Мы долго плыли, прежде чем он мастерски причалил к каменистому берегу острова. Джейсон водрузил на себя мешок, помог вылезти мне, вытащил каноэ из воды и уложил его на берегу.
Мы прошли через лес и поднялись на каменистую площадку, откуда открывался вид на озеро.
— Вот и пришли, — сказал он и вытащил из мешка палатку.
— Будем спать здесь?
— Ну да. — Он начал раскладывать палатку. — Это Баундари-Уотерс. Два миллиона акров, если объединить канадскую часть с американской, — самая девственная природа в мире.
Я улыбнулась и принялась помогать ему устанавливать палатку. Мы надули несколько ковриков и подушек, соединили вместе два спальных мешка, чтобы можно было поместиться вдвоем, и закинули все в палатку. Джейсон разложил два складных стула и разжег костер. Мы уселись перед огнем и начали наблюдать за языками пламени, которые плясали в лучах заходящего солнца.
На небе была видна каждая звездочка. Я даже не знала, что бывает так много звезд. В таких походах мне бывать еще не приходилось. Я никогда не уходила так далеко от цивилизации. Ни звуков автомобилей, ни света фар, мерцающих за деревьями. Ничего, кроме того, что мы взяли с собой.
В костре потрескивали дрова, огонь забирался по ним все выше и выше, я натянула на ноги толстовку и обняла их. Джейсон уперся локтями в колени, сцепил руки в замок и смотрел на пламя. Он молчал. В воздухе пахло сосной и дымом. С каждой секундой становилось холоднее. Где-то вдалеке о берег плескалась вода. Я взглянула на темное озеро и сказала:
— Я бы хотела нарисовать это место. Здесь очень красиво.
— Ты не бывала здесь осенью и зимой. — Джейсон подложил в костер дрова и сел обратно. — Кстати, мне надо тебе кое-что сказать.
— Хорошее или плохое?
— Хорошее. Замечательное для моей карьеры. Я еще никому не говорил, даже родителям. Студия продлила гастроли. Еще два месяца здесь и восемь за границей. Это будет мировой тур.
Я обрадовалась.
— Джейсон, это же потрясающе! — А потом вдруг так же быстро, как я выпалила эти слова, поняла их смысл. — Постой… тебя не будет больше года?
Он пожал плечами, не отрывая глаз от огня.
— Да. Но на праздники будет перерыв в пять недель. И первая часть гастролей пройдет здесь.
Здесь. Он хотел сказать, в Америке. А что потом? Восемь месяцев он будет засыпать, когда я просыпаюсь? Мое сердце сжалось, и я спрятала свой хмурый взгляд за коленями.
Морально я уже была готова к четырем месяцам разлуки. Если на момент отъезда мы все еще будем вместе, можно будет перезваниваться так же, как тогда, когда он был в Австралии. Не лучший, конечно, вариант, но выполнимый. В худшем случае разница во времени составит три часа. Возможно, я даже навещу его, когда он будет выступать в Калифорнии и в Вегасе, или буду прилетать к нему время от времени на несколько дней.
Но теперь… Теперь все по-другому. Все совсем, совсем по-другому. Больше года. И восемь месяцев за рубежом, а это больше десяти часов лета, если я захочу его увидеть. Огромная разница во времени, плюс изнурительный распорядок. Я видела график его гастролей — просто возмутительно. К тому же он говорил, что в этот раз нагрузка будет намного больше, чем в прошлый. Он — главный исполнитель, а значит, отвечает за продвижение, и репетировать придется больше. Он будет встречаться с фанатами и постоянно пересаживаться из одного самолета в другой.
Когда мой отец работал за границей, родители много лет поддерживали отношения на расстоянии. И Кристен жила так, когда встречалась с парнем до Джоша. Поэтому я прекрасно понимала, что нас ждет. Со временем любовь умирает. Разлука разъедает все на своем пути, оставляя за собой чистую полосу, и ты остаешься одна, привязанная к кому-то очень далекому, невидимому и очень чужому.
Я два года жила одна, привязанная к мертвому человеку. И не хотела повторения. Яне хочу пережить это вновь.
Не то чтобы Джейсон этого хотел. Мы знакомы всего две с половиной недели, поэтому я даже не надеялась на приглашение поехать с ним, но если бы он и пригласил, я бы все равно не поехала. Это слишком быстро. Я никогда не спешу. До того как съехаться с Брэндоном, мы встречались три года. И только через год после нашего знакомства я поехала с ним в отпуск.
И тут я задумалась: а не к этому ли всю последнюю неделю готовил меня Джейсон? Каждый раз, когда он говорил о том, как безумно много ему приходится работать, не готовил ли он меня к расставанию, как только придет время? Наверняка он, как и я, понимал, что на этом нашим отношениям конец.
Мы слушали, как вдалеке тревожно кричат гагары. Он не стал продолжать разговор, и я была этому рада. Мне не хотелось обсуждать наш разрыв здесь, у костра, и, судя по его молчанию, ему — тоже. Может, он просто хотел насладиться последним моментом. И я — также.
Когда умер Брэндон, я так мечтала, чтобы у нас был еще один день. Всего день побыть рядом с ним и быть счастливой. А у нас с Джейсоном впереди не один день. И если у меня остались только сегодняшняя ночь и еще несколько недель, я хочу насладиться ими в полной мере, даже зная, что конец неминуем.
