Я покосился на занавес.
— Что тут безумного?
— Шутишь? — фыркнула она.
— С чего бы мне шутить? — нахмурился я.
— Беременность — это ответственность, Джейсон. Посмотри на себя, ты изнурен, а ведь у тебя нет ребенка. Нельзя заводить детей во время гастролей.
Я помотал головой.
— Слоан, гастроли никогда не закончатся. Мы это знаем. Но у нас должна быть своя жизнь.
— Джейсон, сейчас нам дети не нужны. Можно подождать до лучших времен.
Я снова замотал головой.
— Лучшене будет. Надо учиться жить с тем, что есть.
— То есть беременной таскаться за тобой по всему миру? А что потом? Кормить ребенка под сценой? Поставить люльку в гримерку? — удивилась она.
— Почему бы и нет?
— Ты серьезно? — засмеялась Слоан. — Ты вообще детей видел когда-нибудь? Ты же понимаешь, что ребенку нужен режим?
Я стиснул зубы.
— Слоан, я не шучу. Если мы хотим детей, нужно их заводить.
В трубке повисло молчание.
— Джейсон, у тебя даже выходных нет, — внезапно вся смешливость из ее голоса пропала.
— И что?
— Ну забеременею я, и что потом? Тошнота по утрам и джетлаг? А когда я буду ходить по врачам? И будешь ли ты рядом со мной с твоей-то работой? Вдруг мне пропишут постельный режим? Что, если я начну рожать в дороге, в чужой стране? Что, если ребенок заболеет или…
— Я позабочусь, чтобы все было хорошо, — медленно произнес я. Ты же знаешь.
— Ты даже о себе позаботиться не можешь. У тебя постоянные головные боли, ты не спишь. И мы прекрасно знаем, как чувствую себяя, переезжая с места на место.
Я попытался выровнять дыхание.
— И что теперь? Ты не хочешь от меня детей?
— Я так не говорила, — осторожно возразила она. — Я сказала, что сейчас не самое подходящее время. Это нерационально.
— Слоан, это лучшее, что я могу тебе дать. И я ничего не могу изменить.
— Я знаю. Но это значит, что ты должен реально смотреть на свои возможности — на наши возможности, — пока положение не улучшится. Многие пары откладывают рождение детей, чтобы сосредоточиться на карьере. Это нормально.
Но это не нормально. Ни для меня, ни для нее, что бы она там ни говорила, лишь бы меня успокоить.
На сцене стихла музыка, значит, разогрев закончен. Мы оба это слышали. Зейн протянула мне очередной «ред булл» и подняла руку, давая понять, что мой выход через три минуты.
— Послушай, тебе пора, — смягчилась Слоан. — Поговорим об этом потом, ладно? Не стоит заводиться перед выступлением.
Я снова сжал виски пальцами.
— Слоан…
— Созвонимся вечером, Джейсон. Я тебя люблю.
Звонок прервался.
Я положил телефон на колени и закрыл глаза ладонями.
Жизнь вдали от Слоан убивала меня. Я совсем расклеился. Так больше продолжаться не может.
Не было ничего общего с тем, как мы болтали, когда только познакомились. Телефонного общения больше не хватало, а при той скорости, с которой работала Слоан, я сомневался, что она сможет прилететь ко мне в Париж. Теперь еще и это? От чего еще она готова отказаться?
Я потащился на сцену и сделал все, что от меня требовалось, не переставая думать о нашем разговоре.
В середине выступления у меня был небольшой перерыв, и я снова позвонил Слоан.
— Привет, — сказала она, поднимая трубку.
— Я хочу знать, что ты сделаешь все возможное, чтобы мы жили вместе, — начал я без прелюдий.
— Что я должна тебе сказать? Что забеременею и буду, словно группи, везде таскаться за тобой, пока тебе не надоест быть рок-звездой? — раздраженно воскликнула она. — Серьезно? Почему тебе так хочется поругаться на эту тему?
— Почему ты так настаиваешь, что ничего у нас не получится? Я музыкант, Слоан. Ты знала, на что подписывалась.
— Я подписывалась на то, что буду мотаться с тобой по гастролям. Я. Не малыши, которым придется расти в гостиницах. Не маленькие дети, которым, кроме как в автобусе, будет негде поиграть. Это несправедливо по отношению к ним. Я бы даже щенка не завела, пока в твоей жизни не наметится какая-нибудь стабильность.
— Была бы стабильность, если бы ты была здесь, — бросил я сквозь стиснутые зубы.
— Джейсон, я не могу дать тебе стабильность. Я больше не хочу понижать качество своей жизни, чтобы ты поставил очередную галочку в своем списке достижений, — отрезала она.
— Слоан…
Она судорожно вздохнула.
— Джейсон, мне пора.
И повесила трубку.
Я с силой швырнул телефон в стену.
Осколки долетели до Зейн, которая стояла у пожарного входа и что-то печатала.
— Ты ведь в курсе, что до завтра я не смогу достать тебе новый? — тихо произнесла она.
— Че-е-ерт!
Я с яростью провел пальцами по лицу, а потом обратил свой гнев на ближайший неодушевленный предмет и пнул дымогенератор.
— Задолбал уже это чертов дым!
У фонтанчика для питья крутились ребята из подпевки. Увидев меня в таком состоянии, они, наверное, подумали, что я окончательно слетел с катушек.
Может, так оно и есть.
