Повернувшись спиной к Леониду и его воинам, Леотихид что-то прокричал своим гоплитам, начав их раззадоривать перед сражением.
«Самое время и нашему царю выступить, – пронеслось в мозгу наварха, – а то обскачет нас Леотихид, да еще гляди, первым в атаку пойдет. Кто их разберет, этих Еврипонтидов».
– Гисандр, – приказал царь Леонид, сжав копье, – отправляйся на свой фланг. Мы начинаем битву.
И начал быстро спускаться вниз с холма. Наварх последовал его примеру, – развернувшись позади выстроенных в центре фаланги гоплитов с черными повязками на руке, Гисандр быстрым шагом направился на левый фланг. Точно такая же повязка виднелась и на его руке. Наварх еще не успел дойти до места, как загремели слова царя Леонида, которые дувший с берегов Эврота ветер разносил над равниной.
– Братья! – возвестил царь, который расхаживал с копьем в руке и потрясал им, словно Зевс-громовержец молнией, перед своими солдатами. – Мы с вами – община равных! Но долгие годы нас душила власть эфоров. И сегодня мы здесь, чтобы наконец свергнуть их и вдохнуть полной грудью!
Вскинув копье, воины испустили ответный боевой клич. Гисандр, достигший расположения баллист, вдруг заметил, что фаланга армии эфоров сдвинулась со своего места и, сомкнув щиты, уже вышагивала вниз с холма по направлению к войскам противника. Вот-вот она могла перейти на легкий бег. Расстояние между фалангами противников стремительно сокращалось.
Но Леонид, даже не смотревший на то, что происходит в строю врагов, еще не закончил. Он сделал несколько шагов вдоль первой шеренги гоплитов, вглядываясь в их лица. Казалось, он мог назвать каждого солдата, что пришел с ним в Спарту, по имени.
– Царь Леотихид хочет сохранить этот дряхлый мир и старые законы, – обернулся он, наконец, указав на фалангу врагов, в которой заметил какое-то движение, и прокричал: – Но сегодня этот мир умрет вместе с ним! А мы будем строить новый! Лучший мир, без эфоров и оков! Для нас и наших детей! Чтобы Спарта стала самой великой страной во всей Греции!
Он задержал дыхание на мгновение и выкрикнул:
– Вы готовы пойти со мной на смерть ради этого мира?
– Да!!! – фаланга вздрогнула в едином порыве, вскинув копья. Крики заглушили ненадолго голос царя, который вдруг шагнул к одному из воинов.
– Хезиод, – вперил он свой взгляд в широкоплечего гоплита, лицо которого было покрыто шрамами, – я знаю тебя много лет как храбреца. Ты готов сейчас умереть со мной?
– Да, мой царь! – воскликнул Хезиод, едва не заплакав от счастья.
– А ты, Юклид? – вопросил он другого воина.
– Я почту за честь сражаться и умереть за тебя! – был ответ.
– А ты, Аминтас?
– Я ждал этого дня, мой царь, всю жизнь, – ответил бородатый крепыш, – и боги услышали меня!
Царь быстро отступил на несколько шагов назад, вскинул руку с копьем вверх и вновь прокричал:
– Так идите за мной, бейтесь со мной и умрите со мной во славу новой Спарты!
Он поднял повыше щит и, развернувшись, побежал навстречу воинам Леотихида, до которых оставалось не более стадии. Тысячи воинов в едином порыве устремились за своим царем, с места переходя на легкий бег. Ощетинившись копьями, две лавины гоплитов, одетых в одинаковые красные одежды, неслись навстречу друг другу по всему фронту, поднимая пыль своими сандалиями.
Глава тринадцатаяБитва за спарту
– Ну, вот и дождались последней битвы, – выдохнул Гисандр, которому полагалось стоять на месте со своим левым флангом, дожидаясь подходящего момента для того, чтобы пустить в ход баллисты. – Темпей, заряжай!
Пока Темпей раздавал каменные ядра артиллеристам, сам наварх неотрывно следил за сближением двух лавин гоплитов, лишний раз убедившись,что черная повязка на рукаве поможет избежать случайных потерь среди своих. А потерь и так предполагалось немало.
После общей сшибки в драке могли случиться разные повороты. Например, неожиданная атака Леотихида на его левый фланг с целью прорваться в тыл и совершить окружение. Именно в этом случае разработанная вместе с царем тактика боя предполагала впервые пустить в ход баллисты. Самому ходить в атаку, без приказа царя, Гисандру на этот раз запрещалось. И наварх нехотя подчинился. Стратегом в этом бою был все-таки царь, а не он сам.
Второй вариант использования баллист предполагался в конце битвы в случае победы. Если потребуется превратить в кровавое месиво оставшиеся отряды врага, не пожелавшие ни сдаться, ни умереть от копья, по-прежнему перекрывавшие движение Леонида к Спарте.
Строго говоря, левый фланг был самым слабым. Он состоял всего лишь из трех рядов гоплитов и прикрывавшего их аркадского лоха – отряда скриритов с легким вооружением. По сути, сейчас все эти воины сами служили лишь прикрытием для главной ударной силы «слабого» левого фланга, которая пока оставалась в тайне, – для баллист. Но ни царь, ни тем более Гисандр не обмолвились об этом. Все эти гоплиты считали, что их цель в жизни – погибнуть в бою с копьем в руке за Спарту. И про баллисты никто из них сейчас даже не вспоминал. Все горели желанием ринуться в бой. Как, впрочем, и сам наварх, привыкший работать мечом не реже, чем думать головой. Но сейчас он тоже был вынужден оставаться на месте и следить за развитием событий. А посмотреть было на что.
