— Что вы делали в Янджинге? — спросил Джаят.
Луво как раз объяснял насчёт поездки Розторн и Браяра, целью которой было увидеть новые растения, когда я ощутила приближение волны. Она была точно такой же, как та, на море. Проблема была в том, что мы были на твёрдой земле. Земля отнюдь не так хорошо отзовётся на движение силы.
— Сотрясение! — закричала я.
Хоть у него и маленький рот, Луво может греметь как оползень в маленьком каньоне:
— Спешитесь.
Моё тело было на земле. Я вцепилась в поводья. Мои разум и магия метнулись в землю, чтобы ехать верхом на надвигавшейся на нас волне в камне. Волна пророкотала у нас под ногами, заставив всё трястись. Лошади заржали, и встали на дыбы. У дороги появился разлом, поглотивший несколько деревьев прежде, чем закрылся. Наши люди покачнулись, вцепившись в поводья своих скакунов, поскольку напуганные животные пытались вырваться. Потом сотрясение закончилось.
— Эвви? — Розторн имела ввиду, ощущала ли я приближение других?
— «Луво?» — я положила ладонь на его гладкую, холодную поверхность.
— Пока что больше не будет волн, — сказал он. — Можно ехать дальше.
— Потрясающе. — Осуин покачал головой, пока Розторн и её лошадь рысили обратно к нам. — А… кто это? Что это? А ты всегда можешь определять приближение сотрясений?
Я позволила Розторн объяснить Осуину про Луво. Сама я вытащила Луво из его перевязи, чтобы Осуин и Джаят могли получше его рассмотреть. Луво тоже смотрел на них, поворачивая свой головной нарост туда-сюда. Осуин задал дюжину вопросов: откуда Луво был, как он покинул свою гору, какое у него самое раннее воспоминание о передвижении, и всё такое.
Он бы ещё дюжину задал, но Мёрртайд прервал его:
— Мы хотели бы добраться нашей цели до начала следующей недели.
— Тогда нам, наверное, стоит трогаться. — Если Осуин и понял, что Мёрртайд его отчитывал, то не показал виду. — Весьма рад знакомству с тобой, Луво. Посвящённая Розторн, это, наверно, весьма полезно в этой местности — иметь при себе своё собственное предупреждающее о землетрясениях существо.
Розторн закатила глаза, но промолчала. Луво не имел ничего против слов, которые я сочла бы оскорблениями. Сам Луво не стал бы поправлять Осуина, если бы мы с Розторн не объяснили, что Луво — нечто большее, чем штуковина для предупреждения о землетрясениях.
Когда мы тронулись, Осуин сказал:
— Землетрясения здесь — часть жизни. Видите нашу гору? Это — Гора Грэйс. Знахарки говорят, что любимый богини Грэйс покинул её в день их свадьбы. Она спит неспокойно, ожидая его возвращения. Землетрясения — от того, что она ворочается с боку на бок. Наши богатые поля и леса — дом, который она создала, чтобы заманить его обратно к себе.
Розторн сжала губы. Я опустила взгляд, чтобы никто не видел, как я широко улыбаюсь. Я на что угодно поспорила бы, что Розторн очень нелестно думала о богине, которая ждала мужчину, столь плохо с ней обращавшегося.
Внезапно я ощутила мерцание в моей магии, подобное играющим на воде солнечным зайчикам. На этот раз меня не волновало, поедет ли Розторн дальше без меня.
— Слюда! — закричала я, и спрыгнула со своей лошади. — Здесь пластинчатая слюда!
Слюда была разбросана по куче камней, скатившихся с горы. Она лежала справа от дороги в виде тонких пластин хрупкого янтарного стекла, которое мигом расколется, и в виде кусков разных размеров, в некоторых из которых была сотня пластин, или больше. Я подобрала несколько толстых кусков про запас.
— Тебе нравятся эти штуки? — Джаят последовал за мной. — Для чего они годятся?
— Для провиденья, если тебе от всего нужна польза. — Я показала ему блестящие хлопья, падавшие с моей руки подобно снегу. — Но в основном она просто чудесная — такая хрупкая, но, тем не менее, это камень.
Я бросила крохотную вспышку магии вверх по склону. Хлопья, пластины, и куски слюды вспыхнули, тысячи плоских кристаллов на солнце. Все, кто проедет мимо, теперь увидят камень таким, каким его видела я — отсвечивающим под солнцем.
— Красиво как. — Джаяту понравилось то, что я сделала. — Я никогда не думал так о слюде. Для меня она всегда была просто стеклянистой штуковиной, которая валяется повсюду.
Луво посмотрел на Джаята:
— Для этого магия и нужна, Джаятин. Чтобы помочь нам думать о мире другим, новым образом.
Я вернулась к своей лошади, но не забралась обратно в седло. Я повесила перевязь с Луво на луку седла моей лошади. Так я не буду его трясти, находясь в поиске камней. Потом я аккуратно завернула собранную мной слюду, и засунула её в один из моих рюкзаков. После этого я пошла по краю дороги. Джаят остался с Луво и лошадью. Я собиралась найти отличных камней себе в коллекцию. Браяр ещё пожалеет, что поехал в старый, скучный Наморн со своими сёстрами, а не отправился на Старнс со мной и Розторн.
