- Как она его, а? - с невольным восхищением спросил Антон. - Это не девчонка, это сотона какая-то...
Серый посмотрел на заросли, в которых скрылась Файму.
- Это не сотона... - он вдруг усмехнулся. - Это хуже.
Вздохнув, Димка опустился на упавший ствол, с наслаждением вытянув гудящие ноги. Был уже вечер - вечер второго дня их похода на восток. Солнце заходило, мгла под гигантскими кронами стала золотисто-зеленой. Картина была загадочно-красивая - прямо хоть в раму вставляй - но скоро спустится ночь, а с ней и непроглядный жуткий мрак, в котором замогильные стоны Червя, пусть и заметно ослабевшие, но до сих пор отчетливо слышимые, вновь начнут игру на его и без того изрядно потрепанных нервах. Всё это будет дополнять мерзкий скрип трущихся друг о друга ветвей и резкие крики местной ночной живности. Об облике которой ему не хотелось даже и думать...
Но хуже всего была всё же темнота. До этого проклятого похода мальчишка не представлял, какой мрак может царить ночью под пологом леса, под который и свет солнца-то пробивался с трудом. И ладно бы только мрак! В непроницаемой тьме на земле мертвенным, обманным, не освещавшим ничего светом тлел странный узор истлевающей гнили. Димке казалось, что он провалился в бездну какого-то совершенно чуждого мира и после того, как он, засыпая, смотрел на него, ему всю ночь грезились сны, от которых он вскрикивал, просыпаясь, и потом долго сидел с напряженными мышцами, сжавшись в тугой, дрожащий комок...
Даже вспоминать о них ему не хотелось - но и наяву они упорно лезли в голову. Сны о мире без света, тьме, где зрение заменяли ощущения словно бы вывернутого наизнанку тела - тьме, в которой он ощущал всю глубину этой бездонной черной пропасти. И в ней были обитатели, да. Бесплотные, но мыслящие. Когда сознание Димки соприкасалось с ними, он познавал всю бесконечную чужеродность этих созданий, их память, уходящую в такие бездны времени, что они сами не ведали их дна. Они хотели ввергнуть в свою тьму его родной, привычный мир - естественное и понятное желание, однако в душе Димки оно отзывалось диким ужасом. Он не знал ничего страшнее, чем жить в мире мрака - даже не потому, что он не сможет там видеть, совсем нет. Потому, что он сможет чувствовать... как бы ощупывая мир вывернутыми внутренностями, и эти его чувства, его боль будут тянуться в места, где даже мертвая материя вопит от ужаса...
В общем, это были совершенно не те вещи, о которых ему бы хотелось размышлять. Асэт уверял его, что всё это - влияние Червя и что когда они вернутся в Ойкумену, минуют её Грань, это всё прекратится. Димке хотелось в это верить - правду говоря, он не сомневался, что иначе не может и быть - но предстоящая ночь... пугала. И тем, что могло вновь явиться во сне, и просто жутким мраком. Тут очень помогли бы костры - но в проклятом лесу нечему было гореть. Сырые гнилушки в лучшем случае тлели, выпуская едкий дым, а о том, чтобы нарубить дров, нечего было и думать. Стволы чудовищных деревьев толщиной в два или в три его роста покрывала странная, волокнистая и смолистая кора, при ударе об которую намертво вяз даже остро заточенный стальной топор. К счастью, сегодня Вайми пообещал найти заросли кандеи и набрать знаменитой горючей смолы - только на это Димка и надеялся. Коротать и вторую ночь в этом мраке было бы... неприятно, если не сказать больше. Да и вообще, этот громадный однообразный лес мало был похож на те леса, что он любил. Правду говоря, даже без стонов Червя он пугал до чертиков. Димка буквально шкурой ощущал здесь истинную суть Природы - могучей и бездушно-враждебной к человеку, которого тут только терпят, но не больше...
Вспомнив про Вайми, он вздохнул. Для Астера тут был дом родной - по крайней мере он, едва ли не один, сохранял тут бодрость и цветущий вид. Причем настолько, что порой тащил Димку смотреть на местные диковинки. В основном на поляны, образованные рухнувшими от старости деревьями - они напоминали какие-то экзотические ботанические сады, где Димка не мог даже понять, что к какому растению относится. Жизнь буквально бурлила на них. Бабочки, громадные, как ладонь, походили на осколки перепутанных радуг, отливавших жирным металлическим блеском. Они вились мягким смерчем и от мелькания их крыльев у Димки рябило в глазах. Слитный аромат бесчисленных цветов был настолько густым, что он с трудом дышал им и уходил с этих полян ошалевший. Вайми вел отряд мимо них, потому что вблизи их на деревьях жили крохотные пёстрые лягушки, слизью которых он смазывал свои стрелы; их яд убивал за несколько ударов сердца и им достаточно было коснуться даже крохотной царапины на теле - а здесь всюду торчали твердые, как железо, колючки.
Но даже в глубине леса пройти было трудно. Бурелом тут, понятно, никто не убирал и обильно обросшие поганками стволы всё время приходилось обходить. Ещё хуже были глубокие лужи гниющей воды; покрытые плесенью, на первый взгляд они казались причудливыми цветными коврами. На гребнях холмов, где деревья не были так густы, Димка мог встретить все прелести опушек - в придачу с непроницаемыми зарослями колючих кустов. Здесь иногда мелькала тень зверя, бесшумно исчезая в сумраке, часто быстрее, чем мальчишка успевал узнать его породу. Хорошо ещё, что их шумная орда распугивала всю живность далеко вокруг - змееволки, хоть и крались поодаль, приближаться к отряду не решались, а настоящие чудовища, вроде пресловутого ри`на или палулукана, на их пути пока что не встречались...
