У меня начали трястись руки. Я поставила чашку рядом с Луво, чтобы никто не увидел, и засунула руки под мышки.
— Это было… плохо. Я сбежала, наконец-то, и выбралась через одну из трещин, которую мы пробовали прежде. Камни в ней были покрыты ядом. Эта дрянь, что убивает воду и растения, движется впереди Факела и Сердолик. Остальная часть духов магмы не может выбраться, пока не может, но может выбраться яд в их воздухе. Если они последуют за Сердолик и Факелом, то смогут убить весь этот остров. — Я открыла рот, чтобы рассказывать дальше, но лавина слов кончилась. Дрожа, я ждала, когда Мёрртайд снова за меня примется. Я чувствовала, как пот стекает у меня по спине. В голове поселилась стучащая боль.
Суетяга ничего не сказал. Я подняла взгляд. Он наливал воду в чашу. Когда та наполнилась, он смочил палец, и стал чертить знаки по всему её ободу. Потом он уставился в воду неподвижными бледными глазами. Он провидел в чаше. Он это делал каждый вечер на корабле, связываясь со Спиральным Кругом, или пытаясь увидеть, что происходило вокруг нас. Что он пытался увидеть сейчас — Факела и Сердолик?
Розторн подошла, усевшись на ступеньку рядом со мной. Она положила руку мне на плечи, и прижала меня к себе. Она прошептала:
— Ты уверена во всём этом? Хотя нет, забудь. Ты чудовищно правдивая девочка. Ты понимаешь значение того, что ты сказала?
Я покачала головой. У меня свело живот.
— Ты описала начало вулкана. Это придаёт смысл тому, что происходит здесь с растениями и водой, — объяснила она. — Твои друзья ищут выход наружу — и с собой они принесут лаву и газ в виде взрыва, который может убить всех на Горе Грэйс. Возможно, даже весь Старнс.
Я содрогнулась. У Факела и Сердолик была такая ужасающая силища. А потом были ещё другие духи, ожидающие у них за спиной. Они, может, и не ищут путь наружу, но они последуют за Сердолик и Факелом. В этом я была уверена.
— Они точно убьют всех, Розторн. Та подземная полость больше озера. Я не знаю, насколько она глубока. Их совместная сила… — Я изогнулась, чтобы посмотреть на Луво, хотя у меня от этого заломило кости. — Почему ты не сказал, что мы смотрим на вулкан? Я бы не пошла вниз! — Я говорила так же тихо, как Розторн.
— Я не знал. — Луво повесил свой головной нарост, отводя взгляд.
— Но ты же родился в одном из них! — Я ткнула его пальцем.
— И я сказал тебе, кто же помнит своё рождение? — спросил он. — Я не встречал никаких вулканов во время наших путешествий. Я не узнавал ранние признаки извержения. Розторн, ты уверена, что эти признаки относятся именно к такому явлению?
Я приложила ладони к голове. Луво просит Розторн объяснить ему то, что горе положено знать — я чувствовала себя так, будто мой мир перевернулся вверх дном.
— Чтобы мы прошли проверку на адепта, нас учат основам всех дисциплин Живого Круга — даже тех, что не совпадают с нашими способностями. Рассказ Эвви вписывается в факты. Как и местное вымирание растений, кислотная вода, вибрации, и сотрясения земли. У меня были подозрения — как и у Мёрртайда, — но это их подтверждает. — Говоря это шёпотом, Розторн приложила прохладное запястье к моему лбу. Потом другим запястьем она проверила моё сердцебиение. Она нахмурилась: — Плохо. Ты покрыта холодным потом, а сердце бьётся слабо и часто. — Она посмотрела на Джаята: — У неё симптомы шокового состояния. Она ела?
— Она не могла, Посвящённая-Адепт. — Джаят подошёл к нам. Больше никто, похоже, делать этого не хотел. Будто у нас было что-то заразное. — Её сильно рвало, но она ничего перед этим не съела.
— Ясно. Спасибо, Джаят. — Розторн посмотрела на меня: — Для тех уроков, о которых я упомянула, мне пришлось читать классические трактаты. В «Книге Магии Земли» несколько магов написали о духах расплавленного камня, которых можно найти глубоко в земле. Они описали то, что случалось, когда те находили путь на поверхность. Это было очень похоже на то, что ты нам рассказала. — Она встала, и отряхнула свою накидку. — Я пойду заварю чаю. Потом ты что-нибудь съешь. Потом ты расскажешь нам о своих исследованиях и открытиях с местными камнями. Нам нужно узнать, сколько у нас осталось времени до того момента, когда этот остров взорвётся у нас под ногами. — Она пошла вверх по лестнице.
— Да что она может поделать? — Луво неуклюже забрался мне на колени. — Я не понимаю, почему она так спешит с этим делом. Новая гора появится. Мы будем поглощены расплавленной лавой. Это — цикл рождения и смерти камня. Ничего с этим не поделаешь.
Теперь его сегодняшнее поведения стало мне гораздо понятнее. Я прижала его поближе своими ноющими руками, и стала тихо говорить. Розторн почему-то не хотела, чтобы все в помещении слышали наши слова.
— Ты думал, что умрёшь, так ведь? Поэтому ты свернулся в клубок, и не говорил с Джаятом. Ты просто решил, что «о-оу! Поднимается лава, я умру, ничего не поделаешь». Луво, дуболом ты этакий, ты же не какой-нибудь камень, застрявший на пути оползня, знаешь ли! Мы сядем на корабль, и уплывём прочь от всего этого! — Я ухватилась за него, и попыталась встать, но мои колени превратились в студень. Я снова села. — Ладно, до корабля мы доберёмся не сразу.
