— Нет! — Кричу я, и хотя моя рука ужасно болит, я пытаюсь вырваться из его хватки.
Томмазо хватает меня за левую руку, и охранники тащат меня к алтарю, пока я брыкаюсь и кричу.
Греко ждет у алтаря со священником, который, кажется, не шокирован тем, что происходит в его церкви. Гости заполняют скамьи, и я вижу, как плачет Алисса, сидящая между отцом и матерью.
Нет-нет-нет-нет.
Меня останавливают у алтаря и заставляют повернуться лицом к Греко, который торжествующе улыбается, злобно глядя мне в глаза.
— Я не выйду за вас замуж. — Мои слова звучат сильнее, чем я чувствую, и, чтобы донести до него свою мысль, я плюю в него.
Посреди церкви, полной людей, он бьет меня кулаком в челюсть. У меня немеют ноги, но Алессандро и Томаззо не дают мне упасть, заставляя оставаться на ногах перед мерзким стариком. Я чувствую, как кровь сочится из уголка моего рта, где моя губа снова рассечена. Капля крови падает на белое платье, за ней еще и еще.
Священник начинает говорить, его голос гремит над всеми.
Из меня вырываются рыдания, и я продолжаю качать головой, постоянно повторяя:
— Я не выйду замуж.
Только Греко произносит свои клятвы, а меня даже не просят сказать ‘Да’, когда священник объявляет:
— Я объявляю вас мужем и женой.
— Нет! — Я кричу, звук эхом разносится по церкви.
Двери церкви громко скрипят, и все оборачиваются, чтобы посмотреть, что за беспорядок.
Все мое тело слабеет при виде Виктора, широко распахивающего двери с оружием в каждой руке. Свет струится за ним, делая его похожим на бога.
Ярость исходит от него волнами, быстро наполняя воздух напряжением. Кажется, что его черты высечены из камня. Он одет в черные брюки-карго и рубашку с длинным рукавом, – ту же одежду, что была на нем, когда он похитил меня.
Виктор опускает дуло своего пистолета в чашу с освященной водой и медленно осеняет себя крестом, в то время как его глаза скользят по всем, пока не останавливаются на мне.
— Моя маленькая Роза, — бормочет он, на его лице появляется тень боли, когда он видит, в каком я состоянии.
— Виктор, — хнычу я, упираясь в Алессандро и Томмазо, чтобы освободиться, хотя мои ноги слишком онемели, чтобы выдержать мой вес.
Все главы Коза Ностры поднимаются на ноги, поворачиваясь лицом к Виктору, который медленно идет по проходу.
На него стоит посмотреть, он полон силы и гнева – и совсем не похож на человека, который был добр и терпелив со мной, пока я жила в его доме. В нем нет ничего милого и заботливого.
Глава Братвы здесь, чтобы забрать то, что принадлежит ему.
Слава Богу.
— Что все это значит, мистер Ветров? — спрашивает мистер Паризи.
Виктор направляет пистолет в мою сторону, и его голос звучит убийственно, когда он говорит:
— У вас есть та, что принадлежит мне.
Алессандро и Томмазо отпускают меня, и я мгновенно падаю на пол, шифон развевается вокруг меня.
Прежде чем охранники успевают выхватить оружие, в воздухе раздаются выстрелы, заставляя меня дергаться от каждого звука. Я вскрикиваю, когда Томмазо и Алессандро падают замертво по обе стороны от меня.
— Остановись! — кричит мистер Паризи. — Здесь наши семьи. Давай поговорим как цивилизованные люди.
За спиной Виктора происходит движение, когда в церковь входят остальные четверо мужчин Священства. Вооруженные до зубов, они стоят наготове.
Сильный страх пронизывает церковь, воздух наполняется ропотом, и люди начинают двигаться, пытаясь встать со скамей и уйти подальше от Священства.
Собравшись с силами, я заставляю себя подняться на ноги и говорю:
— Я забыла упомянуть, что принадлежу Виктору Ветрову?
Греко бросает на меня разъяренный взгляд, но на этот раз он не осмеливается ударить меня.
Облегчение настолько сильное, что я начинаю плакать от абсолютного счастья.
Виктор пришел, чтобы спасти меня.
Глаза Виктора встречаются с моими. Его брови сужаются, а черты лица становятся более напряженными.
— Кто поднял на нее руку?
— Розали никогда не говорила нам, что она принадлежит тебе, — говорит мистер Паризи.
На мгновение Виктор закрывает глаза, как будто он в секунде от того, чтобы потерять самообладание, затем он рычит:
— Кто. Ударил. Ее?
— Греко, — говорю я громко и отчетливо.
Глаза Виктора возвращаются к моему лицу, и, наконец, найдя в себе силы, я срываю вуаль и делаю шаг навстречу мужчине, которого люблю всем сердцем.
К мужчине, которого я никогда не должна была покидать.
Греко хватает меня за левую руку, и когда он дергает меня назад, в воздухе раздается еще один выстрел, попав ему в левое плечо. Со стоном он отшатывается назад, на его лице отражается шок.
Так быстро, как только возможно физически, я подхожу к Виктору.
Он только секунду смотрит на мое лицо и приказывает:
— Иди к Луке, моя маленькая Роза.
Лука спешит вперед, обхватывает меня за плечи и тянет к месту, где стоят остальные члены Священства.
Николас двигается частично передо мной, в то время как Лука и Лиам стоят по обе стороны от меня, и я чувствую Габриэля у себя за спиной.
