– Хорошо, Петрович. Так мы и поступим. А конденсатор для уксуса пристроим как-нибудь потом, когда в нем возникнет нужда. Было бы глупо убить на него кучу сил и времени, и в результате выливать готовый продукт в землю.
– Действительно, это было бы очень глупо, особенно в свете того, что у нас действительно нужной работы делать не переделать.
– Теперь о моем, о главном, – потер руки Антон Игоревич. – С одной закладки дров выйдет где-то около семидесяти – семидесяти пяти килограмм чистого древесного угля. Этого количества хватит на переработку примерно шестидесяти пяти килограмм уже высушенной руды. Шестьдесят пять килограмм руды – это примерно половина одной плавки в домнице, десять килограмм сыродутного железа и двадцать килограмм шлакового сырья для производства собственного цемента. Но домница – это так, детская игрушка, так что работать нам еще и работать.
– Так, – сказал глaва клана, задумчиво потирая переносицу, – если это детская игрушка, то может, и не стоит с ней пока заморачиваться, а взяться ближе к зиме сразу и всерьез? И особой нужды в металле у нас пока нет. Давай пока сделаем запас руды и угля. И вообще, я тут прикинул, что воздуходувная улитка, которую мы планируем сделать, превышает производительность обычных кузнечных мехов примерно в двести пятьдесят раз. Ты сперва все как следует посчитай, а то вылетит содержимое твоей домницы прямо в небеса, как салют на День Победы.
Антон Игоревич почесал в затылке.
– Действительно! Вот был бы конфуз! И в самом деле надо все пересчитать. Я ведь в основном геолог, и с металлургией знаком шапочно… А как же твой цемент?
– Переживу, – ответил Петрович. – Тем более шлак нам нужен из домны, после плавки чугуна с добавлением в шихту известняка, а не из домницы. Сам же знаешь, что это разные вещи. Вот смолье действительно будет ценным продуктом. Кстати, если известняк пережигать на известь вместе с глиной, то получится продукт, достаточно близкий по своим свойствам к настоящему цементу. Только сдается мне, что этот известняк придется сперва как следует размолоть по уже продуманной нами технологии, смешать с влажной глиной, налепить гранул, которые еще надо высушить и лишь потом обжигать. А иначе никакой реакции синтеза цементного клинкера у нас не получится. А твой первый древесный уголь лучше будет пустить на обжиг известняка, поскольку цоколь придется класть на известковом растворе.
– И тут ты прав, Петрович, – вздохнул геолог. – Короче, будем думать.
Рядом с мужчинами присел Андрей Викторович, только что вернувшийся со стройплощадки у Большого дома. Чуть поодаль гремела мисками и поварешкой Марина Витальевна, раздавая обед его проголодавшейся бригаде. При тяжелом физическом труде обильное питание – это первое дело.
– Привет, – сказал он, поставив на стол чашку с горячим варевом, – о чем разговор?
– Да, – сказал учитель, – наш Игоревич почуял запах собственного железа и стал сам не свой. Но это не смертельно.
– Конечно, это не смертельно, Петрович, – сказал отставной прапорщик, отправляя в рот первую ложку, – но собственное железо нам бы точно не помешало.
– Разумеется, Андрей, собственное железо нам бы не помешало, но чувствую, что если мы бросим на него столько сил, сколько понадобится, то зимовать нам придется во времянках, поскольку ни на что другое сил уже не останется.
Все время, пока шел этот разговор, Антон Игоревич сидел, глядя в небо и шевеля губами, видимо, что-то подсчитывая в уме.
– Скорее всего, Петрович, ты прав, – сказал он, прервав молчание и доставая из кармана блокнот. – Дай-ка сюда свой калькулятор…
Получив калькулятор, тот погрузился в вычисления, время от времени что-то записывая в блокноте.
– Итак, – наконец промолвил он, – оптимальная для наших условий конструкция домны выходит такой. Высота пять с половиной метров, диаметр в самом широком месте чуть больше двух, рабочий объем около десяти кубометров, все это заключено в бревенчатую клеть, засыпанную внутри землей. Для облицовки внутренней поверхности необходим шамотный огнестойкий кирпич. Разовый выход чугуна около полутоны, суточный – тонна. Для изготовления шамотного кирпича нам нужен каолин или белая глина. Петрович, ты действительно был прав – конструкция по размерам сопоставима с твоим Большим Домом, а по сложности и затратам труда даже его превосходит. Примерно так.
– Це ж действительно целый завод, – чуть не поперхнулся Андрей Викторович, – Игоревич, зачем нам столько чугуна?
– Андрей, – сказал тот, – если жидкий чугун сразу после плавки продуть воздухом, то получится сталь, а если перестараться с этим делом, то и чистое железо. Дополнительного подогрева не требуется, окисляющийся лишний углерод сам доводит металл до кипения. Это называется Бессемеровский процесс. После него сталь можно разливать по изложницам для дальнейшей переработки в кузнице. Выход готового продукта из единицы руды в доменной печи чуть ли не вдвое выше, чем в домнице, а расход угля значительно ниже. Ни руда, ни древесный уголь на нас с неба не падают, руду надо добывать, сушить, обжигать, дробить и провеивать, а уголь пережигать из древесины. Лучше построить печь, заготовить сырья, и за один день все переработать на полгода вперед, чем каждый день возиться с домницей, получая максимум по десять килограмм железа. Кстати, тонну железных изделий ты съешь и не заметишь, у нас в грузе только одних разных гвоздей полтонны. Но этим мы займемся не завтра и даже не послезавтра, а как только для этого дела высвободятся свободные руки.
