‑то постучал ее по плечу.
— Потанцуешь со мной?
Грейси подняла голову и увидела того, кого искала, прямо перед собой.
— Потанцую? — как попугай, повторила она.
— Ну, это то, чем занимаются вон те люди, — пояснил Роман, ухмыляясь и показывая на танцпол. — Я тебя обнимаю, и мы раскачиваемся из стороны в сторону.
— Я знаю, что такое танцевать. — Грейси изо всех сил пыталась сдержать улыбку. Когда он шутит, только хуже. Ей слишком сильно нравились его шутки. К тому же — и это самое ужасное — немного выпив, она почувствовала себя раскрепощенной. — Я просто не уверена, что хочу этого. — Грейси поставила бокал на стол.
— Насколько я помню, раньше ты любила танцевать.
— Ты точно еще не все танцы расписал? — По наблюдениям Грейси, Роман сегодня уже успел вывести на танцпол почти всех молодых и незамужних женщин, что были в зале.
— В чем дело, Грейси? Ревнуешь?
От его озорного взгляда по ее телу пробежала дрожь, но она лишь досадливо закатила глаза:
— Да уж конечно.
Роман склонился к ней, и его дыхание мягко коснулось ее уха.
— Ты же знаешь, что я хочу танцевать только с тобой.
Ну зачем он такое говорит? Даже когда он всего лишь взял ее за руку, она почувствовала томительное волнение. А мысль о том, чтобы обниматься с ним в танце, и о своих ощущениях при этом приводила ее в ужас. Но Роман был так красив и галантен, что, когда он предложил ей руку, Грейси позволила увлечь себя на танцпол.
Ох, точно не стоило пить третий бокал.
Роман положил свою большую ладонь ей на талию. Грейси напряглась. Он притянул ее ближе. Ее грудь прижалась к его груди, и она ощутила покалывание в мгновенно отвердевших сосках. Он держал ее за руку нежно, но крепко. Она положила ладонь на его бицепс и почувствовала напряженные мышцы под тканью пиджака.
Это было приятно. Слишком приятно. И слишком похоже на давно ушедшие дни, когда они просто не могли оторваться друг от друга. Их бедра соприкоснулись, и Грейси против своей воли расслабилась. Роман всегда отлично танцевал, и боевые травмы, похоже, ничего не изменили.
Как будто прочитав ее мысли, Роман произнес:
— Кажется, мы с тобой пару раз это делали. — Он помедлил, пристально глядя ей в глаза, а потом добавил: — Хотя тогда на нас было гораздо меньше одежды. И мы находились в горизонтальном положении.
У Грейси ослабли колени и запылали щеки. Обязательно нужно было напоминать? Заниматься любовью с Романом было чудесно. Они чувствовали друг друга так тонко. Они могли валяться в постели несколько часов подряд, переходя от поцелуев к любви, а потом к разговорам. Трогать его, ласкать руками все его тело, с ног до головы, всегда оставалось ее любимым занятием, от которого невозможно было устать.
И похоже, ничего не изменилось.
— Ты слишком далеко заходишь, — предупредила она, чувствуя, как голова кружится от мускусного запаха его лосьона после бритья. Весь остальной мир словно исчез. Казалось, будто в зале только они вдвоем.
— Это же правда, — сказал Роман. — Я знаю, что ты не забыла.
Грейси хотелось бы забыть. Но то, что существовало между ними, было незабываемо.
— Не пытайся меня соблазнить.
Чувственные губы изогнулись в улыбке.
— А я пытаюсь?
Грейси, ненавидя себя за дрожь в голосе, ответила:
— Я же тебе говорила, что мы не на свидании.
Глубокий баритон Романа прошелся как будто прямо по ее нервам, а дыхание обожгло щеку.
— Так, значит, когда мы будем прощаться на пороге твоего дома, я не могу рассчитывать на поцелуй?
— Это я тебя повезу домой. Машина‑то моя, — напомнила ему Грейси.
— Ну, тогда на пороге моего дома. Все равно никакого поцелуя?
Грейси забрала его с работы и понятия не имела, где он живет. Хотя какая разница?
— Никакого поцелуя. Нигде.
— Даже в щеку?
Нет, поцелуем в щеку все точно не закончится. А если она снова почувствует вкус его губ, то потеряет контроль над собой. Она и так уже балансирует на грани.
Глаза Романа потемнели от страсти.
— Но нам с тобой так хорошо удавались поцелуи.
С этим Грейси поспорить не могла. Отрицать — только терять время.
— Между нами только деловые отношения, — заявила она, пытаясь найти какую‑нибудь безопасную тему, которая не разовьется в беседу с намеками. — Ты уже говорил с Грэмом и Бруксом по поводу встречи с моим отцом?
— Тебе Саттон велел у меня спросить?
Ну, ничего такого конкретного он не велел. Так что Грейси даже не солгала, ответив:
— Мне просто интересно.
— Но это ведь он попросил тебя меня пригласить? Пытается вести за мной слежку.
Если она попробует возражать, то он все поймет. Она ведь совсем не умеет врать.
— Почему ты так думаешь? — ответила вопросом на вопрос Грейси.
Роман засмеялся:
— Так я прав?
Грейси удивленно моргнула:
— Я этого не говорила…
— А тебе и не нужно было. Я все еще могу читать тебя как открытую книгу, Грейси.
Черт. И что ей теперь отвечать?
