Робко машу ему рукой и скрываюсь в тихом и тёмном подъезде; чтобы подниматься было не так страшно, считаю ступеньки, потому что лифта у нас отродясь не было, и в квартиру буквально влетаю.
Вдох-выдох, Кристина.
Ты в безопасности.
— Привет, дорогая, — улыбается из кухни мама. — Как день прошёл?
— Хорошо, — неуверенно улыбаюсь в ответ, впервые осознавая, что говорю правду. — Немного устала и слегка проголодалась, а так всё в полном порядке.
Кажется, мой ответ удивляет родительницу, если судить по тому, как лихорадочно засветилось её лицо.
— Отлично! В таком случае переодевайся и приходи ужинать — отец сделал твою любимую курицу под ореховым соусом.
Киваю и скрываюсь в своей комнате, с опозданием осознавая, что забыла у Анны Андреевны свою сумку с конспектами. Отвешиваю себе мысленно подзатыльник и делаю в голове пометку зайти к ней завтра перед парами. Скидываю тёплый свитер и джинсы и прихватываю с собой в душ пижаму — хлопковые шорты и топик на тонких бретельках сливочного цвета. Запах яблочного шампуня и ванильного геля для душа напоминают мне, что я та же девушка, что и сегодня утром, и немного успокаивают взбудораженные нервы.
После водных процедур натягиваю на слегка влажное тело пижаму и застываю перед зеркалом; оно запотело от пара, и я едва могу различить в нём очертания своего лица, но мне всё равно страшно. Выдыхаю и вспоминаю всё, что говорила Анна Андреевна: принять саму себя и то, что со мной случилось; но как можно принять всю эту грязь? Как относиться к себе без презрения после всего? Ходить с завязанными глазами и отворачиваться от отражающих поверхностей гораздо проще, чем набраться духу и заглянуть в лицо настоящему. Но я всё же поднимаю руку и провожу ею по поверхности зеркала, оставляя за собой чистую линию, и всматриваюсь в уже ставшие незнакомыми черты.
Первыми, конечно же, отмечаю глаза, которые, кажется, стали как-то глубже что ли; в них потух прежний блеск — вместо этого чётко была видна печать боли, перенесённой за прошедший год, и от этого они делали меня старше, чем я есть. Черты лица немного заострились; щёки впали, и чётко вырисовывались скулы; волосы казались тусклыми и безжизненными…
Как будто из меня потихоньку кто-то высасывал жизненные силы, и теперь я медленно превращаюсь в мумию.
Господи, и на это страшное тощее существо запали сразу два парня?
Ну хорошо, допустим, Сергей положил на меня глаз ещё до того, как превратилась в жертву холокоста, но почему то же самое случилось с Лёшей? Нужно быть абсолютно слепым, чтобы ему понравился кто-то вроде меня; не то, что бы меня это заботило, но озадачивало однозначно. Конечно, я осознаю, что весь мой внешний вид — да и внутренний тоже — это не мой добровольный выбор, только легче от этого не становилось.
Возвращаюсь в комнату, где подсушиваю волосы полотенцем, и открываю на ноутбуке ВК, чтобы узнать, нет ли каких новостей по учёбе. Внимание тут же приковывают висящие в личке сообщения, и я тут же лезу туда, догадываясь, кто может быть одним из отправителей, и от этого тело заходится какой-то странной дрожью.
Мне страшно и любопытно одновременно.
Одно сообщение оказывается от Женьки.
«Не знаю, подойдёт ли, но мне кажется, это твоя тема, — пишет девушка. — Так или иначе, у всех нас проблемы чаще всего связаны с парнями J».
К тексту была прикреплена песня «КейСи — Бог с тобой»; вообще-то, мне не нравится, как поют девушки, но эта меня действительно цепляет, хотя на словах «мне уже не больно» и «я больше не заплачу» я чувствую как раз-таки противоположное.
А вот второе сообщение действительно оказывается от Странника.
«Это не «нет», — читаю, и почему-то представляю его улыбку, когда он набирал этот текст.
Потираю лицо ладонями и подхожу к окну; вглядываюсь в темноту, которая рябит горящими окнами девятиэтажки, и пытаюсь понять, почему из огромного количества пользователей этот парень со странным ником выбрал именно меня. Почему ему показалось, что именно со мной он сможет подружиться — пусть и только виртуально? Ему хватило нескольких взглядов на мои фотографии, чтобы понять, что я за человек? Такое под силу только психологу и то не всегда…
Опускаю взгляд и замечаю фигуру Лиса, сидящего на скамейке у моего подъезда.
Почему он всё ещё здесь?
Словно чувствуя на себе мой взгляд, парень поднимает голову, и я шарахаюсь от окна: не хватало ещё, чтобы он подумал, будто я за ним подсматриваю…
Бросаю беглый взгляд на экран монитора и выхожу из комнаты: ничего страшного не случится, если я отвечу своему совсем не странному «другу» чуть позже.
— Ты сегодня поздно, — удивлённо констатирует папа. — Обычно ты стараешься вернуться домой до темноты.
— Да, я… немного задержалась в библиотеке, — вру без зазрения совести.
Думаю, родители пока не готовы узнать о том, что я полдня провела в квартире у незнакомой женщины, сбежав от парня, который меня изнасиловал.