За мгновение, перед тем как с грохотом щитов и треском ломаемых копий сомкнулись два ряда гоплитов в красных плащах, наварх успел увидеть, как сошлись в смертельном поединке два предводителя, два царя. Высокий худощавый Леотихид и коренастый, чуть ниже ростом, но шире в плечах – Леонид. Они едва успели обменяться ударами копий, как тут же оба исчезли в облаке пыли, окутавшем место сражения.
Это столкнулись тысячи лучших воинов вокруг них в яростном желании выяснить, кто же из них готов быстрее умереть за родную Спарту. Только каждый видел для нее свое будущее.
«Пусть боги хранят нашего Леонида, – подумал Гисандр, глядя, как облако пыли быстро заслонило берега Эврота, – только бы не погиб он в этой мясорубке. А то без него весь поход потеряет смысл».
Вспомнился отчего-то вдруг еще не родившийся Александр Македонский, который одним из последних полководцев – вот так же сам водил войска в бой, рискуя своей жизнью ради воинской славы. И плевать ему было, что станется с его империей после его смерти. Кураж был важнее. После него полководцы изменились. Стали больше ценить свою жизнь, часто избегая личного участия в бою. Чего одни татарские ханы стоили, взиравшие на сражение из шатра на высоком холме.
«А вдруг Леотихид победит нашего царя и убьет его? – холодок сомнения на мгновение вновь заполз в душу наварха, поколебав его уверенность в себе. Но вскоре исчез, изгнанный светлой яростью воина. – Нет, боги не допустят. Мы же хотим, чтобы Спарта стала самой могущественной в Греции, значит, боги за нас».
Рука вновь была тверда, а глаз остр. И этот глаз увидел, как началась великая битва. Тысячи лучших воинов Спарты кололи и рубили сейчас друг друга по всему фронту. Треск ломаемых копий доносился даже сюда, на левый фланг армии, что стоял недвижимо в нескольких стадиях за спинами сражавшихся. Присмотревшись, Гисандр смог увидеть со своего места, что и левый фланг армии эфоров оставался на своем месте. Это было легко заметить, ведь он стоял на холме. Холмистый берег реки находился чуть выше уровня поля, на котором происходило сражение. А дорога, что вела к мосту, сейчас оказалась в самом центре этой жестокой драки.
Левый фланг Леотихида служил ему также резервом, ведь позади армии была река, и спрятать другой резерв было попросту негде. Разве что перебросить по мосту в случае необходимости. Но если догадка царя Леонида была верна, это было невозможно. И пути назад армии эфоров были отрезаны заранее. Значит, Леотихиду приходилось сразу показать противнику все свои силы, включая резерв. В этом случае кипарисовая роща за спиной воинов Леонида была преимуществом, хотя они и находились в низине.
Так прошло довольно долгое время. Приближался полдень. Гисандр даже заскучал, но ярость схватки не утихала. Поначалу атака воинов Леонида заставила попятиться и даже прогнуться фалангу Леотихида под натиском в самом центре. Так, что почти удалось прорвать ее. Гисандр уже предвкушал, как гоплиты мятежного царя – который, как он надеялся, был еще жив – вскоре окажутся на берегу и сбросят в Эврот своих противников. Но этот же маневр ослабил давление на флангах и позволил, в свою очередь, мощному правому флангу армии эфоров усилить удар. Приверженцы эфората вскоре потеснили гоплитов Леонида к центру и едва не замкнули окружение, неожиданно показав Гисандру свои спины.
Вместо прорыва Леонид мог оказаться в окружении. Такого плана в стратегии главного сражения не было, и момент наступил решающий. Если не вмешаться, то неизвестно, как пойдет битва дальше и чем закончится. Гисандру пришлось принимать решение самостоятельно.
– А ну, расступись, – приказал он своим гоплитам, решившись.
И те, уже не раз повторявшие эти странные движения перед машинами, изрыгавшими камни и огонь на большие расстояния, сделали все безукоризненно. Легковооруженных скиритов вообще как ветром сдуло. Вскоре перед восемью баллистами образовались широкие проходы, сквозь которые можно было вести прицельный огонь.
– Внимание, – предупредил наварх расчеты баллист, проходя быстрым шагом мимо каждой из них, – вы должны остановить атаку гоплитов Леотихида. Цельтесь только в тех, у кого нет черных повязок. Открыть стрельбу по готовности и прекратить, как только заметите своих.
На этом он закончил отдавать приказания, перепоручив исход стрельбы в руки богов и артиллеристов. Ситуация на поле менялась с каждым мгновением, и можно было вообще упустить момент для применения баллист.
Но сейчас он еще оставался. Артиллеристы Леонида, происходившие из морпехов, получили возможность бить врагов прямо в спину. Увлеченные атакой гоплиты армии эфоров, уже предвкушавшие скорое окружение и пленение самого Леонида, не подозревали о грозящей опасности, ведь до позиций левого фланга было не меньше ста