Покрутив головой, учитель нигде не увидел ни Сергея-младшего, ни Гуга, но коллега успокоил его, сказав, что еще на закате он дал парням две палатки и вместе с двумя женами на выбор отправил на ночное дежурство к картофельному полю. Вон там видно, как в темноте горит их костер.
– А Катя-то здесь? – обеспокоился Петрович, – неужели скандал в благородном семействе?
– Вот в этом-то вся и суть, господин поручик, – хмыкнул Андрей Викторович, – она сама выбрала мужу пару на эту ночь, сама снарядила и отправила. Ей, знаешь ли не до того, у нее теперь живот.
– Ну, если так, – сразу расслабившись и разулыбавшись, сказал Петрович, – тогда я действительно рад. Хотелось бы, чтобы семейные скандалы обходили наш клан стороной.
– Поживем – увидим, – кивнул второй мужчина и пожал товарищу руку. – Ну ладно, бывай, Петрович, а то мои меня уже ждут.
Вскоре все разошлись по своим домам. Полуафриканки и девочки из Лизиной бригады – к себе, в новую, совсем готовую казарму, спать в тепле и уюте, а остальные – по своим шалашам-вигвамам. Наступила тишина, прерываемая только редкими всхрапываниями привязанной неподалеку лошади. Клан Прогрессоров прошел еще один этап в своем становлении, а завтра будет новый день, заполненный новыми трудами, заботами и, возможно, неожиданностями.
Часть 8. Уроки выживания
21 августа 1-го года Миссии. Понедельник. Пристань Дома на Холме.
Ночью лагерь был разбужен отчаянными криками и женским визгом со стороны казармы, а также оглушительным лаем Зары. Было такое впечатление, будто в общежитие к пэтэушницам ломится толпа пьяных хулиганов. Мужчины тут же натянули прямо на голое тело камуфляжные штаны и куртки и, похватав фонари и оружие, выскочили разбираться, что произошло.
Восходящий серпик убывающей луны давал чрезвычайно мало света, но даже в этом полумраке обежавшие вокруг казармы мужчины увидели, что возле погреба с засоленной свининой возится что-то большое, косматое и рычащее.
– Медведь! – произнес отставной прапорщик, деловито и спокойно снимая оружие с предохранителя.
Действительно, мохнатое существо нельзя было спутать ни с кем другим. Видимо, топтыгин, обитающий поблизости, унюхал запашок свежей свининки и, уверенный в своей безнаказанности, явился полакомиться деликатесом. Крышку, прикрывающую лаз в погреб, он откинуть сумел, а вот дальше не пролезала не только задница, но и плечи, и теперь мишка, орудуя передними лапами как крот, пытался расширить отверстие. Его старания особого успеха не приносили – и косолапый ворчал и злился все сильнее.
Расстояние до медведя было всего метров двенадцать и Андрей Викторович выстрелил картечью из Сайги прямо в оттопыренный медвежий зад. Оскорбленный таким поношением своего достоинства, медведь вытащил голову из лаза, попутно треснувшись башкой о балку перекрытия погреба, встал на дыбы и грозно зарычал, пытаясь напугать жалких людишек. Это была последняя глупость в его жизни, потому что второй выстрел прямо в грудь медведю сделал уже Сергей Петрович, вскинув к плечу свой «мосин». Тяжелая полуоболочечная пуля, выпущенная почти в упор, пробила ему грудную клетку, разорвала сердце и легкое и вышла из-под лопатки, оставив дыру размером в два кулака. Рев топтыгина перешел в придушенный хрип, после чего он рухнул как подкошенный и, дернувшись еще несколько раз, затих. С такими ранами не живут даже медведи.
– Тьфу ты, напугал, сволочь лохматая, – только и смог сказать Сергей Петрович, унимая бешено бьющееся сердце, – халявщик лесной. Чужой свининки толстожопому захотелось, понимаешь ли… Сниму шкуру и сделаю Ляле шубу на зиму, чтоб знали всякие, как лазить по чужим закромам…
– Кто придет к нам пожрать на халяву, – философски заметил Андрей Викторович, – тот сам станет обедом. А ты, Петрович, молодец – не растерялся.
– Какой там не растерялся… – ответил Сергей Петрович, переводя дух, – до сих пор поджилки трясутся.
– Да ладно, Петрович, – сказал его коллега, освещая тушу фонарем, – ты глянь, какая зверюга. Я аж залюбовался, как ты его завалил. Сходу и прямо в сердце. А за испуг не переживай – глаза у тебя боялись, а руки сделали все как надо.
– Спасибо, Андрей, – сказал Сергей Петрович и повернулся к казарме, откуда продолжали раздаваться женские крики. – Эй там, женщины, прекратите орать! Все уже кончилось. Мы здесь и враг повержен!
В этот момент их догнал запыхавшийся Антон Игоревич с СКСом наперевес.
– Что тут у нас? – спросил он и тут же увидел распростертую тушу рядом с погребом. – О, Потапыч! Явился, значит, не запылился. Кто его так негуманно приголубил, уж не ты ли, Андрей?
– Да нет, – ответил тот, – герой дня у нас сегодня Петрович. Влепил из мосинки прямо в сердце, только брызги полетели.
– Да, – сказал бородач, забрасывая СКС за спину, – дела. Но надо тут немного прибраться, а то, того и гляди, вслед за медведем явятся еще и шакалы.