– Вот, – сказал отставной прапорщик, – успокоил. А сейчас нам что делать?
– А сейчас, – сказал Сергей Петрович, – в смысле сразу после обеда, будь другом, пожалуйста, привези Лизиной бригаде на стройку сырцовых кирпичей. А то работа стоит.
Сказав это, он встал и, собрав своих работниц и Валеру, привольно рассевшихся на травке, направился к себе на промзону. Дел было еще много.
Там он, отправив девушек топтать глину, присоединился к своему ученику в процессе тачкостроения, и до вечера они вдвоем успели изготовить аж четыре таких агрегата марки ИЖ 4-2-1 (четыре доски, две ручки, одно колесо). Еще четыре штуки в течение завтрашнего дня Валера доделает сам, тем более что Лизина бригада, изрядно помучившись и получив несколько ценных указаний, все же подняла печные стены до уровня дымовой трубы.
А вечером дома его ждал сюрприз. Вполне вероятный, но оттого не менее приятный.
– Петрович, – взволнованно сказала Ляля, так и сияя от радости, – Марина Витальевна говорит, что скорее всего я беременна. Наверное, ты подстрелил меня первым же своим выстрелом.
Услышав это, счастливец нежно обнял свою первую и самую любимую жену и начал целовать ее во все места, что попались под руку. В этот момент он дал себе слово, что рожать их ребенка Ляля будет в нормальных человеческих условиях, в тепле и уюте, лежа на мягкой кровати, застеленной чистыми простынями.
15 августа 1-го года Миссии. Вторник. Пристань Дома на Холме.
Ночью прошел небольшой дождь, который, впрочем, так и не сумел промочить насквозь слой глины, уложенный поверх черного потолка казармы, но это происшествие лишний раз напомнило Сергею Петровичу, что с кровлей им следует поторапливаться. Осень была уже не за горами. А тут еще геолог подсел к нему за завтраком и показал расчеты и эскизы на новый, увеличенный вариант печи для пережигания древесного угля с рабочим объемом в четыре с половиной кубометра. Выход угля за один цикл должен был составить примерно триста пятьдесят килограмм, выход смолья – сто семьдесят пять килограмм.
Все было хорошо, только выглядела эта конструкция для их условий уж очень монструозно. Представьте себе чуть сплюснутый куб с двойными стенами длиной и шириной по три метра и высотой в два с половиной. Еще на два с половиной метра вверх должны были подниматься две дымовые трубы. И по расчетам Антона Игоревича, все это удовольствие сожрет чуть больше пяти тысяч шестисот штук жженого кирпича. В их положении это было целое состояние – почти две недели сплошной работы двух печей. Хорошо только, что из проекта напрочь исчезло устройство для осаждения вторичных продуктов пиролиза – все, кроме смолья в газо– и парообразном виде подавалось в топку для дальнейшей утилизации сжиганием и самоподдержания процесса пиролиза.
Сергею Петровичу стало грустно. Если бы не обещанное смолье, то он зарубил бы этот проект на корню. Нет, конечно, древесный уголь нужен, и с этим никто не спорит, но уж больно неподъемным казался этот проект.
– Так, Игоревич, – сказал он, немного подумав, – слишком жирный у тебя получился осетр. Давай попробуем его урезать. Что, если весь внутренний контур своей печи ты сложишь из сырца, и только на топку, накопитель смолья, трубы и внешнюю облицовку пустишь жженый кирпич? Потом, когда все просохнет, тебе будет достаточно только отжечь всю печь на холостом ходу при тех же девятистах градусах – и все спаяется в один общий монолит.
Геолог задумался.
– Можно попробовать и так, – сказал он через некоторое время, – тогда на первом этапе мне понадобится не более шестисот штук. Триста я возьму с послезавтрашней партии, еще триста – с той, что выйдет в пятницу со второй печи.
– Договорились, – ответил Петрович, прикинув свои неотложные потребности, – возьмешь по триста штук с того, что выйдет в четверг и пятницу, потом по шестьсот штук в воскресенье и понедельник мне на стройку; а то, что выйдет в следующую среду и четверг, заберешь полностью себе. Устроит тебя такой расклад?
– Хорошо, – кивнул Антон Игоревич, – дополнительных людей дашь?
Глaва клана подумал, что вчера, когда он забрал шестерых девочек из Лизиной бригады на помощь Валере, работа там шла почти так же быстро, как и в полном составе. Двадцать человек на таком маленьком объекте по большей части друг другу даже мешают.
– Дам, – сказал он, – поговори с Лизой и скажи ей, что я распорядился с послезавтрашнего дня выделить тебе шесть человек. Все они уже обучены кладке, так что даю тебе не абы что, а почти специалистов. Ты только с ними там у себя поласковее, они же почти дети.