Ноги застряли в корнях. Я упала, зарывшись лицом в холодный снег. Мысли разрывали мне душу. И я так хотела прогнать их, ударив кулаком по снегу. Еще и еще. Но это не работало. Я все равно вспомнила, что Колтон обратился в такое же животное тогда. Это было его первое обращение при полной луне, но не последнее. Он как Лайфорд. Оборотень.
Заставила себя встать, заставила не оборачиваться. До боли прикусила губу, выжала слезы и часто задышала. Побежала от ствола к стволу. В ушах все стучало сердце, и про себя я неистово кричала:
«Почему именно Лайф?»
Я хотела быть наивной. Хотела придумать себе сказку со счастливым концом прямо сейчас. Как в Красавице и Чудовище. Я не помнила о чем она, но точно знала, что для них все закончилось хорошо. Я хотела найти сотни отговорок, почему этот канадец не из того самого клана Хейлов, которые убили мою маму, уничтожили мою семью, забрали мое детство. Я бы так сильно хотела… Но я страдала столько лет в неволе не для того, чтобы в опасный для жизни момент зарыть голову в песок и закрыть глаза на очевидное. Он сам сказал, что меня как подарок подвели ему под дом. Кто-то подстроил все это. Лайфу осталось только догадаться, что я вовсе не подарок, а его трофей. И глупо думать, что если я вернусь за ним, найду среди горы из тел шприц с противоядием и спасу этого… зверя, он откажется от задания истребить меня. Зверь всегда остается зверем.
Слишком тихо стало. Ни гула мотора, ни звуков драки, только мое прерывистое дыхание и редкие всхлипывания. Впереди только деревья, я могла бы идти так бесконечно, и в этом всем по-прежнему не было смысла. А потом на весь лес разнесся его крик.
— РИН!
По земле, по корням, по стволам, по моим пальцам, под кожу и прямо в сердце. Оно обливалось кровью. Я не могу его оставить. Не могу.
Протяжный скрип резанул по нервам, заставив меня вздрогнуть и обернуться. Я уже далеко отошла и не видела, но почему-то представила себе того бугая, отодвигающего машину. Они ведь не люди, невозможно быть настолько сильными и неубиваемыми.
Я оттолкнулась от дерева, сделала всего шаг, когда пронзительный скулеж раздался за спиной. Я обернулась, но там никого не было. А звук повторился уже со всех сторон. Может быть, он даже звучал в моей голове — я не могла точно определить. Лишь крутила головой по сторонам, уже совершенно не понимая, в какой стороне Лайфорд, откуда я бежала, и куда теперь мне идти, чтобы вернуться к нему.
— Лайф!
Он не отозвался. И теперь ко всем душевным терзаниям прибавилась злость. На себя саму, на него, на подставу от судьбы. Я решилась! Я хотела вернуться. И теперь не могла его найти! Ну разве не абсурд?
— ЛАЙФ!
По земле пошла вибрация, едва уловимая, но я ее поймала. Покрутила головой по сторонам и заметила краем глаза мелькнувшую тень. Но не успела даже обернуться, как тут же была свалена с ног. Я ударилась очень больно, упала на руку, а такое чувство, будто кость взорвалась. И я закричала, хотя перед лицом был только снег, который заглушил мои рыдания.
Стало еще больнее, когда меня резко развернули, и прижали эту же руку к холодной земле. Но даже хуже было то, что сделал это Лайфорд. Уже привычный мне, как человек. Только рваные раны, ссадины и кровь повсюду на нем не давали обмануться.
— ТЫ! — взревел он, испепеляя меня обжигающим ненавистным взглядом. Он смотрел на меня так, как на них, на своих врагов. Я точно не хотела видеть эту ненависть в его глазах. Она ранила больнее оружия.
— ТЫ НЕ… — он дышал тяжело, и каждое слово давалось ему с трудом. — НЕ МОЯ. ТЫ НЕ МОЯ ПАРА!
Я мотнула головой. Не зная, что ему сказать.
— Успокойся, Лайф. Ты делаешь мне больно. Отпусти, — попросила я и сморщилась от боли. Он не слушал. Он даже не обратил внимания, не подумал, что сломает меня, когда набросился.
— Ты не моя, — повторял он как заведенный. А потом сцепил зубы и зарычал сквозь них, доводя меня до ужаса.
— Отпусти! — заорала неистово. — Отпусти сейчас же! Мне больно!
Это лишь больше разозлило его.
— Больно? — заорал он и зловеще хмыкнул. — Мне теперь плевать. Тебе должно быть больно, дрянь. И тебе будешь еще в сто раз больнее. Ты должна была знать это, когда вела меня в ловушку.
— Я не вела тебя! — зарыдала я, попыталась выдернуть руку и закричала. Она была сломана, это точно. — Ты же сам захотел сюда прийти.
— Ты все подстроила! — зашипел он. — Целое братство охотников. У меня бы не было шансов. Ты на это рассчитывала?
Я могла сколько угодно плакать и умолять его, он просто не собирался слушать.
— Я не знала. Клянусь…
— ЛОЖЬ! Не ври мне!
Он отпустил руку, но схватил мое лицо и сильно сжал.
— Может быть, тебе и стерли память, чтобы я не уличил тебя во лжи. Потому что в этом я спец. Но теперь я чую, что ты врешь, гадина. Кто ты такая? Ты же все вспомнила.
— Нет. Нет! Я не хотела твоей смерти.
Он встряхнул меня, слишком сильно, в голове зашумело. Но полыхающие в ненависти глаза я видела очень хорошо. Глаза зверя, убийцы. Он не собирался меня щадить. От Хейлов нужно только бежать. Я ведь знала, что сказки не будет. Знала же!
