Король оторвался от книги – это была его любимая «История королей Британии» Гальфрида Монмутского[64], и у Генриха была привычка перечитывать книгу вновь и вновь, потому что там содержались занятные сказания про короля Артура, которые так нравились Генриху. Сегодня история Гальфрида давала ему забвение от того водоворота неприятностей, который кружил его, а потому стук в дверь вызвал у него раздражение.
– Входите! – пролаял Генрих.
На пороге появился граф Раймунд Тулузский.
– Ваше величество, мне сказали, что я найду вас здесь. Вы позволите несколько слов приватным образом?
Безмолвно выругавшись, Генрих отложил книгу.
– Прошу садиться, сеньор, – сквозь зубы пригласил он.
Раймунд сел. Он явно нервничал, щеки его пылали странным румянцем.
– Ну? – попытался помочь ему Генрих.
– Ваше величество, – начал граф, – двор полнится слухами, и до меня дошли странные известия, которые считаю долгом донести до вас. Позвольте мне говорить свободно?
Генрих настороженно посмотрел на него. Но он считал графа человеком чести, и если уж Раймунд потревожил его, то для этого были основания.
– Слушаю, – сказал Генрих.
– Я советую вам, ваше величество, остерегаться жены и сыновей, – серьезным тоном сказал граф.
К ужасу графа, король разразился смехом.
– Не берите в голову, – прохрипел он. – Мои сыновья своевольны, их легко сбить с пути, что и пытаются сделать те, кто подстрекает их к мятежу. Моя жена – любящая и недалекая мать, и ей бы не следовало поощрять сыновей, это она внушает им всякие глупости. Для меня это не новость, хотя я и благодарю вас за то, что моя безопасность вам небезразлична. Но будьте спокойны: ситуация под контролем.
Король отпустил Раймунда, который ушел, явно испытывая облегчение, но, оставшись один, Генрих задумался. Неужели Алиенора замыслила что-то? Он не думал, что после его угроз она обратится за помощью к Людовику… Молодой Король, по крайней мере, делал это открыто, да что там – с наглостью. Генрих считал, что жена не способна на такую измену, не сможет нарушить брачный обет.
Виноваты во всем его сыновья. Их безрассудные амбиции куда как опаснее. Генриха преследовало пророчество Мерлина, которое он прочел в своей книге: «Щенки проснутся и громко зарычат, они выйдут из леса и станут искать добычу в городских стенах. И те, кто встанет на их пути, понесут большие жертвы, и щенки вырвут языки быков». Может быть, щенки, о которых говорил предсказатель, – это его, Генриха, сыновья?
Нельзя ждать, чтобы выяснить это. Их необходимо остановить. Немедленно. И Генрих тут же отдал приказ отлучить некоторых рыцарей от двора Молодого Короля. Он считал, что именно они подстрекали мальчишку к бунту. Король остался глухим ко всем громким воплям протеста Молодого Генриха.
Собравшиеся начали разъезжаться. Короли вернулись в свои королевства, графы – в свои владения. Сам Генрих собирался на север в Пуатье с Алиенорой и сыновьями. Приведя дела герцогства в порядок, он отправится в Нормандию. Молодого Короля возьмет с собой. Мальчишку нельзя выпускать из вида. Надо принять все меры, чтобы исключить любую возможность интриги.
«Я не ребенок!» – закричал как-то Молодой Генрих.
«Прекрати вести себя как ребенок, – язвительно заметил отец, – тогда я, возможно, буду относиться к тебе серьезно».
Генрих искренне верил, что причиной нынешней смуты был его старший сын, и именно за ним нужно установить присмотр. Ричарда можно без опаски оставить с Алиенорой – пусть вместе управляют Аквитанией. Генрих был убежден, что без Молодого Короля Ричард станет безобиден. Он отправит к нему Жоффруа – для компании и чтобы отвлекать Ричарда. Наведя, как думал Генрих, порядок в собственном доме, он вскоре оставил герцогство и взял с собой в Нормандию кипящего от ярости наследника.
Глава 46Пуатье, 1173 год
Молодой Генрих бежал! Узнав об этом, Алиенора вздрогнула – то ли от страха, то ли от радости. Он терпел надзор отца до сбмого Шинона, четко понимая, что долго это продолжаться не будет. Молодой Генрих выбрался из спальни, которую они делили с отцом по настоянию последнего, подкупил стражников – те опустили для него мост – и поскакал в Париж так, словно за ним гнались четыре всадника Апокалипсиса. Генрих послал людей за ним вдогонку, но тщетно, и вскоре королю пришло в голову, что побег его сына был спланирован до мельчайших деталей и явно не без тайной помощи короля Людовика.
Алиенора знала, что недалек тот день, когда кто-нибудь укажет на нее пальцем, обвинит в том, что она сообщница Молодого Генриха, хотя королева была удивлена побегом сына не меньше, чем весь остальной мир, и, затаив дыхание, ждала дальнейшего развития событий. Алиенора не могла не радоваться тому, что Молодой Генрих бежал из-под отцовского надзора, который стал для него разрушителен. И молилась о том, чтобы Господь вразумил Генриха.
Алиенора тайно, по цепочке гонцов отправила послание в Париж. Ей нужно было знать, что случилось. Гонцы привезли новости исключительной важности.