– Хорошо, – сказал Андрей Викторович, – вы тут покараульте, а я схожу за УАЗом. Отвезем тушу в лагерь и там уже разделаем.
– Закоптить бы медвежатинку, – мечтательно вздохнул геолог. – Жаль, что до коптильни у нас руки никак не доходят.
– Может, и дойдут, – сказал Сергей Петрович, – что-то мяса у нас стало многовато. Одной засолкой не обойдемся.
Позади мужчин стукнул засов и натужно скрипнула наружная дверь казармы, после чего на темную землю упала узкая полоса света. Девочка по имени Сэти высунула в щель свою взлохмаченную голову, обозрела окрестности, и, увидев спокойно стоящих и разговаривающих вождей клана, несмело вышла на порог. Покойного медведя от нее скрывал угол казармы.
– Шаман Петрович, – тонким голосом сказала она, – тут приходить страшный-лохматый и рычать. Мы кричать и бояться. Ты его наказать, да?
– Наказать, наказать, – успокоил ее Антон Игоревич, – он больше так не будет. Иди, сама посмотри.
Сэти осторожно сделала несколько шагов и заглянула за угол.
– Ой! – воскликнула она. – Девочки! Идти смотреть! Шаман Петрович страшный-лохматый убить! Совсем убить – насмерть!
Петрович в общем-то так и не понял, как это можно убить не насмерть, но тут дверь распахнулась и через нее, попискивая от ночного холода, толпою повалили те самые «девочки» – от самой младшей девочки клана Лани по имени Улла, которой было лет десять, до самой старшей, беременной полуафриканки Маэлэ-Майи, которая выглядела лет на двадцать пять. Кстати, та самая Улла в свое время буквально со скандалом прорывалась в Лизину бригаду, всеми правдами и неправдами открещиваясь от того, чтобы ее считали маленьким ребенком – мол, она уже большая, сильная и все может. Может-может – в этом все убедились – если не как большая и сильная, то уж точно как самая ловкая и сообразительная – уж этого у нее не отнять.
Пока Андрей Викторович ходил за машиной, женщины с помощью оставшихся двух мужчин поставили крышку лаза на место и даже немного забросали ее сверху землей. При этом Петрович подумал – как хорошо, что они сделали в казарме такие капитальные двери; но очень плохо то, что сырцовые стены в полкирпича на деревянном каркасе не сумели бы выдержать натиск четырехсоткилограммового медведя, если бы он всерьез вздумал прорваться внутрь. Хотя две недели назад положение было еще хуже -спали женщины и девочки вообще без всяких стен и под открытым небом, и ничего не случилось. Наверное, все же виновата припрятанная свинина, и именно за ней явился лохматый грабитель. И вообще, с этим надо что-то делать, ведь такие визиты могут повториться не раз. Истреблять всех медведей в округе – занятие хлопотное, значит, надо их чем-то отпугнуть. Лучшее отпугивающее диких зверей средство – это огонь, но постоянно жечь возле казармы костер – тоже занятие для дураков. Для отпугивания зверей нужен просто источник сильного света…
В этот момент Сергей Петрович вспомнил, что среди всякой всячины, захваченной ими из далекого будущего, находятся десять светодиодных консольных светильников, по яркости света эквивалентных лампе ДРЛ-400. Воткни один такой на высокий столб – и все вокруг будет с гарантией освещено ярчайшим светом. Ага – вот и еще одна внеочередная, но срочная работа, из тех, что в последнее время лезут на поверхность как грибы после дождя.
Вдоволь насмотревшись на мертвого медведя и закончив устранять последствия его безобразий, обитательницы казармы потянулись обратно внутрь, в тепло и уют. Сергей Петрович тоже почувствовал, что в надетых прямо на голое тело куртке и брюках ему становится немного прохладно.
Постучавшись в дверь казармы, он спросил через щель:
– Девочки, можно к вам войти, немножечко погреться?
– Ой, – прозвучало внутри казармы с оттенком почтительного удивления, – шаман Петрович войти. Пожалуйста-пожалуйста. Мы тебе очень рад.
Петрович вошел и прикрыл за собой дверь. Внутри было светло так, что после уличной темноты пришлось даже зажмурился. Кроме того, там было просто жарко. Дымоходная стена просто исходила волнами зноя. Как следует протопив очаги, намерзнувшиеся за предыдущие ночи женщины превратили свое жилье в какое-то подобие парилки, и теперь сидели и лежали на покрытых шкурами нарах в одних лишь кожаных мини-трусиках, напрочь скинув свои юбочки и топики. Увидев эту картину, Сергей Петрович еще раз зажмурился. В Лизиной бригаде девочки были от пятнадцати и младше, и смотреть на их почти обнаженные тела ему было стыдно, хотя сами девочки были совсем не против показать себя с лучшей стороны, и вертелись перед ним как могли – тем более что верхний ярус нар, где обитала молодежь, находился как раз чуть ниже уровня его глаз.
Взрослые полуафриканки и проштрафившиеся два месяца назад женщины бывшего клана Лани вели себя более степенно, прелестей напоказ не демонстрировали, но и скрывать тоже ничего не пытались, очевидно решив, что свое от них никуда не уйдет. Шаман Петрович обещал, что у всех них будут свои мужчины – значит, будут, надо только все делать правильно. О том, что правильно, а что неправильно, представления были самые смутные, но ведь факт – такой теплой, красивой и уютной пещеры не было и нет больше ни в одном клане.