могу, с ужасом подумал он. Пытать голого, привязанного парня - даже не для того, чтобы что-то там узнать! Просто чтобы насладиться его муками. И не потому даже, что я такой психованный садист. А потому, что я решил, что так будет справедливо. Может, и этот Кащуё мучил ребят не потому, что ему нравится слушать крики боли. Может, он тоже считал, что вершит справедливость, карает неблагодарных трусов и изменников... что это его святой долг и всё такое...
Димка прикусил себе пальцы, чтобы не замычать от ужаса. Я таким быть не хочу, подумал он. Вообще. Совсем. Лучше сразу сдохнуть, чем ТАКОЕ.
Только вот сдохнуть в этом мире НЕЛЬЗЯ, ударила в голову очередная пугающая мысль. Тоже вообще и совсем. Как ни старайся, будешь жить и жить. Вместе со всем, что натворил... Ни фига это ни рай. Страшно это...
- Димк, ты в порядке? - Борька потряс его за плечо. В его голосе звучал уже настоящий испуг.
- Я? В порядке? - Димка повернулся к нему, с трудом подавляя желание истерично захихикать. - Я в порядке?
- У тебя крыша едет, - мрачно сказал Борька. - После всего этого.
- Есть от чего, - мрачно сказал Димка. Он был слишком близко к жрецу, когда тот проводил свой адский ритуал. Наверное, он что-то повредил мне в башке, подумал он. И я теперь медленно схожу с ума. Но лучше уж так, чем незаметно превратиться в палача...
Какое-то время все молчали. Димка посматривал на бывших рабов. А ведь они жили в этой жути много лет, с ужасом подумал он. У Акмая вон вся спина в шрамах от укусов, ожогов и плеток. А он не свихнулся, даже не требует для Хорунов китайской казни. Значит и я так смогу... должен смочь...
Мысль о пленных Хорунах испортила мальчишке настроение - хотя, казалось, больше некуда. Он совершенно твердо понимал, что выпускать их на волю нельзя - пусть они и лишились пока своей колдовской силы. Всё равно ведь найдут себе очередной глухой угол, выстроят храм, снова наловят рабов - и...
С другой, и в плену их держать долго нельзя - рано или поздно сбегут, не прямо, так проломив себе башку об стенку или ещё каким похожим способом...
Жаль всё же, что в этом мире нет смерти, подумал вдруг Димка. Иногда это всё жутко усложняет... Но решать что-то надо, причем быстро - потому что тащить этих уродов с собой мы не сможем - да и куда?..
- Ребята, давайте решать, что делать с пленными, - наконец сказал он. - Нельзя их столько связанных держать...
- А что тут решать? - Акмай хмыкнул. - Поднесем их Червю - и все дела. Ему, знаешь, пофиг, кого жрать. А они вполне это заслужили.
Не такой уж он и добрый, подумал Димка. Точнее, совсем даже не добрый. Про Червя я тоже уже слышал. Причем от ребят, которые видели его своими глазами. И едва не рехнулись от ужаса, потому что ЭТО - что-то совсем уже потустороннее, не то ожившая галлюцинация, не то какая-то запредельно жуткая инопланетная тварь...
- Нет, Червю нельзя, - вдруг резко сказал Асэт. - Червь с каждой сожранной душой становится сильнее. А в Хорунах его сила стократно умножается. Мне Олаёец рассказывал. Если их Червю скормить - он наверняка освободится.
- И что? - спросил Димка. Но на душе у него стало получше - всё же, скармливать людей, пусть и конченых гадов, какой-то инопланетной мерзости ему ну совершенно не хотелось.
Асэт пожал плечами.
- Проползет через весь мир к Надиру. Пожрет его. И всё.
- Да врет твой Олаёец! - возмутился Акмай.
Асэт хмуро взглянул на него.
- Нет. Не врет. Он сам того боялся. И подношения Червю... ограничивал. Насколько получалось.
Димка не знал, куда повернула бы эта дискуссия и чем закончилась - то есть совершенно - но тут он краем глаза заметил выходящие из леса фигурки...
Мальчишка быстро повернул голову. Первое, что бросилось в глаза - удивительно чистый золотой цвет кожи вышедшего первым парня, одновременно яркий и насыщенный, очень резко выделявшийся на фоне темной зелени. Лишь в следующий миг он заметил остальных - каких-то совсем незнакомых рослых светловолосых ребят в туниках из шкур и в чем-то вроде сапог. А среди них... среди них...
- Ребята, там Макс! - Димка вскочил и помчался вниз по лестнице, едва не свернув себе шею...
Но спустившись с пирамиды Димка натурально увяз в толпе бывших рабов, на разные голоса требующих от него и того, и другого, и десятого - в основном, Ценных Указаний относительно дальнейшей жизни - и пробился к воротам, когда гости уже входили в них. Теперь, вблизи, стало видно, что их путь сюда был ой как непростым - одежда вся драная, лица осунулись, оружия можно сказать и нет - лишь какие-то явно руками сломанные палки, многие вообще ранены... Но вот духом гости явно не пали - на худых, волчьих каких-то лицах упрямо блестели синие глаза. Да уж, упорные товарищи, и смотрелись они тоже сурово, - только вот волосы, стянутые в пучок на макушке и пропущенные через резные костяные трубочки, портили впечатление. Особо разглядывать их Димка, правда, не стал - сразу бросился к Максиму и заключил его в объятия.
- Макс! Живой, черт! - в избытке чувств он даже похлопал друга по спине. Максим смущенно вывернулся. Димка хотел задать ему примерно миллион вопросов - но тут вокруг вдруг повисла внезапная, недобрая совсем тишина. Он удивленно повернулся.
