Я замолчал – не был готов говорить о том, что произошло дальше.
Астрид немного подождала, а затем потянулась через диван и положила свою руку на мою. Я был так вымотан разговором о вечеринке, что почувствовал облегчение – если она касается моей руки, если она все еще здесь и слушает меня, значит, не считает худшим человеком в мире. Даже если я до сих пор сам так думаю.
– То, что произошло, – дерьмо собачье, но это не твоя вина, – сказала она.
– Тебе легко говорить. – Что она знает, в конце-то концов? Ей кажется, будто все это очень мило, а на самом деле – сплошная лажа.
– Ты не понимаешь. Я не просто говорю это, я это знаю. – Она нахмурилась, хотя, казалось, не по моему поводу.
– Прекрасно, теперь ты говоришь загадками, совсем как Хейден. Думаешь, способна сделать так, что моя вина испарится? – Я отодвинулся от нее и встал. Не надо было пытаться что-либо объяснять ей. И почему я решил, будто она все поймет, кстати говоря?
И тут я увидел шедшего к нам Эрика. И когда он успел здесь появиться?
– Почти полночь, – сказал он Астрид. – Надо выбираться отсюда. – Он посмотрел на меня, весь такой симпатичный, в идиотских обтягивающих штанишках, с идеально уложенными волосами. – Эй, Сэм, рад снова тебя видеть. Тебя подвезти? Я на машине. – И к тому же он был милашка. Мне было противно все, что она видела в нем.
– Поехали с нами, Сэм, – предложила Астрид. – Ночь впереди длинная.
– Спасибо, но я на своих двоих, – отказался я. – Мне нужно глотнуть свежего воздуха. – И ничего больше не говоря, я встал с этого идиотского продавленного дивана, стараясь сделать это как можно изящнее. Завтра я захочу узнать, что она имела в виду, сказав, что уверена – это не моя вина, но сегодня мне нужно смириться с тем обстоятельством, что я неожиданно для себя разговаривал о вечеринке, о которой отказывался вспоминать всю неделю. Теперь я безостановочно думал об этом, хотя и не выдал худшую часть всего, что там произошло. Мне нужно было побыть одному. Я подождал, пока Астрид с Эриком уйдут, и направился к двери.
Демиан поймал меня на выходе.
– Ты пешком? – спросил он.
Я кивнул.
– Немного на дорожку? – Он протянул мне фляжку.
Почему нет? Содержимое пахло обалденно, как жженый сахар, а вкус сшибал с ног. Пойло обожгло мне горло, я почувствовал, как выпивка взаимодействует с пивом и голова у меня начинает слегка кружиться.
– Ты в порядке? – спросил он.
– Лучше не бывает, – ответил я. В конце-то концов, я же врун.
– Увидимся, – сказал он.
Я открыл дверь, и холодный воздух ударил мне в лицо; температура упала. Было чудесно, хотя от выпитого слегка кружилась голова. «Какая ирония заключена в том, – подумал я на ходу, – что на прошлой неделе казалось, я никогда не смогу завести друзей на подобных тусовках, а после того, как побывал еще на одной, взял да заимел одного». Я оказался прав, и я не могу сказать об этом Хейдену. Это было почти забавно. Это действительно было забавно. Я засмеялся и понял, что замерзаю. Посмотрел на предплечья, они покрылись гусиной кожей. Это означало, что я способен их видеть, а это, в свою очередь, что свитера на мне нет. Вот дерьмо – я оставил его на вечеринке вместе с бумажником и мобильником. Я не имел понятия, который сейчас час. А голова кружилась все сильнее и сильнее. Нужно было вернуться на вечеринку, но я сомневался, что дойду. Накатилась ужасная усталость. И тут я как раз добрался до магазина «7-Eleven», перед которым стояла скамейка. Посижу всего минутку. А затем вернусь.
11. «The mariner’s revenge song». The Desemberists
Рука на моем плече была легка, но голос – груб.
– Вставай, придурок недоделанный. Это не твоя чертова спальня. – Я открыл глаза. Совсем рядом со мной стоял разгневанный мужчина с усами и в застегнутой на все пуговицы рубашке «7-Eleven». Его лицо было обрамлено светящимися розовыми и оранжевыми красками совершенно потрясающего восхода.
Восход?
Дерьмо.
Я быстро встал и сбросил с себя его руку. Он, должно быть, явился работать в дневную смену. Это обстоятельство плюс восход означали, что сейчас около шести утра. Мама будет дома в семь. Нужно спешить.
– Оставь меня в покое, – сказал я мужику и встал. Все тело дико болело; когда я выпрямлялся, спина трещала. Проснувшись полностью, я осознал: а) у меня наверняка огромный черный синяк от удара Тревора; б) моя голова решила погубить меня; и в) с вероятностью более пятидесяти процентов я сейчас буду блевать. По всей видимости, я готов праздновать свое первое похмелье.
– Не вздумай вернуться! – крикнул мужик из «7-Eleven», когда я отправился за своими вещами в дом, где была вечеринка.
Ладно, этот чувак забудет, как я выгляжу, минут через десять. Я не волновался из-за него; я волновался, удастся ли мне вернуться в дом, где была вечеринка, не сблевав. Мне также необходимо было отлить. Я слышал, высшие силы любят пьяных и дураков, а поскольку я был и тем и другим, то решил, что как-нибудь да доберусь туда, куда направляюсь. Счастье привалило в виде зарослей кустарника, в которых вполне можно было укрыться, и там я смог решить обе свои проблемы. Мне по-прежнему было хреново, но все-таки немного полегчало.
