— Да, понимаю, — согласился я. — Но музыку должен писать я.
— Мы же уже пытались. За полгода ты не написал ничего, и скоро на тебя забьют. Они хотят получать доход с инвестиций. Ты сейчас с ними в одной койке, и пришло время пощекотать их немного за яйца. Соври им. Скажи, что они хотят услышать, — мол, буду петь, что хотите, а сам напиши такую песню, от которой у них волосы дыбом встанут. Покажи им, на что ты способен. И дело в шляпе.
Я провел рукой по лицу.
— Черт, — пробурчал я. — А если я не смогу написать такое, чтобы у них волосы дыбом встали? Что тогда?
— Тогда две песни из десяти в альбоме будут их, а с остальными делай что вздумается. Послушай, и у тебя, и у лейбла одна задача. Продать музыку. Если у тебя нет своего материала, они его тебе подгонят. Это партнерство. Я знаю, ты человек творческий, это твоя стихия, и петь то, что написал не ты, — все равно что выбирать, какую болячку подцепить, но ты связался со взрослыми дядями, и играть надо по-взрослому. Так что давай уже надевай взрослые штаны. — Два коротких гудка. — Натяни улыбку и вперед, а знаешь, почему? Потому что ты, мать твою, профессионал. — И снова длинный автомобильный гудок.
Я уставился на свое отражение в экране телевизора на столике в изножье кровати. Я не мог ничего написать. Все мое вдохновение куда-то улетучилось. К тому же я никогда раньше не сочинял по требованию, и понимание, что от меня чего-то ждут, высасывало последние силы. Я еле-еле слепил саундтрек. Три самые классные песни в альбоме мы написали вместе с Лолой Симон — вернее, написала она. Две недели я путешествовал по Новой Зеландии в надежде, что одиночество станет волшебным пенделем для моего творческого начала, но ничего не помогло.
Я не против сотрудничества. Я даже не против спеть что-нибудь чужое, но песня должна быть крутой. Она должна мне нравиться, она должна захватывать дух. Ничего такого не было и в помине.
Я потер виски.
— Бесит меня это все.
— Понимаю. Ищи утешение в деньгах и славе.
Я снова посмотрел на песню и поежился. Меня пугала даже мысль, что я буду это петь. Но есть ли выбор? Я не хотел казаться заносчивым, а предложить что-то свое не мог.
— Ладно, — я словно выплюнул это противное слово.
— Ну и молодец. Еще они обещали пиротехнику и дым на концертах.
— Что?
— Надеюсь, ты любишь конфетти. Я передам, что ты в деле. Они будут в восторге. Эй! Куда прешь…
Звонок завершился.
Я глубоко вздохнул. На моей сцене никогда не было ничего, кроме одного прожектора, высокого стула и микрофона. Никакого реквизита, никаких шоу и уж тем более никакой попсятины, написанной кем-то другим.
Эрни меня предупреждал. Подписывая контракт со звукозаписывающей студией, я понимал, что рано или поздно этот день настанет и мне придется пересмотреть свое отношение к работе. Но на деле все оказалось куда сложнее. Я будто продавал душу дьяволу.
Бросив телефон на кровать, я встал и пошел в душ. Потом сварил себе черный кофе в небольшой кофеварке и вышел с кружкой на балкон.
Подо мной раскинулся стадион «Марвел-стэдиум», где завтра я буду выступать. Внизу, словно муравьи, под моросящим дождем копошились люди. Кругом, насколько хватало глаз, сплошное стекло и мокрый бетон. Ни одного деревца. Только запах сырого асфальта.
У меня хороший отель. Со всеми удобствами. Не то чтобы я придирчив. Я могу спать и на диване, подсунув под голову руку. Но для разнообразия неплохо и так — все это стало возможно после того, как крупный лейбл выделил мне личного тур-менеджера. Суточные за обслуживание номера, только лучшие записывающие студии, приличный аванс, полеты первым классом — все это, конечно, излишне, но все равно приятно.
Я смиренно выдохнул через нос. Эрни прав. Надо идти на уступки. Я так долго был независимым музыкантом и не привык к тому, чтобы мне указывали, что и как делать.
Придется привыкать.
Слоан так ничего и не ответила.
Я облокотился на перила и снова проверил телефон, надеясь, что просто не слышал его пиликанья. Еще раз убедился, что сообщение дошло. Оно было отмечено как прочитанное.
Я еще никогда так долго не ждал от нее ответа.
Мне стало вдвойне тошно, когда от Лолы пришла фотография, на которой она облизывает свой сосок. У нее опять новый номер. Опять. Два последних я уже заблокировал. Видимо, придется сменить свой, потому что блокировки, черт возьми, не действуют.
Я разозлился, удалил фотку и решил пойти в зал.
Никаких запланированных дел у меня не было. Если честно, я очень ждал наступивший день. Ждал, когда освобожусь, чтобы поболтать со Слоан. Мне даже в голову не приходило, что она тоже может быть занята, — или я ей неинтересен.
А тут еще это сообщение от Лолы и звонок Эрни — утро было окончательно испорчено. Я даже не осознавал, как сильно мне нужны ежедневные препирания со Слоан, пока не понял, что она попросту может перестать реагировать на мои вопросы. Она забавная. Мне приятно с ней болтать. Нравится слушать, чем занимается Такер, хотя, сказать по правде, если бы он жил у Моник, я бы справлялся о его жизни куда реже.