Я выдернул из уха наушник и ринулся в туалет, чтобы ополоснуть лицо. Оперся руками на раковину, пытаясь восстановить дыхание.
И что теперь? Цена за мою любовь стала еще выше? Ей и так годами придется мотаться за мной по свету, больной и измотанной. Скучать по друзьям и семье, отказаться от рисования. А теперь я еще и лишаю ее радости материнства?
Я всего-то хотел, чтобы она сказала мне: все будет хорошо. Мы справимся. Преодолеем все трудности. Но онане сказала.
А с чего ей все это говорить? В такой жизни нет ничего хорошего.
Вошла Зейн. Она не испугалась моего приступа ярости, что может означать одно из двух: либо у нее отсутствует инстинкт самосохранения, либо приступы, хроническая усталость и звездные ублюдки для нее в порядке вещей.
Черт, может, так и есть.
— Пошлешь Слоан цветы? — пробурчал я, не глядя на нее.
— Знаешь, что сейчас действительно нужно Слоан? — спросила она. — Чтобы ты перестал быть таким мудаком.
Я поднял глаза и уставился на нее. Она стояла, скрестив руки на белоснежной футболке.
— Как ты? — сухо поинтересовалась Зейн.
— Нормально, — проворчал я.
— Мне так не кажется. Ты дерьмово выглядишь. И изъясняешься дерьмово, подумай об этом.
Я прищурился на нее в зеркало, но она невозмутимо прислонилась к стене и скрестила ноги.
— Сегодня на ночь выпьешь снотворное, и не надо сопротивляться, — безапелляционно выдала она. — Пока не вернется Слоан, будешь пить по таблетке каждый день. Ты не высыпаешься и становишься мудаком.
Я отвел от нее взгляд и тяжело вздохнул.
— Прости. Я просто… Просто я по ней скучаю.
— Знаю. Она тоже по тебе скучает. Но нужно взять себя в руки. Лучше не станет, если будешь выводить ее из себя.
Лучше уже никогда не станет.
На прошлой неделе я сказал Слоан, что запишу ту хрень, которую прислала студия. Меня накрывало отчаяние. Я не знал, как еще можно приблизить дату завершения контракта, а написать что-то свое, что-то стоящее я до сих пор не мог. Но она была категорически против. Она так расстроилась, что мне пришлось пообещать больше никогда не поднимать эту тему. Слоан не хотела, чтобы я пел про котов-космонавтов, и если я когда-нибудь опущусь до такой музыки, то очень ее разочарую.
Так что же мне делать? Какой из этого всего выход? Казалось, что бы я ни делал, она становилась только несчастнее.
Я зажмурился и посчитал до десяти. В голове, словно сбывшееся пророчество, пронеслись слова Эрни о том, что слава и Слоан несовместимы. Я не знал, как, черт возьми, все исправить. Решения не было.
— Одолжишь телефон? — обернулся я к Зейн.
Она оттолкнулась от стены, вытащила из кармана телефон и сунула его мне в ладонь.
— Только попробуй сломать. — И ушла.
Я позвонил Слоан.
Она ответила после третьего гудка.
— Зейн?
— Слоан, это я. Не вешай трубку.
— Чего ты хочешь, Джейсон? — всхлипнула она.
По звуку ее голоса было ясно, что заплакала она не сейчас. Было слышно, что плакала она уже давно. Мое сердце разбилось на тысячи кусочков. Я чувствовал себя самым мерзким мудаком на планете. У меня сдавило грудь так, что пришлось обхватить ее свободной рукой.
— Прости, — произнес я. — Прости меня, Слоан. Ты права. Я не должен требовать от тебя больше, чем ты уже для меня делаешь.
— Терпеть не могу, — сквозь слезы выдавила она. — Терпеть не могу с тобой ругаться.
— Знаю. Прости. — В горле у меня начал расти комок. — Просто мне тошно слышать, что ты не хочешь от меня детей. Мне кажется, я порчу тебе жизнь… Я просто… просто хочу знать, что у нас все будет хорошо.
Я хотел выбежать из этого туалета и улететь следующим рейсом в Миннесоту. Если бы не концерт, я бы уже был на полпути в аэропорт, чтобы хотя бы на часок повидаться с ней, а потом снова вернуться в самолет.
— Ты не портишь мне жизнь, Джейсон, — шмыгнула она носом. — Я знаю, что ты хочешь от меня услышать. Хочешь, чтобы я сказала, что все у нас будет. Но знаешь что? Может, ине будет. Может, мы просто должны признать, что пока наша жизнь не подходит для определенных вещей, и смириться с этим.
Как? Как можно смириться с тем, что я систематически отнимаю у нее одно за другим?
Я зажмурился и заставил себя сказать то, о чем думал уже давно. Что непрестанно преследовало меня с того самого момента, когда я заметил, как тяжело дается Слоан дорога.
— Слоан… ты когда-нибудь думала, что наши отношения — не лучший вариант для тебя?
На другом конце повисло длинное молчание.
— Зачем ты это говоришь?
— Ты несчастна.
Я услышал, как она сглотнула.
— Джейсон, я больше не хочу, чтобы ты об этом говорил. Мы не расстанемся. Как тебе вообще такое в голову пришло?
Я прижал ко лбу ладонь.
— Ты хочешь детей.
— И они у нас будут. Когда мы сможем предложить им стабильность.