Думать о Браяре в тот момент оказалось ошибкой. Мне стало его не хватать, и дальше я шла обуреваемая грустными мыслями. Браяр был моим первым настоящим другом. Он увидел во мне каменную магию. Он научил меня пользоваться ею. Я и другим вещам у него научилась — чтению, письму, и как вести себя за столом. Мы постоянно спасали друг другу жизни, начиная от нашей встречи в Чаммуре, и заканчивая нашим пребыванием в Янджинге и Гьонг-ши. Проблемы начались в Спиральном Круге. Браяр мог оставаться там не больше часа или двух. Храмовый комплекс слишком напоминал ему о Гьонг-ши. Я этого не понимала. Я была в Гьонг-ши, но Спиральный Круг меня не беспокоил. Розторн сказала мне, что все оправлялись после войны по-разному, и чтобы я не винила Браяра.
Сама я навещала Браяра почти каждый день, когда он переехал к своим сёстрам. Потом они увезли его в Наморн. Только четыре месяца дома — и он снова уехал! Я не хотела уезжать в какое-то путешествие, которое может занять всё лето. В Спиральном Круге у меня был каменный маг, который мог меня научить новым хитростям. Поэтому Браяр уехал, а я улыбалась и махала вслед. Я думала «готова поспорить, он рад меня бросить. Конечно же. Я для Браяра — пройденный этап».
— Эвумэймэй, — сказал Луво, — ты будешь хандрить, или обратишь своё внимание на обсидиан слева от тебя?
Обсидиан?
Я сразу перестала себя жалеть. Встав у дороги, я распростёрла свою магию наружу, пока не ощутила, как она скользнула по чистому обсидиану. Прежде чем Розторн успела что-нибудь сказать, я съехала вниз по берегу реки. Он был прямо за кромкой берега, на небольшой глубине под бурлящей водой. Река была здесь пошире, чем у Сустри. На дальнем берегу земля поднималась вверх так, будто её оттолкнули. Голое лицо скалы было окрашено бледными косыми полосками. Они состояли из слоёв кварца и были скреплены стеклоподобным песком. За века песок уплотнился до скрепляющего состава, способного сопротивляться длительному трению речной воды. Лицо скалы само по себе было чудом. А ведь ещё было дно реки. Оно было покрыто мелким белым песком, из тех, что славятся до небес стеклодувами. Обсидиан выдавался из него вверх в несколько пластов.
Я соскользнула на мелководье, чтобы достать его. Пошарив под водой, я собрала горсть маленьких кусков, отколовшихся от более крупных камней. Мне было всё равно, что я измочила свою одежду. Обсидиан скалывался изогнутыми поверхностями. Он послал мою магию в полёт обратно ко мне подобно парящим морским птицам. Моя сила отзывалась в цветных полосах звоном, а от прозрачных — пела. Она гудела на обсидиане с золотыми крапинками, а потом резко скатывалась с чистых краёв. Я купалась в огненной магии и музыке.
— Полюбуешься на красивые камни в другой раз, дорогая. — Кто-то взял меня рукой за шиворот, и потащил меня на пятой точке прочь из воды.
Если бы это был Мёрртайд, я бы обрушила на него лавину. Увидев, что это была Розторн, я решила вести себя хорошо:
— Прости. Я пойду, — сказала я. — Я просто любовалась обсидианом. Там радужный обсидиан. И с золотыми прожилками, и прозрачный…
Я не спорила с Розторн, отнюдь. Просто перед тем, как уехать, Браяр сказал мне: «Эвви, ты должна приглядывать за ней. Она о себе не заботится, ты это знаешь не хуже меня. Не позволяй другим слишком её загружать, ладно?».
И поскольку я была храброй, притворяясь, что была не против его многомесячного отсутствия в компании его сестёр, я сказала «да». Розторн была и моей тоже, после Янджинга и Гьонг-ши. Если император и все его армии не смогли поссорить нас с Розторн, то этот сонный остров с его сонным морем уж точно никогда не сможет.
Я поднялась на ноги, но Розторн меня не отпустила:
— Ты можешь идти пешком только если не будешь нас задерживать, Эвви. — Она потащила меня за собой. — Иначе я тебя привяжу к твоей лошади. Почему ты ведёшь себя как ребёнок, забравшийся в банку с мёдом? Я знаю, что в море тебе не хватало камней, но обычно ты успокаиваешься, когда оказываешься на суше. Это не похоже на тебя — устраивать такие заметные зрелища, как те стены у ферм, или та каменная осыпь.
Я и не думала, что она заметила, как я заставила гранитные стены искриться.
— Но мне же можно играть. — Я сказала это как утверждение, а не вопрос. Я боялась, что если это будет вопрос, то она может ответить «нет». Я никогда не задаю вопрос, если я не думаю, что ответ мне понравится. — Леса же не полнятся врагами, готовыми на нас наброситься.
— Нет, но обычно ты не предаешься такому, такому мотовству.
— Мото-что? — Образованные маги, вроде Розторн и Суетяги, всегда говорят так, будто ты знаешь каждое используемое ими длинное слово.
— Мотовству. В данном случае это значит расточительство… нет. Легкомысленность. Беспечность. Разбрасываешься магией, будто тебе не нужно беречь её на крайний случай. Тратишь её без оглядки на будущее. — Она отпустила меня.
— Я бы просто сказала, чтобы я не хожу повсюду, разбрасываясь магией. — Я запихнула мои кусочки обсидиана себе за пазуху. Один из них меня порезал. Я спрятала порез, пока она не заметила. Возвращаясь вслед за Розторн на дорогу, я объяснила: — Это просто