу, чтобы в следующий раз она осталась в деревне! Она — отвлечение и помеха! Она…
— Смилуйся Зелёный Человек, что за…? — Розторн повернула свою лошадь на пролегавшую между горсткой валунов тропинку. Мёрртайд мог подумать, что она поехала прочь потому, что разозлилась, но я знала её лучше. Она его даже не услышала. Её внимание привлекло что-то другое. Я посмотрела на Джаята.
— Его можно получше увидеть с другого места, — крикнул ей вслед Джаят, и повернулся ко мне. — Откуда она узнала?
— Откуда она узнала что? — спросила я. Суетяга протолкнулся мимо нас, поехав след за Розторн. Джаят не ответил; он просто последовал за Суетягой, а я — за ним.
Розторн провела нас вниз через скалы, становившиеся всё выше и выше. Там были большие, великолепные плоские каменные плиты. Они выглядели так, будто какой-то гигант срезал их со склона горы топором. Мы выехали на уступ. Позади нас высился камень, а впереди землистый склон уходил далеко вниз. Склон заканчивался маленьким каньоном, заполненным мёртвыми деревьями.
Джаят вздохнул:
— Это — самое худшее место. Мы с дядей нашли его две недели назад, когда охотились.
Я спешилась, и поставила Луво на землю. Шипение в моей крови начинало меня раздражать. Оно заставляло меня ёрзать, а ведь я от природы неёрзающая. Я положила ладонь на одну из каменных плит позади нас, надеясь на то, что милый, устойчивый гранит меня успокоит. Вместо этого её корни предупредили меня о том, что поднималось у нас под ногами.
— Толчок! — закричала я. Как он поднялся так быстро? Он наверное собрался под горой. — Земной толчок!
Остальные спрыгнули с лошадей, ударившихся в панику. Животные почувствовали приближающиеся толки почти одновременно со мной. Вот это было стыдно. Я должна была узнать раньше них.
— Луво, почему ты меня не предупредил? — воскликнула я.
— Он слишком быстрый. Слишком близкий, — сказал он.
Я потянула голову моей лошади вниз. Она сопротивлялась, пока я не сорвала с себя куртку, и не набросила ей на голову, закрыв её глаза.
Земля содрогнулась, и пошла трещинами. Деревья упали в мёртвый каньон со склонов по бокам. Вместе с ними вниз покатились валуны. На дне всё разлеталось в щепки. Волна силы тщилась достичь поверхности, не достала, и снова утонула в земле.
Мы подождали, не делая ничего, только прислушиваясь. Мы с Луво послали наши магии в землю, пытаясь нащупать новые волны. Мы не нашли ничего. На горе и в каньоне продолжали падать камни. Большие, маленькие… Они были рады возможности изменить себя. Я пожелала им удачи на пути к новым формам.
— Это было очень, очень близко. — Джаят, как и я, накрыл глаза своей лошади, чтобы успокоить её. Он начал снимать свою рубаху с головы своей лошади.
Я уставилась на длинные шрамы на спине у Джаята. Он пожал плечами и сказал:
— Не все были огорчены, когда иностранные лорды убили всех пиратов, каких только могли найти.
Я кивнула. Мне было ясно, что его это бы не слишком огорчило.
— Луво? Ты в порядке? — спросила я.
Луво отошёл к краю уступа, чтобы посмотреть вниз, в мёртвый каньон:
— Разлом в земле рядом с дорогой закрыт, но внизу открылся новый. Я рекомендую тебе не пытаться использовать эту новую линию силы, Джаятин. По её бокам и под ней находятся прослойки из кристаллов кварца. Они сделают любую почерпнутую человеком магическую силу несколько неравномерной.
— Ты уверен, что мы не справимся, Мастер Луво? — терпеливо улыбнулся Джаят, будто говорил с ребёнком. — Мы хорошо наловчились в поиске способов черпать из этих штуковин, знаешь ли. Понимаешь, у нас нет другого выхода. Сейчас мы просто немного в отчаянии. Возможно, наши навыки тебе кажутся незначительными, поскольку ты — камень…
— Сила, которую ты использовал, подвержена определённым законам, включая эти кристаллы, Джаятин. — Луво был в наставническом настроении. Я была рада, что это настроение в нём вызвала не я. — Магия входит в кварц так же, как свет. Она отражается от внутренних поверхностей кристалла. Если бы твоя магия проходила лишь через один кристалл, ты быстро собрал бы её. Однако вдоль расположенных со всех сторон от трещины в каньоне пластов лежат большие кластеры кристаллов. В каждом кластере у кристаллов своё расположение. Они отразят каждую частицу силы обратно на себя, а потом — на другие кристаллы. Ты попадёшь в ловушку, скованный своей собственной магией, пока та не угаснет.
Я услышала скрежет у нас над головами.
Розторн тоже услышала:
— Луво, тихо. — Её карие глаза стали шарить в поисках источника звука. — Отступайте все наз…
Высоко на склоне горы откололась огромная гранитная плита. Толчок оторвал её от её корней. Она стала скользить в нашу сторону, собирая по пути шлейф небольших валунов и гравия. По мере падения она набирала силы, ускоряясь.
А потом она перевернулась подобно монете в руках уличного фокусника. У себя в голове я намеревалась аккуратно прокатить её мимо нас — пока она не перевернулась. Когда она прыгнула высоко в воздух, и обрушилась вниз подобно шеститонному топору, времени на красивости уже не оставалось. Я даже забыла о присутствии Луво. Я просто вскинула руки и мою силу, втягивая в себя через мои ступни мощь горного гранита. Я швырнула её вокруг этой плиты и самых больших валунов.
Они замерли у нас над головами. В воздухе они были такими же устойчивым, как были на склоне горы. Я держала их на месте, гадая, что же мне с ними делать дальше.
Сила Луво скользнула на место моей, прохладные опаловые плиты поверх моей тонкой пластинки слюды.
— Я держу, Эвумэймэй. Нам повезло, что ты такая быстрая.
Он мягко поднял все эти камни прочь от меня. Я видела, как родители кладут своих младенцев в кровать с осторожной мягкостью, будто неосторожное движение может сломать ребёнка. Именно так Луво положил плиту и её друзей-валунов в каньон внизу, будто они были его детьми, и он не хотел нарушать их сон.
— Всё ещё жалеешь, что она не осталась в Спиральном Круге? — посмотрела Розторн на Суетягу, подняв бровь. — Один из не пойманных мною камней поменьше оставил синяк у неё на щеке. Я дёрнулась от стыда — мне следовало поймать и эти камни тоже. Она вынула маленький горшочек какой-то мази из своей перемётной сумы, и помазала свою кожу его содержимым. Синяк поблек до жёлтого пятна. Потом она проделала то же самое над Джаятом, Суетягой, и лошадьми, поскольку их всех задели мелкие камни. Джаят глазел на меня, раскрыв рот, даже пока Розторн залечивала его порез.