Да уж, разговор был бы тот ещё.
— Но ты хотя бы начала выбираться из своей раковины, это похвально, — улыбается мама. — Я уже и не надеялась на это.
Виновато улыбаюсь, прекрасно понимая, что весь этот год трудно было не мне одной — мои родители тоже настрадались, слушая мои истерики как ночью, так и днём; я мучила всех, считая, что у меня есть на это полное право…
Боже, какая же я эгоистка…
— Я стараюсь исправиться, — заверяю обоих родителей. — Честно.
— Это здорово, милая, но ты не обязана делать то, что тебе не хочется, — качает головой мама. — Не нужно пытаться быть другой просто потому, что от тебя этого ждут другие; не нужно подстраиваться под кого-то, потому что для кого-то новая ты стала неудобной. Будь собой. И не позволяй никому делать из тебя кого-то другого.
Киваю, со вздохом впитывая в себя прописные истины, и начинаю за обе щеки уплетать свой ужин: надо же, я и не знала, что так сильно хочу есть, пока не взялась за вилку.
Видать, стресс от очередной встречи со Сталевским даёт о себе знать.
После ужина папа зовёт меня посмотреть с ним фильм, но моё неуёмное желание ответить Страннику с каждой минут всё сильнее, так что я отказываюсь и прямиком иду к себе, где сажусь за ноутбук.
«Почему именно я?» — спрашиваю и с удивлением понимаю, что мой собеседник сейчас онлайн.
«Что ты имеешь в виду?» — тут же получаю в ответ.
«Ну согласись, что ткнуть пальцем в небо и с первой попытки попасть на мою страничку в такой глобальной соцсети было бы попросту нереально. Значит, ты сознательно выбрал именно меня. Вот я и спрашиваю — почему?»
Несколько минут он просто молчит, хотя по-прежнему остаётся в сети, и я уже начинаю думать, что ему нечего ответить, когда он начинает набирать сообщение. Его ответ получается довольно объёмным, если судить по тому, что печатал он минут семь, но то, что я прочитала, заставило моё сердце ухнуть куда-то вниз:
«Я бы тебя на руки взял,
Я бы тебя взял и унёс,
Тихо смеясь на твои «нельзя»,
Вдыхая запах твоих волос.
И, не насытившись трепетом тел,
Стуком в груди нарушая тишь,
Всё просыпался бы и глядел,
Плача от радости, как ты спишь.
Я бы к тебе, как к ручью, приник,
Как в реку в тебя бы вгляделся я,
Я бы за двести лет не привык
К бездонной мысли, что ты моя.
Если бы не было разных «бы»,
О которые мы расшибаем лбы…»
Теперь наступает моя очередь на несколько минут впасть в ступор и потерять дар речи от прочитанного. В этом стихотворении — пусть и не Странник был его первоначальным автором — чувствовалась душа, как если бы он писал её искренне, а не просто для того, чтобы произвести впечатление на наивную дурочку. И впервые за весь год меня не штормило от омерзения и не хотелось отмыться от мысли о том, что мной заинтересовался парень. Внутри растекалось приятное тепло, согревающее душу, а сердце соревновалось с лёгкими в скорости — я даже мыслей своих не слышала от его стука.
Очевидно, я молчала слишком долго, потому что снова получаю сообщение от Странника.
«Я же говорил, что мы с тобой друг другу как пара не подходим, но это не значит, что я этого не хочу, — читаю и снова чувствую жар — на этот раз иного рода, и меня это пугает. — Ложись спать, красавица. Пусть во сне тебе приснится кто-то надёжный, а не я».
Захлопываю крышку ноутбука и чувствую, как пылают мои щёки: ещё никогда прежде парни не посвящали мне стихотворений.
А ещё мне было интересно: нормально ли то, что я, не зная человека в лицо, доверяю ему так же, как и себе самой?..
Скорее всего, нет.
Ложусь спать, оставив тусклый свет настольной лампы, и буквально тут же проваливаюсь в сон, в котором я должна была, по совету Странника, увидеть кого-то надёжного, но вместо него вижу внука Анны Андреевны.
Самый надёжный человек на свете, ага.
Глава 6. Алексей
Чужеродный предмет в квартире бабули я увидел сразу после того, как вернулся, проводив Кристину. На полу под вешалкой у входной двери, он смотрелся как пришелец среди толпы обычных прохожих: как-то экзотично и почему-то совершенно не к месту. Хотя по виду это был обычный среднестатистический чёрный рюкзак, который можно встретить где угодно.
Но в квартире ба он почему-то не смотрелся.
Не надо быть гением, чтобы понять, кому он принадлежит, но перед Розой я всё-таки решил притвориться…хм…неосведомлённым.
Бабуля была на кухне — мыла посуду, параллельно что-то готовила и при всём этом умудрялась смотреть передачу «Кто хочет стать миллионером?».
— Что делаешь? — спрашиваю и только потом понимаю, насколько по-идиотски звучит вопрос, когда ответ очевиден.
Но ба не упускает повода съязвить.
— Дрова колю! — ёрничает и хмурится. — Вот же обормот…
— Знаешь, ты сегодня на редкость колючая, — недовольно фыркаю.