С неба упала звезда, я обернулась посмотреть на него и увидела, что он смотрит на меня. Кулаки сжаты, костяшки подпирают щеки.
— О чем думаешь? — спросила я.
Он ответил не сразу.
— О тебе. В последнее время я это часто делаю. — И снова тишина. — Каким был Брэндон?
— Брэндон? — Джейсон никогда раньше о нем не спрашивал. Я медленно выдохнула и уперлась щеками в коленки. — Надежным. Сильным. Человеком, на которого можно положиться. Верным. — Я улыбнулась. — Он всегда думал о себе в последнюю очередь. Если мы жарили барбекю или ходили в гости, он ждал, пока не положат всем, и только потом накладывал себе. Всегда хотел убедиться, что хватит всем, и только потом думал о себе. — Мне так приятно это вспоминать. — Вот таким он был. Хорошим человеком.
Джейсон поднял на меня глаза.
— А что с тем пьяным водителем?
— Ничего, — усмехнулась я. — Ей дали всего два года. Но вышла через несколько месяцев. И ни разу не сказала, что сожалеет о случившемся.
Мы смотрели друг на друга в свете костра.
— Джейсон, я тебе никогда этого не говорила. Может, ты догадался сам, но после него я не встречалась ни с кем, ты у меня первый. И единственный. Наши отношения многое для меня значат. Ты много для меня значишь.
Он ничего не ответил. Просто сидел и изучал мое лицо. В его глазах отражались пляшущие в костре искры. Я знала, что он меня понял. Два года у меня не было никого. Во всех смыслах этого слова.
— Ты для меня тоже много значишь, — наконец произнес он, не сводя с меня глаз.
Мы смотрели друг на друга, и за эти секунды, казалось, прошла целая вечность.
— Замерзла? Не хочешь в палатку? Я не буду закрывать крышу, чтобы было видно небо.
Я кивнула.
Джейсон залил костер водой, мы зашли в палатку и разулись. Он повесил лампу и застегнул дверь. Затем в полной тишине мы стали снимать верхнюю одежду.
Джейсон разделся до футболки и термобелья, надетого под штаны. Наверное, не хотел брать инициативу в свои руки. Но я не остановилась.
Я сняла все и осталась в майке и трусиках. Раздеваясь, я не смотрела на него. А то бы разнервничалась и не смогла. Но чувствовала на себе его взгляд, когда сняла штаны и осталась в красных стрингах. Я надела их специально для него.
Сняв с себя все, что осмелилась, я быстро залезла в спальный мешок. От холода стучали зубы. От гладкой ткани стало еще холоднее.
— Давай быстрее, я замерзла, — поежилась я.
Джейсон последовал моему примеру. Снял футболку и термобелье, выключил свет и в одних трусах забрался в спальник. Он тут же сгреб меня к себе, обхватив руками и ногами, словно живая грелка.
— Лучше? — спросил он, глядя на меня в темноте.
— Лучше, — кивнула я, закусив губу.
Он был таким теплым. Пах мылом, мятной зубной пастой и немного дымом. Я почувствовала, как к моей гладкой коже прижались его грубые волосатые ноги. Мощные, накачанные бедра надежно сковали меня. Его член, с каждым вдохом становившийся все тверже, упирался мне в живот.
Он тихонько провел большим пальцем по моей щеке.
— Ты дрожишь, — прошептал он и нежно поцеловал меня в подбородок, касаясь его бородой. Я откинула голову, и он продолжил целовать меня в шею, выгнулся надо мной, его губы поползли к ключице.
Джейсон не делал никаких лишних движений, хотя был уже на взводе. Он хотел, чтобы я знала: все будет по-моему и он не собирается предпринимать никаких действий, пока я не дам на это добро, — какой же он все-таки заботливый.
Джейсон всегда уважал мои желания. Наверное, если бы я психанула и выгнала его спать на улицу, он бы повиновался. Беспрекословно бы пожелал спокойной ночи, поцеловал и вышел. Видимо, осознавая, что все зависит только от меня, я чувствовала себя в безопасности рядом с ним — как я сегодня решу, так оно и будет, и Джейсон с этим смирится.
Он даже не представлял, что выбранная им тактика работает на него.
Джейсон запустил руку мне в волосы, нащупал резинку и распустил их. Он стал расчесывать пряди пальцами, пока они свободно не легли вокруг моей головы. Потом навис надо мной и стал нежно целовать, пока я не перестала дрожать.
Кругом шумел лес, и я принялась изучать Джейсона. Прижалась носом к его адамову яблоку. Провела ладонями по груди, по широким плечам, по спине, по шее и густым волосам. Потом снова вниз, по бокам до пояса, нащупала пальцами упругий пресс. Мне нравилось чувствовать на себе шероховатость его бороды, пружинистость его тела. В нем было столько мужественности: жесткости, пылкости, зрелости. С каждым движением запах его менялся. Опьяняющий феромон тянул меня к нему, превращая его в центр моей вселенной.
Точно так же мы привыкаем к холодной воде. Заходим постепенно, сначала окунаемся, согреваемся и только потом готовы плыть.
Так и я…