– Мадам, король Людовик и Молодой Король поклялись помогать друг другу в борьбе с общим врагом.
Алиенора поняла, что этим врагом мог быть только Генрих, хотя уставший гонец, стоящий перед ней на коленях, не осмелился произнести его имени.
– Мадам, король Генрих отправил в Париж делегацию епископов, чтобы узнать, вернет ли французский король его сына. Когда король Людовик спросил, от кого это послание, ему сказали, что от короля Англии. «Король Англии находится здесь! – возразил на это Людовик. – Но если вы имеете в виду его отца, то вам надлежит знать, что он более не король. Всему миру известно, что он уступил королевство сыну».
Алиенора, услышав это, не смогла сдержать улыбку: она и не подозревала, что Людовик умеет вот так бросать перчатку.
– Мадам, его величество готовится к войне. Он занимается обеспечением безопасности замков и собственной персоны. Многие бароны Англии и Нормандии приняли сторону Молодого Короля и публично поддержали его.
Дело принимало серьезный оборот.
– А что Уильям Маршал? – спросила Алиенора. – Как видит ситуацию этот мудрый человек?
– Он выступает за Молодого Короля.
Война! Алиенора не могла поверить, что дело зашло так далеко. Людовик сыпал угрозами, бароны Генриха брались за оружие, а его сыновья рвались в бой, желая преподать отцу урок. И вдруг в Пуатье появился Молодой Король в сопровождении злорадствующего Бертрана де Борна.
Молодой Генрих обнял мать.
– Я приехал тайно, – сказал он. – Мне нужна твоя помощь. И помощь братьев.
– Скажи мне откровенно, сын мой, – взволнованным тоном спросила Алиенора, – чего ты надеешься добиться, подняв оружие против отца?
– Я думал, ты поддерживаешь меня! – вспыхнул тот.
– Я поддерживаю тебя. И считаю, что ты незаслуженно обижен. Но мы все должны хорошо понимать, какие цели преследуем. Ты хочешь вынудить короля поделиться с тобой властью? Или ты – как сообщают – хочешь лишить его трона и править самостоятельно?
– И от этого зависит, будешь ли ты меня поддерживать?
Так, подумала Алиенора, значит, он понимает суть нравственного выбора.
– Прежде зависело, – горько ответила она. – Но твой отец повел себя так, что лишился моей преданности. Я теперь как вдова. Он меня оскорбил и бросил, он презрительно относился к вам – моим и его сыновьям. И я не собираюсь безразлично смотреть на это. Сгнившую ветвь нужно отрйзать, прежде чем она заразит все дерево.
– Ты готова пойти так далеко? – Молодой Генрих удивленно смотрел на мать.
– Да, – ответила она. – Твой отец вынудил меня выбирать между преданностью королю и мужу и желанием защитить интересы моих детей. Я мать. У меня нет выбора. Он убил ту любовь и те обязанности, что у меня когда-то были по отношению к нему. – Алиенора подошла к своему высокому сыну и обняла его.
– Что он с тобой сделал? – сердито спросил Генрих.
– Он ударил меня, да будет тебе известно. В остальное не хочу вдаваться.
– И не надо! – вскипел Молодой Король. – Мы же все не слепые. Мы знаем о Прекрасной Розамунде. – Он произнес эти слова с кривой ухмылкой.
– Похоже, одна я ни о чем не догадывалась, – беззаботно сказала Алиенора. – Но теперь мы должны забыть о прошлом и обсудить с твоими братьями эту войну.
Она пригласила в свой солар Ричарда и Жоффруа. Появилась и Констанция, у которой имелось собственное мнение, но Алиенора нетерпеливо отослала ее прочь. Она не хотела, чтобы глупенькая девочка ввязывалась в государственные дела. Для братьев появление Молодого Короля стало полной неожиданностью, они мрачно, со все возрастающей яростью слушали его и мать.
– Вам самим решать, что вам делать, – сказала младшим сыновьям Алиенора. – Вы оба почти взрослые мужчины, я не буду относиться к вам, как к детям.
Ричард поднялся и обнял Молодого Генриха:
– Я лучше буду с братом, чем с отцом, потому что Генрих прав.
– Хорошо сказано! – зааплодировала Алиенора. – А ты, Жоффруа, ты будешь на стороне братьев против отца?
Жоффруа вытянулся в полный рост, к пятнадцати годам он сильно вырос, но ему никогда было не догнать Молодого Генриха и Ричарда, которым он сильно завидовал. В отличие от них Жоффруа был темноволосый, замкнутый, и становилось понятно, что и характер у него будет соответствующий. Слова он выбирал тщательно и, вероятно, был самым умным из детей Алиеноры, но при этом ненадежным и честолюбивым до жестокости.
– Я, естественно, поддерживаю братьев, – ровным голосом ответил он. – Я тоже жертва отцовского упрямства. Я должен править Бретанью без его бесконечных вмешательств.
– Тогда мы все заодно, – заявила Алиенора. – Но прежде чем продолжить и составлять планы, я должна спросить, представляете ли вы себе последствия того, что делаете, потому что вы должны ступать на эту тропу только с открытыми глазами. По любым меркам это называется измена.