Леонид помолчал, ничего не ответив.
– Но почему же мы не преследуем беглецов? – удивился Гисандр. – Ведь мы победили?
– Эта битва почти обескровила мою армию, – признался царь, – я едва наберу сейчас тысячу человек на весь город.
– А Эвривиад? – вспомнил наварх события вчерашнего вечера. – У него ведь есть люди?
– Эвривиад убит в бою, – сообщил царь, – а его армия почти вся уничтожена, как и моя. Гелос и Гитейон еще не пали. Мне донесли, что они вновь выслали часть гарнизонов на помощь Леотихиду. Но еще не знают, что я захватил город, а их царь сбежал. Когда узнают, я могу не удержать город. Кроме того, Заракс, как ты помнишь, напал на Кифанту. Твой друг, Эгор, отбил все атаки, но они еще могут повториться. Сторонники эфоров сопротивляются упорнее, чем я ожидал. И мне срочно нужны подкрепления, которые еще надо собрать.
Царь прошелся по залу для сесситий, где еще недавно пировал Леотихид.
– Я уже отправил гонцов за подкреплением в Тирос и Прасии, а также в Афины. Часть твоих кораблей тоже скоро будут здесь, но до тех пор мне нужно укрепить Спарту. Сейчас неожиданное вмешательство со стороны может склонить чашу весов в любую сторону. Есть опасения, что Аргос может воспользоваться ситуацией и напасть на нас, тем более что мы уже знаем об их предательстве.
– Но нельзя же дать ему просто уйти? – возопил ошеломленный наварх, потеряв терпение. Он впервые видел царя в таком подавленном состоянии.
– Именно поэтому ты здесь, – поразил его царь своим ответом, подавшись вперед. – Возьми всех своих людей и немедленно отправляйся в погоню.
– Моих людей? – переспросил изумленный наварх. – У меня их осталось не больше сотни.
– Я слышал, что ты не успел перевезти на этот берег всех воинов, – обескуражил его Леонид, впервые усмехнувшись, – и они не смогли принять участие в последнем бою. Дай им шанс отличиться в этой погоне.
– Но, мой царь, – возразил наварх, – там осталась почти половина моего войска, я справился здесь малыми силами. Ты был прав.
– Половина? – теперь настала очередь царя удивляться. – То есть ты хочешь сказать, что на левом берегу скучает сейчас почти полторы тысячи гоплитов?
Гисандр кивнул. А Леонид, получив подтверждение своей догадке, даже просиял.
– Тогда бери только пять сотен, этого хватит с лихвой. А остальных я оставлю здесь. Они мне пригодятся до подхода подкреплений.
– Позволь мне взять на время корабли Никодемоса, – вдруг попросил наварх, – все корабли. На них я смогу быстро перебросить своих воинов в верховья Эврота и, если боги помогут, смогу успеть отрезать Леотихиду путь в Пеллану. Как только триеры высадят солдат, я отправлю их обратно.
– Бери, – согласился царь, – один день я продержусь без них. Только учти, полемарх Леонт ненадёжен. Как доносят мне с севера лазутчики, он, вероятнее всего, примкнет к Леотихиду. У Леонта под началом сейчас также пять сотен воинов.
– Значит, Эвривиад ошибся в его верности, – кивнул наварх.
– Северные районы с Белминой пока колеблются, – продолжал Леонид, не обратив внимания на слова наварха, – но больше людей я тебе дать не смогу.
– Мне хватит, – заявил Гисандр, – а если я захвачу Леотихида с эфорами, никто уже не сможет к ним примкнуть.
– Иди. И привези Леотихида обратно в Спарту, – напутствовал его царь, – живого или мертвого. И царицу Евридаму тоже.
Наварх уже развернулся, чтобы покинуть дом, но в этот момент его окликнула Горго:
– Гисандр, – звонко произнесла царица, привычно тряхнув гривой черных волос, – привези нам их головы!
– Обещаю, царица, – с поклоном ответил наварх и вышел.
Глава девятнадцатаяЗаветы ликурга
Четыре триеры рассекали воды бурливого Эврота уже целый день. Никодемос был не слишком рад, отдавая триеры Гисандру, но приказы царя оспаривать не мог.
– Не грусти, – усмехнулся первый наварх на прощанье. – Еще успеешь повоевать. В твоем распоряжении останется пока одна триера. Этого достаточно, чтобы навести страху на внезапных гостей, а завтра я верну тебе весь твой флот в целости. Он мне нужен только для переброски людей.
– Пусть боги хранят вас, – напутствовал их Никодемос, усмирив свою зависть. В этот раз царь отправлял в поход не его.
Погрузив на корабли с большим трудом пять сотен морпехов, которых пришлось буквально распихивать по всем палубам, и наказав Темпею не проводить сегодня никаких опытов, первый наварх отчалил от обломков сожженного моста. Едва это случилось, Гисандр назначил смотрящих за дорогой и приказал капитану флагманской триеры идти вверх по Эвроту до Пелланы, а до тех пор не будить его под страхом смерти. Ослушаться можно было только в том случае, если на дороге, которая иногда была видна с борта корабля, заметят отряд воинов Леотихида. Отдав такие приказания, смертельно уставший за ночь Гисандр сел на палубу в тени баллисты, прислонился к ней спиной и мгновенно провалился в объятия Гипноса[30]. Идти предстояло весь день, и он надеялся хоть немного восстановить свои силы. В отличие от своих солдат, которые пропустили главную битву и смогли отдохнуть, хоть и поневоле, он все это время свои силы тратил. А что их ждало впереди – короткая погоня или изматывающее преследование – не знал никто.