— Ты привела меня к смерти! — заорал он в мое лицо. — И оставила меня там. Моя пара никогда бы не оставила. Кто ты такая?
Я мотнула головой.
— Я не знаю.
— КТО ТЫ ТАКАЯ, МАТЬ ТВОЮ?
Он замахнулся, а я застыла, глядя на его зависший перед моими глазами кулак. И даже не дышала. Еще секунду он себя сдерживал, а потом с ревом ударил землю. Он передумал, остановился, но вовсе не потому, что все понял. Нет. Он лишь немного успокоился, и теперь на его избитом лице читалась хладнокровная решимость.
— Ты скажешь мне, — произнес он с неприкрытой угрозой. — Я только что уложил братство охотников, Рин. И с легкостью убью тварь, которая подставила меня. Даю тебе последний шанс на спасение. Говори. Если сдашь мне того, кто затеял это, будешь жить.
Горечь колючим морозом проникла в душу. Он не знает, что говорит.
— Клянешься? — с невесть откуда взявшейся насмешкой спросила я. — Клянешься, что не убьешь меня, если расскажу?
— Не торгуйся со мной, — предупредил он зловеще, качая головой. — Я на грани. Мой зверь в отключке, но это не хорошо для тебя. Потому что ты больше не влияешь на него. А мне насрать на жалость. Мне не жаль тебя. Просто говори, блядь!
Сглотнув ком, я посмотрела ему в глаза с холодным равнодушием. Да, верно. Ему не жаль. Он для себя уже все решил.
— Что ж, — проговорила я. — Я не солгала про себя. Но я вспомнила, кто мой брат. Его имя Колтон. Он обращается в зверя, как и ты. И за это Хейлы пытались нас убить. Всю жизнь мы убегали от вас! И скажи мне сейчас, что ты не тот самый Хейл! Что ты не из той семьи, где объявили на нас с братом охоту и убили моих родителей. Давай, Лайф. СКАЖИ, ЧТО ТЫ НЕ ОДИН ИЗ НИХ!
Последнее проорала с мольбой. Как последний шанс для моих розовых надежд, что я ошибалась. Что еще можно все вернуть, со всем разобраться, всему дать объяснение и просто выслушать друг друга.
Надежды утонули. Окончательно и безвозвратно. Их смерть была написала на лице Лайфорда. С каждым моим словом в его глазах читалось понимание, узнавание, осмысление. Для него все пазлы сошлись, все стало ясно, и это вызвало у него злую улыбку. А потом и смех. Такой зловещий и безжизненный, что у меня внутри все похолодело.
— Блэ-э-эр! — протянул он. — Ну конечно! Я так и знал. А ты у нас, получается, та самая Тарин. Сестра Колтона. Что она с тобой сделала? Изменила твою внешность, чтобы я не узнал? У меня была твоя фотография когда-то. Но ты и близко не похожа на ту дохлятину. А с запахом что, Рин-Рин, а? — Тонны презрения в каждом слове, в каждом звуке. А от взгляда мне просто хотелось провалиться под землю. Его ненависть — муки, которых я еще не знала. А думала, что уже испытала все. Его лицо поплыло. Я опять плакала, не могла сдержать слез. — Она и его подделала, сделала сладким для меня. Вспоминай!
Он встряхнул меня опять. Даже слез с меня и поднял, и теперь я увидела, что на нем остались только огрызки от штанов. Остальная одежда разорвалась во время обращения.
— Кто такая Блэр? — спросила я.
— Ты не помнишь Блэр? — с сарказмом спросил он и начал стягивать с меня шубу. Я зашипела, когда он сдернул рукав с больной руки, но когда я оказалась без верхней одежды, смога увидеть, что рука действительно сломана и опухла.
— Хотя, в это я могу поверить, — ответил он за меня и надел шубу. — Ведьма должна была заблокировать воспоминания о себе в первую очередь. Чтобы я не догадался, кто с тобой поработал.
— Я не понимаю, о чем ты, — проговорила я, пусто смотря перед собой. Холод напал мгновенно, кусая за плечи, живот и спину.
— Ничего, ты поймешь, — с равнодушным цинизмом ответил он. — Я расскажу тебе по дороге.
— Куда? — испугалась я, когда он дернул меня за предплечье здоровой руки и потянул за собой.
— Ты ведь хотела выбраться из этой дыры? — спросил Лайф. Меня пугало его веселье и напускная беззаботность. Так и хотелось долбануть его по голове и заорать: «Прекрати! Это же не ты! Верни мне моего Лайфорда». Но, кажется, я замерла снаружи. Внутри меня кипела жизнь, но она была закрыта плотными стенами, за которыми я привыкла прятаться от реальности.
— Я отвезу тебя в Канаду. Прямо на ковер в альфе. Ведьма должна была предугадать такой ход событий. Жаль тебя расстраивать, Рин-Рин, но, похоже, даже Колтон не особо ценил твою жизнь, раз позволил сделать приманкой. А теперь они с Блэр получат расплату.
— Ты отвезешь меня к тому, кто убил моих родителей? К главному Хейлу? — процедила я, чувствуя, как ненависть пробивает стену и рвется наружу.
А Лайфорд в ответ опять жестоко рассмеялся. Развернулся ко мне и схватил за волосы, задирая мое лицо, чтобы смотрела в его злющие глаза.
— Ты сама Хейл. Ты Тарин Хейл.
Глава 18
Я смотрела на него во все глаза и просто не понимала, что за бред он мне сейчас несет.