Вечеринка продолжалась гораздо дольше, чем я думал, потому что, когда я там очутился, дверь была нараспашку и я увидел тьму людей, толпившихся в гостиной. Я просочился в дом тихо, как мышь, и пошел вверх по лестнице в комнату, где, как помнил, оставил на кровати свое барахло. Поверх него спала полуобнаженная парочка, но я умудрился вытянуть из-под них все, что мне было надо, никого не разбудив, и это показалось своего рода чудом.
Я прокрался обратно практически тем же путем, что пришел, и как только выбрался на улицу, надел свитер. Мой телефон и бумажник по-прежнему лежали в карманах, и я посмотрел, который час, чтобы знать, сколько времени у меня в запасе до маминого прихода. Было всего двадцать минут седьмого. Дела идут прекрасно, но семь эсэмэсок? Это прекрасным не назовешь.
Я просмотрел их по дороге домой. Все они были от Астрид.
«Где ты? Ответь».
Каждые полчаса после трех ночи. Один и тот же текст, но я почти чувствовал, как с каждым новым посланием напряжение нарастало. Должно быть, случилось что-то плохое. Последняя эсэмэска пришла менее чем полчаса назад, и я ответил:
«Ты не спишь?»
Я написал это, поднимаясь по лестнице в свою комнату.
«Все в порядке?»
Не прошло и минуты, как мой телефон зазвонил.
– Где ты? – спросила Астрид кричащим шепотом. Она, по всей видимости, находилась дома.
Мне было стыдно признаться, что я заснул на скамейке перед «7-Eleven».
– Я закатился спать, как только вернулся с вечеринки, – солгал я. Опять. – Выключил телефонный звонок. А твои сообщения увидел, когда встал в туалет.
– Слава тебе господи.
– Да что происходит?
– Ты еще не залезал в Facebook?
– Нет. Я даже не вставал с кровати. – Это было правдой, за исключением того обстоятельства, что я только сейчас забрался в нее. А она еще не знала, что меня никогда не было в Facebook – мне не нужны доказательства отсутствия у меня друзей.
– Тогда тебе захочется посмотреть пост про одно происшествие, – сказала Астрид. – Кто-то выбил все дерьмо из Тревора вчера вечером.
Мой желудок ухнул вниз.
– Что?
– Копы обнаружили его утром в переулке. У него сотрясение мозга и перелом двух ребер. Похоже, кто-то поработал над ним бейсбольной битой. – Она говорила почти взволнованно, но, скорее всего, от напряжения, в котором пребывала целую ночь.
– Все обойдется? – Мне хотелось, чтобы он получил по заслугам, но не при таких же обстоятельствах. Его не стоило стирать в порошок по той лишь причине, что он засранец из засранцев.
– Да, все будет нормально, но в этом году ему придется обойтись без спорта. И, вероятно, в следующем, в колледже, тоже.
– Я чего-то не понимаю, – сказал я, – мы же только что видели его. А где были Джейсон и Райан?
– Никто не знает. Никто ничего толком не знает. Джейсон затаился после истории с баром «Голубая звезда», а родители Райана, похоже, в таком ужасном состоянии, что не выпускают его из дома с тех пор, как… Ну ты знаешь. Вчера Тревор был один. Его родители страшно перепугались, когда, проснувшись, поняли, что он не возвращался домой, и позвонили в полицию с требованием разыскать отпрыска.
– Я думал, полиция не вмешивается, пока кто-то отсутствует, кажется, меньше двух дней.
– Правосудие работает иначе в восточной части города, – сказала Астрид. Я заметил, она не уточнила «в их части» или в «нашей части», и тут я понял, что не знаю, где она живет. Но сейчас было неподходящее время интересоваться этим.
– Они нашли того, кто это сотворил? – спросил я.
Она замешкалась.
– В том-то все и дело, – наконец услышал я. – Тревор заявил, что кто-то долбанул его по затылку, и с тех пор он ничего не помнит. Того парня он не видел. Но некоторые в Facebook утверждают…
– Что?
Я слышал, как она сделала глубокий вдох.
– Люди говорят, что это был ты.
У меня снова закружилась голова.
– Я? Как это?
– Все видели, что вы, мальчики, пришли на вечеринку, и слышали, как он тебе угрожал. Народ подумал, ты пошел домой, взял биту и последовал за Тревором, поскольку не мог справиться с ним без оружия.
Вот и завел новых друзей. Они уже решили, что я какой-то маньяк-мститель.
– Я бы никогда так не поступил, – выпалил я. – Ты знаешь это, верно? Пожалуйста, скажи, что знаешь.
– Конечно, – согласилась она. – Я отчаянно пыталась разыскать тебя только для того, чтобы ты узнал об этом от меня, а не от кого-то, кто мог подумать, что это был ты. И, кроме того, Тревор утверждал, все случилось после полуночи, а я видела, ты ушел раньше. Я сказала всем, что ты отправился прямо домой.
– Правильно. Домой. – Теперь, в довершение ко всему, я чувствовал вину за свое вранье.