Задумавшись, Димка опустил глаза - а когда поднял их, то вздрогнул, увидев стоявшего всего в трех шагах парня. Это было совершенно неожиданно... но мальчишка почти не испугался. Он уже дважды видел его - один раз на опушке и второй раз в лесу, при вспышке молнии. Трудно было забыть эту неестественно светлую кожу и длинные густые чёрные лохмы, тяжелые от вплетенных в них ниток радужных бус. Теперь, вблизи, стало видно, что парню не меньше лет пятнадцати - рослый, мускулистый... одет лишь в какой-то пёстрый платок, небрежно повязанный вокруг бедер. И лицо вполне красивое - четкие черные брови, короткий, закругленный нос, дважды изогнутые, как лук, губы, высокие скулы... Только вот внимательные холодные глаза неопределенно-светлого - неуловимого! - цвета смотрели в упор, не мигая. Без всякого вызова, равнодушно, словно на какую-то тумбочку или там горшок...
Димка вскочил и выдернул из самодельных ножен оставленный исчезнувшим Вадимом меч - короткий клинок сверкнул мрачным свинцовым блеском. Вот теперь на лице незнакомца точно появилось выражение. Испуг. Он быстро отступил на два шага и поднял руки к груди, ладонями вперед, давая понять, что безоружен.
- Убери... это! - лицо его исказилось. Казалось, что один вид клинка причиняет ему едва ли не физическую боль.
- Не уберу, - хмуро сказал Димка. Сначала ему показалось, что перед ним Льяти - и вовсе не с добрыми намерениями, а это точно не подняло ему настроения. К тому же, парень говорил его собственным голосом! Это мальчишке уже совершенно не понравилось. Слухи про Белокожего тут ходили самые разные, но добрых среди них не было. - Ты вообще кто и что тебе здесь надо?
Парень отступил ещё на два шага. Димка заметил, что под его ногами не треснула ни одна веточка. И сам он выглядел немного странно - словно сам свет падал на него как-то неправильно. Мальчишка не мог пока понять, в чем странность - но она безусловно была.
- Я хочу тебе помочь, - с явной обидой сказал парень. - А ты в меня этим вот тычешь! - он обвиняюще ткнул в меч.
- Ладно, - Димка осторожно убрал меч в ножны, но вот руку с рукоятки убирать не стал. Незваный гость не внушал ему ни малейшего доверия. Если верить местным байкам, многих после встречи с ним никогда больше не видели. - Ты кто? Ооль? - на память пришло имя пропавшего в этих лесах соплеменника Льяти.
По лицу парня прошла неожиданная судорога - словно он вспомнил вдруг нечто такое, что вспоминать ему совершенно не хотелось.
- Не я. Больше нет.
- Ладно, - не хочет представляться - его дело. Димка тоже не очень спешил назвать ему своё имя. - Чего тебе тут надо-то?
Незнакомец вдруг присел на корточки, всем своим видом являя полнейшее дружелюбие. Ага, а вскочить и броситься вперед из такой позы - секундное дело, подумал вдруг мальчишка. Даже удобнее, на самом-то деле. Стоит только чуть нагнуться и отставить назад одну ногу - и вот вам спринтер на низком старте, а дистанция тут очень уж короткая...
Сам почти того не замечая, он отошел немного в сторону - чтобы не оказаться на линии внезапного броска. Парень пристально следил за ним и разобрать в полумраке выражение его лица было сложно...
Димка вдруг заметил, что вокруг царит тишина - лес замолк, замолк и лагерь. Это ему уже совершенно не понравилось. Словно их двоих вдруг накрыли огромным прозрачным колпаком. Прозрачным... но непроницаемым.
- Я хочу помочь тебе, - сказал незваный гость и задумавшийся мальчишка невольно вздрогнул.
- Чем помочь? - не очень-то вежливо спросил он. - Ты хочешь к нам в отряд? - ничего больше ему в голову как-то не пришло.
Незнакомец досадливо мотнул головой.
- Вступить?.. Ах, нет, - он помолчал, наверное, сбитый с мысли. - Я хочу помочь тебе. Исполнить твоё самое заветное желание.
- Ну, хорошо, - Димка вздохнул. - Ты знаешь, что сейчас с Машкой и другими?
- Они в опасности, - парень вздохнул с сожалением. Почти искренне. Почти... - В большой опасности. И по твоей вине, кстати.
Димка нахмурился. Он и сам казнил себя за то, что оставил девчонок в том лагере - но тащить их сюда, в этот лес и в этот Безвозвратный Город не согласился бы и под страхом расстрела. Он до сих пор был твердо убежден, что видеть всё это девчонкам определенно не стоило. Особенно пыточные застенки Кащуё и особенно богомерзкого идола Червя. Да и самих Хорунов видеть тоже не стоило. Ему и самому-то о них даже и думать не хотелось...
- Это я и без тебя знаю, - буркнул он. - Ты скажи лучше, как им помочь.