— Хорошо, — сказал Джайлс. — Хорошо, Хэм. Я понял, не беспокойся. Как только ты мне понадобишься, я тебя позову.
— В самом деле? — спросил Хэм.
— Конечно, — ответил Джайлс. — Не беспокойся об этом, все будет в порядке.
— Правда? — успокоенно сказал Хэм.
Он еще плакал, но уже от благодарности и облегчения, сжимая руку Джайлса.
Джайлс посидел с ним немного, пока тот не уснул. Потом осторожно освободил руку и встал, потянулся — мускулы затекли от долгого сидения. Ему пришло в голову, что в колониях должны быть и другие чернорабочие — Хэма невозможно отправить назад, на Землю, но можно изменить его контракт таким образом, чтобы он попал в общество себе подобных.
Джайлс лег на койку и стал размышлять о том, как заставить капитана изменить курс. Он убедился, что полиции известно, что Поль находится где-то в колониях, и, следовательно, она будет охотиться за ним именно там. Но время… Джайлс не мог предполагать, что ему придется столкнуться с упорством капитана.
Почему? — вот в чем вопрос. Почему капитан так тверда в своем решении? Неужели, отвергая его предложение, она руководствовалась лишь тем, что сказала?
7
Через двое корабельных суток он по-прежнему не имел решения. Но, видно, не судьба была ему подумать об этом спокойно. Едва он сел на койку с магнитофоном Эстевена, чтобы записать события последнего дня, за перегородкой соседнего отсека раздался шум — крик, вопли нарушили тишину корабля.
Он сунул магнитофон в карман и выбежал в средний отсек, увидев, что Гроус прижал к стене Эстевена и пытается сделать так, чтобы тот лишился сознания. Гроус был лет на десять старше Эстевена, ниже ростом и легче. К тому же он, очевидно, не имел представления о тактике драки, кроме общей идеи о том, что нужно молотить противника кулаками по чем попало. Но его бешенство компенсировало все недостатки, и Эстевен, зажатый между двумя койками и стеной, не мог вырваться от обезумевшего Гроуса. Было ясно, что если не остановить Гроуса, он может нанести своему противнику серьезный вред.
Джайлс отшвырнул пару коек и сгреб Гроуса за воротник.
— Стой! — рявкнул он, отбрасывая его от жертвы. — Эстевен уже сползал по стене на пол. — Остынь, Гроус. Ну, ну, не пытайся ударить меня, веди себя спокойно. Эстевен, сядь на другую койку и расскажи, что случилось.
— Он, он… — всхлипывал Эстевен. На его щеках появился уже знакомый Джайлсу неестественный румянец. — Он берет все, что ему нравится. Он взял компьютер, и еще книгу. Я хотел лишь вырвать из нее несколько страниц, чтобы записать туда музыку, которую сочинил…
— Всего лишь!.. — завопил Гроус в бешенстве. — Несколько страниц — это всего лишь?! Целую пачку листов из книги моих предков о- доказательстве теорем! Я читал ее, чтобы убить время, но эта моя книга, и для меня она бесценна! Ей 225 лет! И ты посмел думать, что я позволю тебе вырвать страницы из книги, завещанной мне предками, чтобы нацарапать какую-то доморощенную мелодийку? Это ты-то собираешься сочинять музыку? Да все знают, что всю музыку теперь пишут музыкальные ящики…
— Гроус! — сказал Джайлс.
Тот замолк.
— Он думает… — начал Эстевен.
— И ты тоже, — сказал Джайлс. — Спокойно. Гроус, покажи-ка мне книгу.
Все еще глядя на Эстевена, Гроус полез в карман и вынул оттуда коричневый томик, маленький, умещающийся на ладони. Однако, открыв его, Джайлс увидел, что на страницах было достаточно пустого места вокруг чертежей.
— Это математическая книга по доказательству теорем?
— Так точно, Ваша Честь, — уже менее агрессивно сказал Гроус. — Ее купил мой дед еще до Великой Революции. Это наследство того времени, когда компьютеры занимали целые этажи.
— Ей двести лет? — спросил Джайлс. — Ты прав, что не дал ее уродовать, Гроус.
Он поморщился, взял угол одной страницы двумя пальцами и попытался оторвать бумагу.
— Она довольно прочна для такой старой книги, — сказал он. — Как…
— Ее пластифицировали, — гордо ответил Гроус. — Это сделал мой отец, и это стоило ему месячного заработка, но зато она уже сорок пять лет выглядит как новенькая.
— Пласти… что? — спросил Эстевен.
— Все правильно, Эстевен, — сказал Джайлс. — Гроус прав. А что?
— Да нет, — сказал тот, все еще глядя на книгу. — Только… если это пластик, моя ручка не будет на нем писать. Эти листы мне не годятся.
— Черт побери, что же ты не подумал об этом с самого начала, Прежде чем хватать мою книгу?! — завопил Гроус.
— Да я сперва попросил тебя…
— А я тебе сказал «нет»! Неужели я должен давать объяснения, Почему нельзя рвать книгу, доставшуюся мне по наследству?
— Было бы немного умнее, если бы ты попытался все же объяснить ему это, — сказал Джайлс. — Ладно, спрячь ее, чтобы никто до нее не добрался.
Он ушел в свой отсек и обнаружил, что за ним вслед вошла Мара. Она встала возле него.
— Да? — сказал он, глядя на нее.
— Можно вам кое-что сказать? — спросила она. Ее лицо было серьезным.
— Что именно?
