«Кстати, – подумал шаман, – вот еще одна забота. Если у девочек и женщин бывшего клана Лани в наличии имелась более-менее теплая осенняя одежда, состоящая из кожаных мокасин, парки и штанов, то полуафриканок в ближайшее время надо будет одевать с головы до ног; и вопрос, хватит ли на это шкур, добытых охотниками в последнее время и взятых из запасов клана Лани. Кроме всего прочего, эти комплекты одежды для тридцать одной женщины и девочки еще кто-то должен сшить, и это в условиях гонки со временем, когда необходимо заканчивать стройку…»
Как следует согревшись, он вышел на холодный ночной воздух, перед уходом решив, что проштрафившуюся женщину из бывшего клана Лани по имени Акса пора уже переводить из бригады Антона Игоревича на щадящие работы по кухне у Марины Витальевны – уж слишком большой у нее стал живот.
Когда подъехал коллега, наконец-то раскочегаривший свой пепелац, на востоке уже разгоралась тоненькая полоска зари. Начинался новый день, и до восхода солнца оставалось меньше часа. Да, поспать сегодня больше не удастся. Для того чтобы загрузить увесистую тушку косолапого в кузов, потребовалось снова звать на помощь женщин из казармы.
Когда медведь был погружен, задний борт в кузове установлен, а женщины отпущены в казарму приводить себя в порядок, Антон Игоревич сел рядом с водителем, Петрович залез в кузов и уселся на медвежью тушу – и таким образом они триумфально вернулись в береговой лагерь, где их уже ожидала женская делегация во главе с Мариной Витальевной, Лялей и Лизой.
– Что это, Петрович? – спросила Ляля у Сергея Петровича, едва тот спрыгнул из кузова остановившегося УАЗа.
– Это, Лялечка, – ответил Сергей Петрович, хитро улыбаясь, – твоя новая зимняя шуба. Правда, в ней пока еще медведь, но мы его сейчас оттуда вытряхнем.
– Так значит, шуба? – переспросила та.– Ты, милый, только не отпирайся, Андрей Викторович нам с Лизкой уже все-все-все рассказал.
– А я, Лялечка, и не отпираюсь, – сказал Сергей Петрович, – просто так получилось.
– Ты, Петрович, – жарко сказала Ляля, обнимая супруга за шею, – больше никогда так не делай. Ты знаешь, как я испугалась, милый? Пусть всяких там медведей, тигров, львов и мамонтов убивает Андрей Викторович, у него такая работа. А ты нам нужен живой и здоровый. Ну, пожалуйста, Петрович…
– Хорошо, Лялечка, – покаянно сказал тот, – я больше так не буду.
– Спасибо, Петрович, – сказала Ляля и лукаво посмотрела на медвежью тушу. – А что касается шубы, то неужели ты думаешь, что я когда-нибудь буду такой же толстой, как этот несчастный топтыгин? Да никогда! Тут хватит на шубки нам всем четверым, и еще останется, ведь все твои жены – очень стройные и изящные дамы.
– Тогда, Лялечка, – сказал Сергей Петрович, – если делить на четверых, то получатся не шубы, а скорее полушубки.
– Ну и пусть, – заявила Ляля, – не люблю длинных шуб. Представляешь, Петрович, прихожу я в наш интернат, вся такая красивая и в медвежьей дубленке… Да все девки бы просто умерли бы от зависти!
–Это негуманно, Лялечка – из пустого тщеславия убивать столько невинных людей…
– Знаю, Петрович, – вздохнула Ляля, – потому и хочу, чтобы в нашей семье все было по-честному. Если шубы – так у всех, любовь – тоже всем поровну. Я не жадная – пусть всем будет хорошо!
– Спасибо, Лялечка, – сказал Сергей Петрович, – именно за это я тебя и люблю.
Тем временем Антон Игоревич вел со своей супружницей нелегкий разговор.
– Антон, нет, нет, нет и еще раз нет, – говорила Марина Витальевна, – никакой вяленой или копченой медвежатины в нашем клане не будет. Медведи – это известные разносчики трихинеллеза, а только этой дряни нам тут и не хватало. Лечить эту болезнь мне здесь нечем. Перемрем все к чертовой матери. Варить или жарить медвежье мясо надо очень тщательно, причем не менее трех-четырех часов, так что медвежий шашлык тоже исключается. Понятно?
Ну что тот мог на это сказать? С медициной не спорят. Сказано нельзя, значит нельзя. И кстати, собакам и кошкам сырое медвежье мясо тоже противопоказано, поскольку трихинеллам абсолютно безразлично, в ком размножаться. Не исключено, что не один клан вымер вчистую, неудачно отведав слабо прожаренного медвежьего мясца с кровью. Такая это коварная болезнь. Кстати, живут личинки трихинелл только в скелетных мышцах, так что шкура, а также медвежий жир, который Марина Витальевна забрала себе как медицинское средство, абсолютно безопасны, так что то медвежье мясо, которое не успеют тщательно приготовить, надо будет сжечь, и причем лучше всего в пепел. Вот так. Но у геолога была еще одна идея – не пропадать же добру.
– Мариночка, – сказал он, – а что, если мы сварим из этого мяса медвежью тушенку?
– Тушенку? – хмыкнула та. – Тушенку можно. Но в чем ты ее будешь варить, ведь в этом медведе мяса не меньше двухсот килограмм? Большой котел я тебе не дам, он мне и самой нужен.
