Он опустился на колени, сложил ладони и склонил голову еще ниже.
— Милостивый Боже, — прошептал он, — я молю тебя о прощении и прошу дать мне силы вынести позор моего греха.
Затем до его слуха из глубины зала донесся скрежет металла. Обернувшись, он увидел сверкающие темной яростью глаза отца. Его отец, вождь, единственный человек, перед которым он преклонялся…
Он все знал!
И, в отличие от Господа, он не собирался быть милостивым.
Амелия вышла из экипажа дяди и, подняв голову, посмотрела на массивный каменный фасад замка Монкрифф. Резкие порывы ветра трепали ее юбки. Ленты шляпы, как обезумевшие, метались вокруг ее головы. Поспешно шагая к входу в замок, она подняла руку, чтобы удержать шляпу на месте, и попыталась отогнать мысли о том, где сейчас Дункан или каким пыткам он подвергается. Вместо этого она начала мысленно репетировать свою речь. Ей предстояло многое сделать сегодня, и она не могла позволить чувствам взять над ней верх в размышлениях о возможной катастрофе. Чтобы добиться своей цели, она должна сосредоточиться только на ней, отбросив все остальное.
Экономка встретила ее у входа.
— Леди Амелия, мы вас не ожидали, — смущенно произнесла она. — Графа нет дома. Его светлость вчера отбыли в Эдинбург.
Амелии удалась любезная улыбка.
— В Эдинбург? Вне всякого сомнения, у него там чрезвычайно важные дела. В таком случае, пожалуйста, известите о моем приезде его брата.
Экономка присела в реверансе и поспешно покинула зал.
Вскоре Амелию провели в галерею. Она вошла в двери, ожидая увидеть Лэйна и Джозефину, но там были также Фергус и Гавин. Они стояли возле камина и широко раскрытыми глазами удивленно смотрели на нее.
— Джентльмены. — Она сняла перчатки. — Я очень рада видеть вас обоих здесь. Произошло нечто ужасное. Я приехала, как только смогла.
— Да, нам все известно, — произнес Фергус с презрением в голосе.
Она вопросительно посмотрела на Лэйна.
— Вы знаете?
Он кивнул, а Гавин приблизился к ней.
— Леди Амелия, я тоже рад вас видеть. Вы приехали из форта? Вы видели Дункана? Он жив?
— Да, он еще жив.
По комнате пронесся вздох облегчения. Джозефина встала со стула, подошла к Амелии и обняла ее. Девушка растерянно смотрела на присутствующих, силясь понять, что все это означает. Они все знали. Возможно, они уже начали разрабатывать план спасения Дункана из тюрьмы?
— Я думала, что ты уже на полпути в Англию, — призналась Джозефина.
Амелия обняла ее в ответ и крепко прижала к своей груди.
— Нет, я не смогла уехать. — Она сделала шаг назад, держа Джозефину за руки. — Проходил день за днем, а я никак не могла понять, правильно ли поступила, уехав отсюда. А вчера вечером я услышала сильный шум во дворе крепости, и мой дядя сообщил мне, что поймали Мясника. Я была вне себя от отчаяния. Я не знаю, что мне делать, и поэтому поспешила приехать сюда.
— Как он? — озабоченно поинтересовался Лэйн. — Что они с ним сделали?
— Они уже установили его личность? — вмешался Фергус.
Амелия покачала головой.
— Никто не знает, кто он, во всяком случае, пока. Но ему очень плохо, Лэйн. Его сильно избили, и в этом есть то преимущество, что он теперь неузнаваем.
Джозефина попятилась, закрыв рот рукой.
— Бедный Дункан…
— Скорее всего, его повесят, — произнес Лэйн.
— Да, — подтвердила Амелия. — Таково их намерение, почему я и примчалась сюда так быстро. Мы должны каким-то образом его оттуда вытащить, и чем скорее, тем лучше.
Фергус обошел стол.
— Ты, девушка, считаешь, что это так легко сделать — вломиться в английскую тюрьму и освободить шотландского мятежника?
Она смело встретила его взгляд.
— Дункан, однако, смог проникнуть в форт и покинуть его со мной на плече. Мы должны сделать то же самое для него.
Фергус фыркнул.
— Ты легкая, как перышко, а он тяжелее буйвола и к тому же прикован цепью к стене.
— Может, он сможет идти, — возразила Амелия, отказываясь сдаваться под натиском здравого смысла. — Самые тяжелые раны у него на руках и лице.
— И это не исключает такой незначительной проблемы, как освобождение его из тюрьмы, — насмешливо сказал Фергус. — Этот форт кишит красными мундирами, а теперь, когда к ним в лапы попал знаменитый Мясник, они, наверное, удвоят, если не утроят охрану.
Амелия сделала глубокий вдох.
— Да, я понимаю, что это очень сложно. Но, как я уже говорила, Дункану удалось проникнуть в крепость тихо и незаметно.
Она умолчала, что для этого ему пришлось перерезать несколько глоток. Он был решителен и беспощаден. Девушка спрашивала себя, готова ли она прибегнуть к таким же методам ради спасения его жизни.
— Где Ангус? — спросила она. — Согласится ли он пойти на такой риск? Я могла бы нарисовать схему форта и точно указать, где держат Дункана. А в моих сундуках хранятся три красных мундира, которые можно пустить в ход. Сегодня утром, перед тем как уехать из форта, я взяла мундиры в прачечной. Я сомневаюсь, что их уже недосчитались.