— Если вы пойдете со мной…
В среднем отсеке играла мелодия Боссер, сопровождаемая хриплым Сайнгх, но вдруг она сменилась каким-то плачущим инструментом, а затем снова раздался крик.
Вбежав в отсек, Джайлс увидел Гроуса, который пытался вырвать магнитофон из рук Эстевена.
— Чтоб я больше не слышал ничего подобного! — кричал Гроус. — Верни Боссер и Сайнгх, так будет лучше!
— Минутку, минутку, — умолял Эстевен. — Послушай немного, это Спайни…
— Какого дьявола, Спайни, — ревел Гроус, — это Кайлайн, а я его не выношу!
— Сэр! — воззвал к Джайлсу Эстевен. — Вы разбираетесь в музыке, ведь вы получили образование. Вы ведь можете определить разницу, Ваша Честь? — дрожащими пальцами он нажал кнопку.
— Верно, это Спайни, — сказал Джайлс. — Но я не питаю большого пристрастия к музыке. Боссер и Сайнгх устраивают меня в той же степени, что и все остальное.
Он уже было повернулся, чтобы выйти, как Эстевен умоляюще поднял руку.
— Я был прав, сэр, вы разбираетесь в музыке. Знаете ли вы, кто исполняет здесь соло? Это я. Моя работа состоит в аранжировке и исполнении таких кусков. Конечно, я могу написать инструментальную вещь и извлечь прекрасный звук из синтезатора. Но в наши дни осталось совсем немного людей, которые знают и понимают свои инструменты. Я думаю, вам бы понравилось, если бы вы послушали еще… то есть, когда живой музыкант…
Музыка оборвалась — Гроус дотянулся-таки до кнопки. Полилась мелодия Боссер и Сайнгх. Эстевен пытался протестовать, но потом замолчал.
— Гроус, — сказал Джайлс. Тот обернулся. — Это магнитофон Эстевена.
Гроус молчал.
— Так же, как и книга — твоя. Если тебе не нравится, что за музыку он ставит, приди ко мне и скажи. Я не желаю, чтобы ты сам лазил к магнитофону, это ведь не твоя вещь.
— Есть, сэр, — пробормотал Гроус, глядя в пол.
— А ты, — сказал Джайлс Эстевену, — полчаса играй то, что хотят они, а полчаса — все, что тебе заблагорассудится.
— Хорошо, Ваша Честь. — Благодарность в его глазах была почти собачьей.
Джайлс повернулся к Маре:
— Ну, что там?
— Пойдемте со мной, — сказала она.
Она повела его в кормовой отсек, где никого не было. Там она повернулась к стене, пошарила среди листьев, подняла один из стеблей растения и показала на него:
— Посмотрите-ка на эти ягоды.
Он пригляделся. Сначала ничего необычного он не заметил — ягоды как ягоды. Но потом, на свету, он увидел, что на конце ягоды имеются какие-то черные пятна, вызываемые чем-то, лежащим под кожицей.
— Я уже видела две или три таких ягоды, — сказала Мара ему на ухо. — Но ни на одной из них не было столько пятен, как на этой. Я поискала, и нашла их примерно с дюжину.
— Покажи мне остальные, — сказал он.
Покопавшись среди листьев, она показала ему несколько ягод, на которых отчетливо виднелись пятна, хотя их было и меньше, чем на первой.
Джайлс осмотрел растение и вскоре нашел почерневший и свернувшийся лист. Он сорвал его и продолжил поиски. Ему удалось обнаружить четыре таких листа. Он сорвал также первую показанную Марой ягоду.
— Я отнесу это капитану, — сказал он и одобрительно посмотрел на нее. — Ты хорошо сделала, что не сказала никому, кроме меня.
Она улыбнулась:
— Даже рабочий кое-что соображает, Ваша Честь.
Он не мог определить, было ли это насмешкой или нет.
— Я сообщу тебе, что скажет капитан. А пока не говори ничего никому.
— Конечно.
Он подошел к рубке, пряча в ладонях листья и ягоды, пока шел через средний отсек. Положение было нелегким. Конечно, даже самая надежная и простая система не может функционировать вечно. Пока шлюпка не использовалась, дерево все равно жило. Система несовершенна, но, как ему было известно, она была способна работать на шлюпке с полным набором пассажиров по крайней мере полгода. А сейчас на борту было всего несколько человек. Он подошел к перегородке.
Капитан по-прежнему сидела в кресле, закрыв глаза.
— Райцмунг, — позвал Джайлс. — Мне нужно с вами поговорить. Она не ответила, даже не открыла глаза. Он подошел ближе.
— Капитан. Капитан Райцмунг!
Она повернула голову:
— Да?
— Позвольте отвлечь вас на минуту, — сказал он. — Дело касается ИБ.
— С ИБ не может быть беспокойства. Лишь употребляйте их, как Указано.
— Капитан, не изменяет ли вам память? Вы никогда ничего не говорили нам об ИБ. Это я инструктировал людей, как следует пользоваться ими.
— Ну и что же? — Она снова закрыла глаза.
— Повторяю, — сказал Джайлс громче. — Я хочу с вами поговорить. Ягоды не в порядке.
— Не в порядке? — глаза ее открылись.
— Не хотите ли убедиться сами? Посмотрите на эту ягоду. — Джайлс протянул капитану сорванную им ягоду.
Она осторожно взяла ее и осмотрела.
— Не ешьте этого.
— Почему? Что с ними случилось?
— Вы можете заболеть или даже умереть. Не ешьте этих ягод.