Пассажиры, наконец сообразив, что происходит, в считанные мгновения устроили на корабле настоящий хаос. Люди в отчаянии прыгали за борт и гибли, увлекаемые под киль. Основная масса, справедливо полагая, что главный удар придется на носовую часть, бросилась к корме. Незамедлительно возникла страшная давка.
Над палубами стоял дикий ор, визг и стенания.
– Это конец, – по-гречески прошептал капитан Лукас Маврокефалидис, снимая свою фуражку и глядя, как с причалов люди бегут в глубь порта. – Мы метров на сто в берег войдем. Там два высотных отеля по курсу. Человек двести пятьдесят, не меньше… Спаси их души…
Старпом тоже снял головной убор, не отрывая взгляда от пятнадцатиэтажных портовых гостиниц.
Тем временем плазмоид сократил расстояние до кормы лайнера и двигался теперь метрах в пятидесяти от нее…
Максим инстинктивно пятился, увлекая за собой жену с дочкой. Он чувствовал, как от статического электричества волосы на всем теле шевелятся, и противные мурашки бегают по спине.
Неожиданно Долгов понял, что кисти его рук покрыты льдом. Он перевел взгляд на Маринку и обнаружил, что кожа на ее лице приобрела сероватый оттенок, как тогда, в коллекторе.
– Попробуем? – будто прочтя посетившую его мысль, предложил Фрунзик.
– Это бессмысленно, – спокойно сказал Пимкин. – Даже если вы его уничтожите, корабль уже не успеет остановиться…
– Генерал прав, – безучастным голосом подтвердил Торик. – Инерция слишком велика…
– Да пошел ты со своими научными выкладками! – рявкнул вдруг Егоров, яростно отталкивая Святослава. – Надоел… зануда!
– Ты-то куда полез, бесталанный… – только и успел крикнуть Герасимов, прежде чем Юрка выбросил вперед обе руки и ударил.
Максим сначала даже не понял, что изменилось в окружающем пространстве. Плазмоид будто сплюснулся, резко замедляя движение. Волны под ним превратились в пенную кашу, брызнули во все стороны горячим паром.
От поверхности шара отделились несколько извивающихся плазменных кнутов, но они не смогли дотянуться до удаляющегося корабля. Они застыли в воздухе, как будто вмерзли в него.
Вокруг плазмоида атмосфера словно сгустилась. Он рванулся вверх, но нечто невообразимо мощное остановило процесс взлета. Пространство над ним будто бы выгнулось дугой. Раздался оглушительный хлопок, и ударная волна так жахнула по лайнеру, что всех, кто в это время стоял на ее пути, швырнуло на палубу.
Юркиного лица не было видно, но Долгов обратил внимание, как вздулись жилы на его шее.
– Ложитесь! – заорал Торик. – Все падайте лицом вниз! И ухватитесь за что-нибудь…
Договорить он не успел. Плазмоид с зубодробительным ревом поменял форму, вытянулся, став похожим на эллипсоид, бешено завращался вдоль оси.
И… распался на множество небольших ярко-желтых шаров. Мелюзга тут же прыснула в разные стороны, уходя в облака по ломаным траекториям.
– Развалил, – не веря своим глазам, промолвил Долгов. В ушах звенело, он с трудом услышал собственный голос.
– Вы что, идиоты? – необычайно спокойным тоном поинтересовался Егоров, оборачиваясь. – Торик же сказал: ложитесь и держитесь.
– Теперь-то зачем? – тупо спросила Маринка, осторожно опускаясь на палубу и крепко обхватывая сжавшуюся от страха Ветку.
Егоров покрутил пальцем у виска. Долгов шальным взглядом смотрел на его физиономию, бледную и осунувшуюся от перенапряжения. «Стало быть, – подумалось Максиму, – и Юрка что-то в себе открыл. Только ни хрена не понимаю – что именно?..»
До берега оставалось метров пятьдесят-семьдесят, не больше.
Егоров вновь поднял руки, покрытые выпуклым узором вен.
Трехсотметровый круизный лайнер «Philike Hetaireia» вздрогнул и стал стремительно сбрасывать скорость, как будто упершись носом в огромную упругую подушку.
Вновь оглушительно бухнуло.
Резкий толчок швырнул Максима вдоль палубы, словно торпеду из пусковой установки. Он пролетел метра три, прежде чем по касательной соприкоснулся с шершавым железным покрытием и, здорово отшибив локти, покатился прямо к краю. В последний момент сработали инстинкты, и Долгов успел ухватиться за чью-то ногу, замедлив движение. Еще бы чуть-чуть, и он оказался за бортом.
Туша лайнера наперекор законам физики продолжала неуклонно и довольно быстро терять скорость.
Всех пассажиров и членов экипажа словно бы подкосили, и они повалились друг на друга, как костяшки домино. Только костяшки падают последовательно, по цепочке, а находящиеся на палубе люди шлепнулись одновременно.
Несколько человек вылетели за борт и с истошными воплями плюхнулись в нагромождения белоснежной пены.
Но им уже ничего не грозило, кроме ушиба.
Лайнер, подняв целую завесу брызг и грохнув о причалы высоченным валом воды, остановился.
Он замер в нескольких десятках метров от ближайшей пришвартованной яхты, которую образовавшейся волной буквально разорвало на куски и отбросило на покачнувшийся борт здоровенного танкера.