День выдался жаркий. Во сне наварх снова сражался и как будто грезил наяву. Вся прошедшая ночь промелькнула перед глазами. А затем он увидел, как крепкосбитый седовласый мужчина в длинном гиматии, которому было не меньше шестидесяти лет, вел за руку подростка в сером хитоне вниз по дороге, обрамленной желто-коричневыми полями. Гисандр словно видел сейчас мир глазами этого мальчика. Справа золотились колосья, слева темнела распаханная земля, ждавшая своего часа. А прямо перед ним раскинулось уходящее вниз желтое поле, обрамленное молодой кипарисовой рощей.
Вдали, между верхушками деревьев, вдруг засверкала излучина Эврота. А чуть левее, на горизонте, он разглядел скопление каменных домов, усыпавших несколько холмов сразу. Всего три или четыре из них были похожи на массивные квадраты, обрамленные колоннами и увенчанные куполом. Все остальные дома были плоскими, едва возвышавшимися над землей. И повсюду в этом городе, до которого было не меньше пятидесяти стадий, виднелись кипарисовые рощи.
Старик с курчавой бородой повернулся к мальчику.
– Я прожил достойную жизнь, сын мой, – сказал мужчина, – много воевал и сражался во славу Спарты. Но я рад, что, постарев, провел остаток лет среди этой красоты. Боги даровали мне долгую жизнь, но теперь мне пора уходить.
Мальчик посмотрел в глаза старику.
– Не уходи, отец, – проговорил он.
Старик улыбнулся, остановившись.
– Благодарю тебя за то, что ты проводил меня по этой дороге. Ты возмужал, стал красивым и сильным, прославил Спарту и мое имя. Теперь у тебя самого есть семья и растет сын. Позаботься о них.
Он обернулся назад и указал на молодую светловолосую женщину с зелеными глазами, которая шла в десяти шагах позади. Она вела за руку совсем маленького мальчика, которому было не более четырех лет от роду.
– Когда я вижу вас вместе, большего счастья мне и не пожелать, – сказал старик, – прощай, сын мой.
На шее старика вдруг появилась красная полоса, из которой большими каплями заструилась кровь. Подросток в ужасе закричал, отвернулся и бросился бежать вниз по дороге. Земля под его ногами задрожала, неожиданно пошла змеистыми трещинами, которые все расширялись. Он все бежал, перепрыгивая через них, но в конце концов провалился в одну из них, и мрак окутал его.
– О боги! – вскрикнул наварх, просыпаясь в холодном поту. Он сел, резко открыв глаза, и пробормотал шепотом: – Что-то случилось с моей семьей.
И только сейчас осознал, что кто-то уже давно трясет его за плечо. Немного придя в себя после глубокого сна в жару, наварх сообразил, что это был один из смотрящих.
– Что случилось? – спросил Гисандр, вставая.
– Мы подходим к Пеллане, – гоплит указал на город, видневшийся на холме.
– Пеллане? – с удивлением переспросил наварх. – Значит, я проспал весь день.
– А кроме того, недавно мы увидели большой отряд на дороге, – продолжал докладывать смотрящий. – Увидев нас, они тотчас скрылись вон за той кипарисовой рощей. Похоже, это те, кого мы ищем.
Наварх шагнул к ограждению и впился орлиным взором в береговую линию. Дорога здесь действительно подходила довольно близко к берегу реки. Но в то же время часто петляла, то уходя в простиравшиеся за ней поля, то теряясь среди кипарисовых рощ.
Еще не полностью проснувшемуся Гисандру место показалось очень знакомым, словно он бывал здесь в прошлой жизни. Наварх присмотрелся к городу, возникшему впереди на далёком холме. В центре города виднелись несколько массивных зданий с колоннами и куполом. А слева по борту, на другом холме, посреди полей было заметно живописное имение из пяти строений, в которые упиралась узкая проселочная дорога. Позади всего этого великолепия тонули в легкой дымке отроги Тайгета, поросшие лесом. Горный хребет, понижаясь к северу, постепенно сходил на нет.
И вдруг наварх все осознал. Не в прошлой жизни он здесь бывал.
– Это же мое имение, – пробормотал Гисандр, совершенно позабывший о том, что смотрящий говорил ему недавно про Пеллану, рядом с которым оно и находилось всю жизнь, – а в нем мой отец и Елена с сыном. О боги!
Он не знал, радоваться скорой встрече или бояться за них. И вдруг наварх увидел солдат, которые показались на дороге со стороны Спарты. Они шли колонной по четыре человека и несли носилки, накрытые красным плащом. Можно сказать, брели. Вид у них был изможденный, как у людей, которые шли всю ночь и весь день без сна, уходя от погони. И, наконец, поверили в то, что оторвались. Отряд как раз поравнялся с развилкой дорог, одна из которых вела к его дому.
– Леотихид, – прошипел наварх, – ну, наконец-то ты мне попался.
А про себя подумал: «Этих мы возьмем быстро. Их мало, все измождены. Долгого боя не выдержат».