Ладонь, до сих пор лежавшая сзади у нее на талии, опустилась на пару дюймов ниже, и ее сердце екнуло.
— Посмотри мне в глаза и скажи, что это не Саттон тебя надоумил.
Этого Грейси сделать не могла. Не могла посмотреть ему в глаза и солгать, а если она отвернется, это и станет для него ответом. Она не знала, как поступить.
Черт бы пробрал ее сознательность.
Взгляд Романа вдруг посерьезнел, он сильнее сжал ее ладонь:
— Мне все равно, Грейси. Не имеет значения, почему мы здесь вдвоем. Важно только, что мы вместе.
Песня закончилась, и Грейси отстранилась, высвобождаясь из рук Романа.
— Мне надо кое с кем поговорить, — пробормотала Грейси. — Но спасибо за танец.
Роман ничего не ответил — только улыбнулся.
И Грейси сбежала.
Конечно, высоченные шпильки не позволили ей бежать, но удалилась она поспешно. Прямиком к бару. Черт с ним, с этим ограничением в три бокала. Ей надо было выпить — и чего‑нибудь покрепче. Ее влечет к мужчине, которого еще три дня назад она ненавидела всеми фибрами души — почти так же сильно, как теперь его хотела.
За одним бокалом последовал второй. Грейси курсировала по залу, разговаривала с богатыми гостями. Она не подходила к Роману, но чувствовала, что тот на нее смотрит. Он перевернул все у нее внутри настолько резко, что вскоре она вновь оказалась у бара и попросила уже шестой бокал. А потом вернулась за седьмым. И это была очень плохая идея. К одиннадцати она заметно опьянела. И продолжала желать Романа — а ее защитные рефлексы были на нуле. О чем она только думает?
Стараясь притупить чувства, она только сильнее разожгла страсть и сделала себя еще более уязвимой.
Глупая, глупая Грейси.
Голова была ватная, перед глазами плыло, и Грейси отправилась в дамскую комнату, чтобы немного освежиться. Там она несколько минут посидела на банкетке, собираясь с мыслями. Выпила бутылку воды, надеясь хоть чуть‑чуть протрезветь. Но, поднявшись на ноги, поняла, что стало только хуже.
И что теперь делать? Во что, черт возьми, она вляпалась?
Грейси обругала себя за легкомыслие и вышла в коридор, стараясь держаться как можно ровнее. Роман поджидал ее неподалеку от двери, сжимая в руках свое пальто и ее накидку.
— Я подумал, что ты захочешь уйти, — сказал он, и Грейси чуть не расплакалась от облегчения.
— Да. Спасибо.
Она прислонилась к стене, а Роман укутал накидкой ее плечи и надел пальто. Взял под руку, видимо опасаясь, что она упадет, и повел к лифту.
— Ты же помнишь, что происходит, когда ты выпиваешь больше трех бокалов. Ты что, специально хотела напиться?
Похоже, Роман за ней наблюдал.
— Я не напилась, — промямлила Грейси.
— Врешь.
Да, она врет.
Они спустились на парковку на лифте, где Грейси прижалась к его мускулистому телу, чтобы не потерять равновесие. Но когда двери открылись, и ей пришлось шагнуть наружу, она тут же споткнулась.
— Ты на этих каблуках ногу сломаешь, — заметил Роман.
— Не‑а, — отозвалась Грейси и, снова споткнувшись, схватилась за его предплечье, чтобы не упасть. Вдруг Роман нагнулся и подхватил ее на руки — настолько молниеносно, что у нее закружилась голова. Она испуганно вскрикнула и обвила руками его шею. — Я могу сама идти.
— Оно и видно, — усмехнулся он.
Роман донес ее до лимузина и помог забраться внутрь. А потом исчез. Грейси в недоумении оглянулась. Он хочет отправить ее домой одну?
Роман вновь появился через несколько секунд, сжимая в руках ее сумочку и туфлю. Грейси растерянно посмотрела на свои ноги.
Ничего себе. Она даже не заметила потери.
Роман уселся напротив нее:
— Ничего не потеряла?
— Спасибо.
Роман положил туфлю и сумку рядом с ней. Автомобиль тронулся, и Грейси закрыла глаза. Это оказалось плохой идеей. Все тут же закружилось. Грейси схватилась за край сиденья, заставила себя поднять веки, но лучше не стало. Роман напряженно наблюдал за ней.
— Тебя не тошнит?
Грейси покачала головой, и все закружилось еще быстрее.
— Я, кажется, немного пьяна.
— Да ладно? Немного?
— Пожалуй, нет… Я очень сильно пьяна.
— Тебя точно не тошнит?
— У меня сейчас ничего не точно. — Грейси закрыла глаза снова, и в этот раз уже надолго.
На следующее утро Грейси проснулась, с трудом вынырнув из водоворота странных, но удивительно ярких снов, в каждом из которых фигурировал Роман. Как, черт побери, она вчера добралась до дома? В висках нещадно стучало, горло пересохло, а язык казался распухшим. Грейси медленно разлепила веки, обозрела незнакомое помещение и поняла, что она не дома. Она…
Где она?
Грейси потерла лицо и села на кровати. От резкого движения голова заболела еще сильнее.
Ей бросилась в глаза персиковая шелковая ткань, перекинутая через спинку стула на другом конце комнаты. Платье, в котором она была вчера. Тут Грейси осознала, что сейчас на ней надеты только бюстгальтер без бретелек и трусики.