Капитан Маврокефалидис затряс головой, приходя в себя от удара о ветровое стекло рубки. По его разбитому лбу текла кровь, в висках ритмично стучало, в глазах двоилось. Рядом поднимался на ноги старпом, с каким-то религиозным ужасом гладя на останки бедной яхты, покачивающиеся возле танкера далеко внизу.
Маврокефалидис очень медленно перекрестился и прошептал:
– Невозможно. Такое чудо – просто-напросто невозможно.
А на третьей пассажирской палубе Торик, прихрамывая, подбежал к Егорову, который мелкими глотками хватал воздух, и принялся радостно трясти его за плечи.
– Хв-в-ватит, Слав-ва… – проблеял наконец Юрка. – Чт-т-то эт-то б-было?
Торик отпустил его и заорал в самое ухо:
– Инерция! Это была инерция, Егоров! Бездарь ты наш незаменимый! Инерция! Понимаешь?
Юрка утвердительно кивнул и потерял сознание.
Глава пятая
Стрельба началась внезапно.
Разношерстная толпа паломников отпрянула от Стены Плача, раздались громкие крики на арабском, и автоматная очередь с глухим дзеньканьем насквозь прошила красно-белый фургончик с надписью «Ambulance». Отлетел в сторону проблесковый маячок, несколько пуль срикошетили от мостовой и с визгом ушли ввысь.
Двое хасидов остались лежать без движения в неудобных позах. Их шляпы слетели и откатились к бордюру.
Со стороны мечети на площадь въехал армейский джип вооруженных сил Израиля, и солдаты немедленно открыли огонь по палестинским боевикам, укрывшимся за грузовиком, припаркованным на другой стороне улицы.
Мирные жители с воплями разбегались не разбирая дороги. Максим держался за генералом, полагаясь на его рефлексы и боевой опыт. Ветку с Маринкой он не отпускал от себя ни на шаг.
От громких хлопков и отрывистых воплей, доносившихся из-за спины, сжимался каждый нерв.
Перестрелка продолжалась.
– Нина! Нина! – позвал Пимкин. – Нина, подожди! Впереди, кажется, глухой тупик! Нужно пробираться к южной оконечности города!
– Ты сбрендил? Там же боевики! – Волкова, пригнувшись, вбежала на мраморную террасу одноэтажного здания кафе. – Им похрен, в кого стрелять!
– Постой! – сердито окрикнул ее генерал. – Стой, тебе говорят!
– Не командуй, воевода чертов!
Пимкин грубо схватил ее за шиворот рубашки и развернул лицом к себе. Торик и Герасимов притормозили, подозвав жестом к себе Егорова.
– Ты хоть раз была в зоне вооруженного столкновения, сопливка?! – проорал генерал. На лбу у него выступили крупные вены.
– Я проходила полевые курсы… – начала Волкова, вырываясь из его цепких рук. – Я тебе не…
– А теперь заткнись и слушай! Вы все – тоже… Я видел эту войну раньше и представляю их тактику ведения боя в городских районах. Боевики ведут себя крайне нахально, значит, их много, человек двадцать-тридцать. У них скорее всего есть гранатометы и другое тяжелое оружие. Сейчас израильтяне стянут сюда несколько бронемашин и начнут выдавливать экстремистов на юг, там серьезный блокпост. Таким образом они защелкнут их в тиски и уничтожат…
Оглушительно затрещало. Грохот нескольких длинных очередей не дал Пимкину договорить.
На площадь выехал БТР. За ним трусил взвод спецназа в полной выкладке. Из-за укрытия с приглушенным бабахом и шипением вылетел гранатометный снаряд, и чудовищный взрыв прогремел в нескольких метрах от носа бронетранспортера. Машину даже слегка подняло на дыбы, улицу заволокло пылью и дымом.
Максим прижал голову побледневшей от страха Ветки к своей груди. Маринка зашевелила губами, что-то бормоча.
– Чтобы не закладывало уши, держите рот открытым, – прокричал генерал. – Видите, я был прав! Сейчас здесь начнется настоящая мясорубка. Если мы двинемся на север, то можем угодить под раздачу со стороны израильских военных. Это стопроцентная гибель! А вот на юг можно пробиться. Риск есть, но если успеем быстро добраться до блокпоста окольными путями, нас пропустят как беженцев из зоны конфликта. И в любом случае – нам нужно продвигаться в южном направлении, чтобы попасть в Вифлеем…
– Хорошо, – согласилась Волкова, отбрасывая бесполезную гордость. – Ты знаешь город?
– Представляю в общих чертах. До южных ворот довести, думаю, смогу.
Очередная серия выстрелов прогремела на площади. От едкого дыма и пороховых газов уже слезились глаза.
– В случае ранения или гибели одного из привратников остальные пусть все равно постараются достигнуть базилики и найти артефакт, – цинично сказал Торик, обведя своим инфернальным взглядом друзей.
– Ты же скептик, – без иронии проговорил Егоров. – Чего это вдруг забеспокоился за судьбу артефакта?
– Я скептик, но не лишен любопытства. К тому же какого черта мы сюда приперлись, если чуть что – на попятную?
– Потом демагогию будете разводить, мазуты! – гаркнул генерал. – Держитесь за мной. Будем надеяться, что память не подведет, и мы не заблудимся в переулках.
– Пап, Фоччи мне говорил…
– Ветенька, помолчи, пожалуйста, – нервно улыбнувшись, попросил Долгов. – Нам нужно поскорее бежать подальше отсюда. Ты же видишь, какой бардак устроили здесь всякие неумные люди… Постарайся не смотреть по сторонам и крепко держаться за мою руку.