В комнате воцарилась тишина. Все присутствующие молчали, мрачно поглядывая друг на друга.
— Что случилось? — забеспокоилась Амелия. — В чем дело? Что-то случилось с Ангусом? Только не говорите, что… его тоже схватили?
— Нет, девушка, его не схватили, но с ним действительно кое-что случилось, — заговорил Гавин, — и мы до сих пор пытаемся прийти в себя.
Она нахмурилась.
— В чем дело?
— Он нас предал, девушка. Это он сообщил англичанам, где найти Дункана.
Она почувствовала, как кровь отливает от ее лица.
— Прошу прощения? Вы уверены? Нет, этого не может быть! Ангус ненавидит англичан. Зачем ему так поступать?
— Ему нет прощения, — произнес Гавин.
— И за это гореть ему в аду, — добавил Лэйн.
— Но вы уверены, что это сделал он? — спросила Амелия. — Что, если вы ошибаетесь?
— Ты всегда отказываешься верить в худшее в людях, — вздохнул Лэйн. — Мне это в тебе нравится, Амелия, но в данном случае сомнений быть не может. Он единственный, не считая меня, знал, где в тот вечер будет Дункан. Ангус должен был приехать на встречу с ним, позвав с собой Фергуса и Гавина. Им предстояло обсудить будущее Мясника. Но вместо этого он отправился в лагерь англичан. Мальчик, который шпионит для нас, увидел его там. Он скакал во весь опор, чтобы предупредить его отца, но было слишком поздно.
— Но зачем он это сделал?
— Он разгневался на Дункана. Он расценил его действия как предательство Шотландии.
— Это из-за того что он сделал мне предложение, — кивнула Амелия, заканчивая фразу Лэйна и в очередной раз усматривая свою вину в том, что произошло. — Но я разорвала нашу помолвку, — сообщила она им. — Я его уже оставила. С какой стороны на это ни смотри, нашим отношениям пришел конец. Кроме того, он убил Ричарда, а именно этого хотел Ангус.
— Да, но Дункан собирался положить конец крестовому походу Мясника, — сообщил ей Лэйн. — Он уже не хотел сражаться, по крайней мере при помощи секиры.
Амелии понадобилось несколько секунд, чтобы переварить услышанное.
— Он хотел отказаться от войны?
Джозефина кивнула.
— Да, Амелия. Он уже не мог жить с руками, обагренными кровью. Он сказал Ангусу, что Мясник навсегда слагает оружие.
Амелия горестно склонила голову. Сколько же мучений ему пришлось из-за нее вынести, особенно теперь, когда он стал узником англичан! Его били, пытали, а затем приговорили к смерти. Она опустилась на стул, потом подняла глаза и умоляюще посмотрела на Лэйна.
— Мы должны его спасти. Все, что он делал, он делал ради других людей. Он сражался, отстаивая их свободу и безопасность. Он не должен умереть! Он заслуживает шанса на жизнь.
— Но как, Амелия? Как его оттуда вызволить?
Ее мысли обратились к той единственной просьбе, с которой к ней обратился Дункан.
— Он хотел поговорить со священником. Хотел перед смертью исповедоваться во всех своих грехах. Я ему в этом отказала, потому что не хотела терять надежду на то, что мне удастся его спасти. Но я думаю, наступило время выполнить его просьбу.
— Это очень мило с вашей стороны, леди Амелия, — произнес Гавин, — но это не вернет нам Дункана.
— Да, не вернет, — согласилась она. — Но мне кажется, что, если мы сможем привести в его камеру священника, нам, возможно, удастся доставить Дункана в надежное убежище, не навредив на этот раз ни единой живой душе.
Глава двадцать шестая
Отец Дуглас прибыл в форт Уильям в среду. Его экипаж, запряженный тройкой великолепных гнедых лошадей, прокатился по деревне Марибург и ровно в полдень въехал в ворота крепости. Его поприветствовал молодой часовой, после чего священника провели в офицерскую столовую и накормили горячим обедом из свиного рагу с ржаным хлебом, за которым последовал десерт — фруктовый пирог со сладкими сливками.
Окончив трапезу, отец Дуглас имел удовольствие побеседовать с полковником Уортингтоном в личных апартаментах этого доблестного командира. Полковник угостил его бокалом кларета и проинформировал о том, что Мясника Нагорий минувшим утром судили по обвинению в государственной измене и вынесли обвинительный приговор.
Приговор был следующим: через пять дней его увезут из форта Уильям и доставят в башню Толбут в Эдинбурге, где он проведет в заключении двадцать семь дней. На двадцать восьмой день его повесят.
Полковник Уортингтон был против подобной демонстрации. Он не исключал возможности мятежа, не говоря уже о высоком риске побега во время перемещения Мясника в другую тюрьму. Он придерживался мнения, что горца необходимо казнить в форте Уильям, притом сделать это как можно скорее. Но, как ни грустно, политические соображения взяли верх, и при вынесении приговора судьи руководствовались мнением королевских советников, которые еще шесть месяцев назад прислали подробные инструкции относительно действий в случае поимки Мясника.
— Вот почему я солдат, а не политик, — с глубоким вздохом произнес полковник, сделав очередной глоток кларета. — Вся эта показуха меня не интересует. Мне нужны результаты, а не бессмысленная трескотня и шумиха.