Сквозь толпу пробился хромающий Льяти - и на него очень пристально смотрел вождь, наверное, незнакомцев. Очень, очень нехорошо смотрел - верхняя губа подергивалась, непроизвольно приподнимаясь, из груди рвалось едва ли не волчье рычание. Льяти же, напротив, стремительно бледнел. Вид у него был такой, словно он увидел привидение.
- Что... - наконец выдавил из себя Димка.
Светловолосый парень покосился на него, потом вдруг вскинул правую руку, указывая на Виксена так, словно в ней был зажат пистолет - Льяти даже дернулся.
- Я, Верасена, вождь племени Воронов, обвиняю этого человека в воровстве! - слова хлестнули, как кнутом.
- Да что это за нафиг... - начал Димка. И тут же вспомнил - Льяти сам рассказывал им, как спер ключи от Ключа у Верасены. А ведь, как известно, обезьяна всегда приходит за своим черепом...
- Да ты сам их стащил! - возмущенно заявил Льяти, всё же несколько опомнившись.
Этого Верасена уже не выдержал, быстрым, упругим шагом пошел к Льяти. Остановился в шаге перед ним, буквально прожигая взглядом. Льяти аж моргнул, но не дрогнул.
- У тебя нет Чести! - эти слова Верасена буквально выплюнул в лицо обалдевшему Льяти. И тут же, размахнувшись, влепил ему оглушительную пощечину. Но такой мощи, что Льяти развернулся и плюхнулся на четвереньки. Димка помчался к гостю.
- Ты что творишь, гад!..
Но Верасена даже ухом не повел. Льяти повернулся, сел на попу, глядя на него... но подняться уже не пытался - вождь стоял всего шагах в двух. Лицо у Льяти вдруг запылало - правда, лишь с той стороны, на которую пришелся удар, глаза стали совершенно квадратными. Полное обалдение столь отчетливо хлестало из них, что Димке страшно захотелось треснуть Верасену по башке... просто за такое отношение к его другу... и он, наверное, треснул бы... но тут к ним подбежали ребята.
- Что за черт?! - спросил Сашка, обращаясь сразу ко всем.
- Этот человек - вор, - повторил Верасена. Он не отводил пылающего взгляда от лица Льяти. - Он украл то, что принадлежало мне и моему племени по Чести и по Праву! Украл то, что могло принести свободу всем нам!
Все замерли - обвинение было более, чем серьёзное. Верасена, между тем, явно счел вопрос объяснений исчерпанным.
- Зачем ты украл ключи? - он нагнулся к Льяти. - Зачем?!
Льяти попытался что-то сказать, но не смог - от обалдения губы у него прыгали. Верасена размашисто шагнул к нему, пнул его сапогом в грудь - скорее, просто толкнул, но так, что Льяти опрокинулся на спину - и наступил на горло. Буквально. Не всем весом, конечно, - иначе Виксену тут же пришел бы конец - но так, что Льяти выпучил глаза и схватил его за щиколотку... с тем же успехом он сейчас мог бы стараться сдвинуть стальную колонну.
- Зачем? - повторил Верасена. Уже безо всякой угрозы, со скучным отвращением... которое сейчас пугало сильнее самого дикого крика...
Димку продрал мороз. Он и представить не мог что-то подобное. Сейчас Верасена с его костяной трубочкой на макушке совсем не был забавным. Он был СТРАШНЫМ. Способным раздавить горло человеку, как сам Димка, бывало, давил ботинком слизняков. С теми же самыми чувствами, не больше и не меньше. Льяти, впрочем, тоже это... прочувствовал. Органолептически, так сказать.
- Я Ключ хотел взять, - выдавил он. - И почти взял. Целую минуту руку в Огне Испытания держал. Мне шаман сказал, что мой он...
- Шаман Куниц, что ли? - удивленно спросил Верасена. Он вдруг убрал ногу и отчетливо смутился. Потом вдруг быстро нагнулся и поставил Льяти на ноги. Тот замер, как болванчик, ошалело хлопая глазами и держа себя за горло.
- Да объясните наконец, что тут вообще! - потребовал опомнившийся Димка.
Верасена повернулся к нему. Сейчас он весь как-то обмяк, словно из него выпустили воздух. Верно, эта неистовая вспышка гнева нелегко далась и ему...
- На самом деле, в мире много Хозяев, - сказал он, словно какую-то совершенно очевидную вещь. - И Ойкуменой правит лишь один Хозяин. Мастер. Не бог, а человек, но наделенный властью превыше любой вообразимой. Он создал Ойкумену - то ли шутки ради, то ли просто от скуки. И поместил в неё... нас. Чтобы мы забавляли его своими... ужимками, - верхняя губа Верасены вновь приподнялась в судороге гнева, как у волка. - Не всем это понравилось... нет, не всем. Мы пришли к Мастеру... - Верасена мотнул головой, словно отбрасывая пришедшее воспоминание. - И он сказал, что не держит нас здесь. Что он дарует нам власть над этим миром. Дарует Надир. Но, опять же шутки ради, он запер его на Ключ - а Ключ забросил на другой край мира, в неприступные горы, под стражу самой жуткой и бесплотной твари - Тумана. И, сверх того, запер невидимой стеной, пройти сквозь которую сможет лишь человек наивысшего мужества. Но и этого ему показалось мало - он запер путь к Ключу на замки, а ключи от них забросил обратно к Надиру, в Город Снов, за непроходимой пустыней и степью, населенной злыми тварями... - Верасена замолчал.