Прежде, чем я осознала, что он замышляет, Осуин подошёл, и поднял нас обоих. Как и Джаят прошлым вечером, он не был готов к Луво. Под нашим весом у него подогнулись колени. Он закряхтел от напряжения. Его лицо приобрело красивый тёмно-рубиновый оттенок. Пока он, пошатываясь, нёс нас к столу, где сидели Азазэ и Суетяга, я попыталась его отвлечь:
— Император Янджинга дал мне шёлковый плащ точно такого же цвета, какой сейчас у тебя на лице. Ты забыл о весе Луво, так ведь? Ты очень сильный, для старика.
— Мне сорок пять! Это ещё не старость! — Осуин усадил нас на скамейку за столом старших.
— Определённо не старость. — Голос Луво был чуть ли не обиженным, когда я поставила его на стол.
Азазэ беседовала с Суетягой. Теперь она встала, и посмотрела на людей, которые были всему этому свидетелями:
— Все остальные — идите по домам. Совет должен собраться немедленно. Мастер Мельник, Госпожа Ткачиха, Мастер Плотник, не могли бы вы остаться? Я пошлю конюха за кузнецом, главным пастухом и главным рудокопом. Джаят. Сбегай за своим мастером. Скажи ей, что я настаиваю.
Джаят сглотнул:
— Да, Староста Азазэ. — Он выбежал прочь с постоялого двора.
Азазэ ненадолго вышла наружу. Вернувшись, она села за стол напротив меня, и посмотрела мне в глаза. По-моему, я не дёрнулась. Это было трудно. Эта высокая, строгого вида пожилая дама скорее годилась в королевы, а не в старосты в маленькой захолустной деревне на склоне готовой вот-вот взорваться горы.
— А ты как думаешь, что ты видела там, внизу, девочка? Или ты просто выдумала какую-то историю, чтобы выкрутиться? — потребовала Азазэ.
Если она со всеми так говорила, то готова поспорить, что её дети умерли от страха ещё в младенчестве.
— Если бы это было так, то я бы сказала, что надышалась плохого воздуха, который заставил меня творить странные вещи, — сказала я ей. — Когда я лгу, мне хватает ума не усложнять. Именно на этом лгуны всегда и прокалываются. Они усложняют. Потом они забывают подробности. Лучше всего рассказывать простую, незамысловатую ложь, которую легко запомнить.
Губы Азазэ дёрнулись. По-моему, она улыбалась, может быть:
— Я так понимаю, твоя карьера до этого момента сделала из тебя эксперта по лжи.
Я кивнула, хотя от этого у меня закружилась голова:
— Да, Староста Азазэ. Но я никогда не лгу Розторн. У неё есть способы от этого… м-м-м… отучить.
— У нас с Эвви установилось взаимопонимание. — Розторн вернулась с пакетиками трав и кружкой. Она взяла чайник, и налила в кружку горячей воды. — Она говорит мне правду, а я не вешаю её в первом же попавшемся колодце. Это решение в достаточной степени удовлетворяет нас обеих.
Я с грустью наблюдала за тем, как она высыпала в кружку порошки. Знание того, что она добавляла туда магию, не помогало. Её порошки просто придавали её вареву ещё более противный вкус.
— Эта Эвви и впрямь настолько хлопотная? Вчера она казалась довольно смирной. — Теперь на лице Азазэ была настоящая улыбка. Деревенские мельник, ткачиха, и плотник, сидевшие вместе с нами, неприкрыто посмеивались.
— В той же мере, в какой мой ученик — и её бывший наставник — Браяр был хлопотным, — сказала Розторн. — У нас с ним было похожее взаимопонимание. Эвви, прекрати кривиться. Сегодня ночью тебе потребуется ясная голова. Нравится тебе или нет, но ты это выпьешь.
— Даже без мёда? — Я обязана была спросить, хотя я видела, что она не стала искать горшок с мёдом.
— Это сделало бы вкус приятным. Я ещё не простила тебя за то, что ты сбежала, не сказав ни слова. — Розторн посмотрела на меня, и её лицо немножко смягчилось: — А ещё мёд даёт этому чаю неприятные побочные эффекты. Прости, но это так. Пей до дна, Эвви.
Я взяла кружку:
— Ты могла бы прилагать больше усилий, чтобы у них был хороший вкус, знаешь ли.
Она одарила меня насмешливой улыбкой:
— Да, но разве это бы доставило мне такое же удовольствие? — Она повернулась к служанке, обслуживавшей старших: — Ещё остался тот суп с яйцом и лимоном?
Девушка кивнула.
— Для начала ей потребуется тарелка этого супа, а потом ещё тарелка супа из белых бобов. Если она не потеряет аппетит, то артишоки в масле, — приказала Розторн.
Я зажала нос, и глотнула чаю. Даже так я подумала, что смогу удержать эту дрянь в себе только чудом. У чая был затхлый, зеленоватый вкус погребной плесени. До того, как я познакомилась с Браяром, я ела овощи, украденные из погребов. Я знала, что это был за вкус. Где она вообще находит травы для этого пойла? Я всегда боялась спросить. Она ведь могла и рассказать.
Тем не менее, пот у меня на лице начал высыхать. Ещё после трёх глотков варева мой живот угомонился. Пропал звон в ушах. В мои колени, щиколотки, локти, и запястья снова вернулось ощущение того, что они из костей, а не из зелёных прутиков. Мой мозг решил, что находится уже не на качающейся земле, а на устойчивой скамейке. Сердце перестало молотить.