– Дашь, Мариночка, – елейным голосом сказал Антон Игоревич, – и еще как дашь. Потому что, если ты не дашь нам большой котел, все медвежье мясо придется сжечь, а твоя нежная душа этого не выдержит.
– Ладно, вот приготовлю завтрак и бери, – она махнула рукой, пряча улыбку, – один день попробую обходиться маленькими казанами. Но смотри, Антон, если тушенка получится несъедобная, то потом домой лучше не появляйся.
Надо ли говорить, что утро в клане Прогрессоров получилось несколько скомканным. Антон Игоревич все-таки уговорил супругу отдать ему большой котел сразу, и теперь женщины под его руководством, выпотрошив медведя и сняв с него шкуру, резали мясо кусками и плотно укладывали его в котел. А рыбу на завтрак можно пожарить и в маленьком казане, тем более что он маленький только условно – как-никак целых двадцать пять литров, то есть два ведра.
Едва только рассвело, как Андрей Викторович снова завел свой УАЗ и съездил в вотчину Сергея Петровича на стройку, откуда привез полторы сотни жженых кирпичей из остатков вчерашней партии, а также все необходимое, чтобы четыре девочки из бригады Лизы смогли быстро сложить симпатичный очаг на четыре таких «малых» казана. Для них такая простая работа – уже как семечки лузгать. Готовь на здоровье себе и нам, Марина Витальевна.
Чуть позже из своей засады на картофельном поле пришли Гуг с Серегой, и приволокли с собой еще одного подсвинка, застреленного Гугом из арбалета, что вызвало у главной поварихи очередной горестный вздох. Под утро у парней погас костер, и хрюкающие решили, что им уже все можно. Но Шамиль с Майгой были начеку и подняли тревогу. Так у шеф-повара появился еще один кусок мяса, с которым тоже надо было что-то делать. Правда, Антон Игоревич, хлопотавший вокруг разделываемого медведя, компетентно сообщил, что этого подсвинка после разделки можно будет добавить к вчерашней засолке, и даже рассола доливать не придется.
Отрубленная медвежья башка, выставленная на всеобщее обозрение, привела Гуга в невероятный экстаз, и он заявил, что Сергей Петрович обязательно должен носить на шее подвеску с клыками от своей добычи. Мол, это добавит ему авторитета в переговорах с другими вождями и шаманами, и вообще так положено. Медвежьи клыки на шее – это круто, круче только клыки пещерного льва, но он водится только на севере.
Уже перед самым завтраком Петрович вспомнил, что вчера за всей этой свинской суетой он забыл провести для сына Ниты обряд наречения имени. Пришлось проводить в срочном порядке. Нита сперва хотела дать сыну имя своего нового мужа, но Антон Игоревич воспротивился. Мол, два Антона уже есть, и пока хватит. После чего сам предложил назвать мальчика Игорем, в честь своего давно покойного отца, фронтовика и героя трех войн.
Нита освободила младенца из теплой мягкой шкуры, в которую тот был завернут и, ощутив холод утреннего воздуха, мальчик сперва недовольно сморщился а потом ударился в громкий плач. Шаман Петрович, обмакнув палец в смесь красной глины и оленьего жира, провел по его лбу короткую полосу, символизирующую начало новой жизни, а потом, приняв плачущего малыша из рук матери, поднял его на вытянутых руках, показав восходящему солнцу.
– Нарекаю тебя Игорем, малыш, – громко сказал он, – и пусть будут тому свидетелями люди нашего клана, Духи Огня и Молнии, а также дневное светило, дарующее нам тепло и свет. Расти большим и здоровым, живи долго и счастливо, и пусть минуют тебя болезни, печали и невзгоды.
После этого младенец был возвращен матери, которая тут же завернула его в меховую пеленку, трепеща от смутно осознаваемого чувства причастности к чему-то великому и прекрасному. Церемония наречения была закончена, клан мог приступать к завтраку, во время которого решился вопрос с переводом Аксы в кухонную команду. Еще месяц или два – и в клане Прогрессоров родится еще один малыш или малышка. Сама Акса восприняла такой перевод если и не как должное, то как свидетельство того, что ее прошлые грехи прощены – и значительно повеселела. Орудовать лопатой на глиняном карьере ей было уже трудновато. Взамен из бригады Андрея Викторовича, вчера все-таки закончившей расчистку строительной площадки от песка, были переведены целых четыре женщины помоложе: Куирэ-Кира, Оритэ-Оля, Миэтэ-Мила и Риэллэ-Рина. На каменоломне десять человек не надо, а работы на кирпичном фронте требуется ускорять. Кроме того, Сергей Петрович попросил Витальевну сделать переучет на складе шкур и продумать организацию швейного цеха, пообещав выделить на это несколько самых юных девочек из бригады Лизы. Еще немного – и вопрос с одеждой встанет уже ребром.
Да, холода близились, гонку с приближающейся осенью необходимо было выиграть – и потому, придя на стройку, учитель погрузился совсем в другие, но не менее важные заботы. Первым делом требовалось составить план очередных и внеочередных работ. Материал для осветительного столба следовало присмотреть среди длинных хлыстов от молодых сосен, которые были еще не годны в основное производство, но которые уже было жалко пускать на дрова. Иначе придется возиться с клееным столбом, а это работа не на один день. После некоторых поисков подходящий прямой ствол – двенадцатиметровой длины, с диаметром у комля двадцать сантиметров, у вершины десять