Я уже завязывал шнурки, как вдруг запиликал телефон. Взглянув на экран, я заулыбался.
Слоан: Даже не надейся, что у тебя будут два вопроса только потому, что ты пропустил вчера.
Я скинул кроссовки и снова забрался на кровать, с улыбкой прислонившись к изголовью.
Джейсон: Можем созвониться?
Запрыгали точки. Черт, как я их люблю.
Слоан: Конечно.
Я ткнул «Позвонить» и прижал телефон к уху.
— То есть ты лишаешь меня одного вопроса, потому что я, как настоящий джентльмен, не стал звонить тебе с утра пораньше, чтобы его задать? — поддразнил я ее, как только она взяла трубку.
— Я считаю, что настоящий джентльмен, который хочет узнать меня получше, нашел бы время для одного сообщения.
— Вчера я был очень занят.
— Звучит так, будто вчера тебе было просто не охота. Написать сообщение — секундное дело. А теперь у меня не остается иного выбора, как наказать тебя.
Несмотря на ее игривый тон, поблажек она делать явно не собиралась. А может быть, немного злилась за мое вчерашнее отсутствие? От этой мысли мои губы растянулись в улыбке.
— Как мне загладить свою вину? Скажи адрес, и я пришлю цветы. Какие ты любишь?
— Подсолнухи. Но у тебя ничего не выйдет.
— Так я и думал.
— Ты знал, что я так скажу. Так какой у тебя вопрос?
Мне даже не пришлось его придумывать.
— Что ты сказала обо мне своей подруге Кристен?
— Пожалуй, лучше сразу выслать фотку, — простонала Слоан.
— Все так плохо?
— Если я верну тебе конфискованный вопрос, ты изменишь этот?
— Конечно, нет.
Она тяжело вздохнула. Я усмехнулся своей находчивости и предложил ей выбор.
— Если согласишься признать нашу прогулку с Такером свиданием, то спрошу тебя о чем-нибудь другом. А можешь и дальше называть ее встречей, но тогда расскажешь, что вы обо мне вчера говорили. Или просто вышли фотку. В любом случае победа за мной. Даже не могу решить, какой вариант лучше, они все хороши.
Слоан засмеялась.
— И ты не отступишь, да?
— Ни за что.
— Знаешь что? Пожалуй, расскажу тебе, что я сказала. Потому что я не сказала почти ничего. Я показала ей твою фотографию. Сказала, что мы переписываемся и болтаем. И сказала, что ты забираешь Такера. Вот и все. Ты задал не тот вопрос. Надо было спрашивать, что на все это ответила Кристен. Вот где самое интересное.
— Ты показала ей мою фотографию? — улыбаясь, спросил я.
— Да.
— Зачем?
— Она моя лучшая подруга, и мы разговаривали о тебе, — сказала она.
— То есть ты согласна, что фотография нужна?
— Вижу, куда ты клонишь, но ничего не выйдет.
— Знаешь, у меня тоже есть лучший друг. Купер, бармен с первого этажа. И он будет не против, если я подкреплю свой рассказ о тебе фотографиями.
— Тогда пусть Купер поможет тебе придумать вопросы получше.
Я закинул руку за голову и улыбнулся.
— Поставь мою фотку себе на обои.
— Что? Ну уж нет.
— Спорим, что поставишь?
— Нет. У меня на обоях Такер. И мне нравится видеть его на своем экране. В отличие от своего папочки, Такер хорошо воспитан.
— Значит, справедливости ради, у Такера свидание, а не встреча.
Она засмеялась.
В дверь постучала горничная, я соскользнул с матраса, чтобы открыть дверь и выпроводить ее вон, а на ручку повесить табличку «Не беспокоить». Прихватил из мини-бара бутылку воды и снова забрался на кровать.
— И чем же ты был вчера так занят, что даже пропустил вопрос? — спросила она.
— С группой настраивали звук и репетировали. Вечером ужинали, — ответил я, скручивая с бутылки крышку.
— А, так у тебя группа?
— Нет, я одинокий волк. А ужинал с группой, с которой выступаю завтра вечером.
— И что за группа?
В воскресенье я пел на разогреве у The Black Keys, но Слоан не должна была об этом знать. Я твердо решил не говорить ей, кто я такой и чем зарабатываю на жизнь. Мне хотелось, чтобы сначала она узнала меня как человека. Из жизни с Моник я вынес для себя несколько уроков. Я не собирался врать, просто не стану рассказывать все сразу.
— Вряд ли ты о ней когда-нибудь слышала, — сказал я и сменил тему: — Моя мама так обрадовалась тому, что я знаю Жену охотника.
— Правда? Она пользуется моим сайтом?
— Постоянно. Я столько твоих блюд перепробовал. Где ты научилась готовить?
— Мама руководила кейтеринговой компанией. У нее был фургончик на «Уорнер Бразерс». И в детстве я ей помогала.
— Она так часто подавала дичь?
Я почти представил, как она самодовольно ухмыляется. Почти. Как же мне хотелось иметь ее фотографию.
— Нет, но, когда знаешь вкус мяса, работать с ним несложно, — сказала она.
Я покачал головой.
— Это точно. Вот почему твоя страница так популярна.