В отличие от первой встречи со Священством, сегодня они защищают меня.
Боже, как все изменилось.
Я смотрю, как Виктор направляется к алтарю, его пальцы сжимают рукоятки пистолетов.
— Ветров, здесь не место для насилия, — огрызается мистер Паризи, указывая своей жене и Алиссе, чтобы они уходили.
Виктор наклоняет голову к мистеру Паризи.
— И все же на гребаном свадебном платье, которое ты заставил надеть мою маленькую Розу, кровь. Я бы сказал, что это идеальное место для насилия. Уверен, священник не откажется сказать несколько слов за умершего.
— Если это не прекратится сейчас, мирный договор между Коза Нострой и Священством станет недействительным, — угрожает мистер Паризи.
— Ты заставил мою женщину выйти замуж за Греко, — усмехается Виктор. — Это, блять, разрушило мирный договор. — Виктор направляет свое оружие на Греко. — Есть только один способ, который я рассматриваю как мир между вами и нами.
Мистер Паризи бросает взгляд на Греко, затем снова переводит взгляд на Виктора.
— Чего ты хочешь?
— Греко и я. Здесь и сейчас. Бой не на жизнь, а на смерть. Я даже соглашусь на отсутствие оружия, лишь бы было веселее.
— Черт, — шепчу я, мои глаза расширяются.
— Конечно, он хочет убить его голыми руками, — бормочет Лука, затем бросает на меня острый взгляд. — Никогда больше не покидай Виктора. Он сводит меня с ума.
Николас, Лиам и Габриэль хихикают.
Поскольку мужчины не выглядят обеспокоенными, я немного расслабляюсь.
И тут меня осеняет – Виктор пришел за мной, а поскольку Греко пытался жениться на мне, Виктор собирается его убить.
Я увижу, как монстр умрет от руки человека, которого люблю.
— Я никогда больше не оставлю его, — шепчу я, больше для себя, чем для Луки.
Глава 27
ВИКТОР
Мне требуются все силы, чтобы не выстрелить Греко между глаз, потому что я хочу видеть, как он истекает кровью, пока я избиваю его до смерти.
Поворачиваясь спиной к Греко, я подхожу к Луке и передаю ему свое оружие. Я бросаю взгляд на Розали и вижу синяки и кровь на ее лице, что вызывает у меня новый прилив ярости.
Она такая чертовски красивая и миниатюрная, и все же этот ублюдок ударил ее.
Я подмигиваю ей, затем поворачиваюсь лицом к Греко.
— Давай сделаем это.
Греко снимает смокинг и отбрасывает его в сторону. Пока я медленно подхожу ближе, он расстегивает манжеты и закатывает рукава.
Я знаю, что этот человек обучен. Может, ему уже за пятьдесят, но за плечами у него годы борьбы.
Я напрягаю мышцы шеи, уголок моего рта приподнимается, когда он принимает боевую стойку.
Церковь опустела, за исключением священника, членов Коза Ностры, Священства и моей маленькой Розы.
Греко бросается на меня, но я отхожу в сторону, приближаясь к ряду скамеек. Он издает нетерпеливое рычание, снова приближаясь ко мне. Ухватившись за спинку скамейки, я выворачиваю свое тело в воздухе, нанося двойной удар ногой сбоку по его голове.
Греко растягивается на полу, когда я приземляюсь на ноги.
Посмеиваясь, я поддразниваю его:
— Да ладно. Только не говори, что ты этого не предвидел. Ты что, стареешь?
Я жду, когда он встанет. Он качает головой, затем свирепо смотрит на меня.
— У тебя еще молоко на губах не обсохло, Ветров. Я убивал задолго до того, как ты стал сперматозоидом в мешке с яйцами.
Я одариваю его высокомерной улыбкой.
— Да, но тебя тренировали Дмитрий Ветров и Алексей Козлов? — Я качаю головой. — Я так не думаю.
Бросившись вперед, я использую вес своего тела, чтобы навалиться на него. Схватив его за бока, я на мгновение поднимаю его в воздух, прежде чем швырнуть на землю. Оседлав ублюдка, мои пальцы обхватывают его горло и, надавив на точку пульса, удерживаю его на месте.
Мой кулак врезается ему в нос, и из него хлещет кровь. Его глаза наполняются слезами, рот приоткрывается, чтобы он мог дышать.
— Ты прикасался к моей женщине, — выдавливаю я сквозь стиснутые зубы прямо перед тем, как снова бью его по лицу.
Пока он ошеломлен ударами, я бью его по щеке.
— Перестань, старик. Я не так уж сильно тебя ударил. — Я бью его снова. — Господи, а у тебя вообще член еще может встать? Или тебе обязательно принимать виагру? — Я усмехаюсь, как черты его лица начинают напрягаться от гнева, вызванного порцией унижения, которую я ему преподношу.
Пощечина.
— Не так силен, когда приходится драться с кем-то твоего размера. — Пощечина. Я наклоняюсь вперед, чтобы заглянуть ему в лицо. — Ты просто киска.
Он хватает меня за левую руку и сильно выкручивает, одновременно используя все свое тело, чтобы перевернуться. Я быстро вскакиваю на ноги, и когда Греко встает, он вытаскивает нож из кармана. Подпрыгнув, я вращаюсь в воздухе, выбивая нож из его руки, а затем другой ногой бью ему в голову.