— И если не произвести коррекции, то мы промахнемся мимо Марса?
Старшина Курикка, сразу посерьезнев, утвердительно кивнул головой. Последовавшее за этим продолжительное молчание было прервано оживленным стуком в двери кают-компании. Старшина подошел и открыл ее. За дверью стоял вычислитель Бойд.
— Три ноль-ноль, капитан, — произнес он. — Каптенармус здесь со мной, а командор Хольтц велел передать, что скоро будет.
— Тогда входите. Мы сможем начать и без него.
Они вошли в комнату, сопровождаемые человеком, которого Дон никогда не видел. То был меднокожий парень с прямыми, черными, чуть тронутыми сединой волосами и большими волнистыми усами. Явно один из пассажиров, но что ему здесь надо? Но прежде чем он успел задать этот очевидный вопрос, вперед шагнул каптенармус Дженнет. Он родился в Швейцарии и был обучен делу управления гостиницами. Так что даже после многих лет, проведенных в космосе, он все еще распространял вокруг себя ощущение роскоши гостиниц, в которых работал. Но на этот раз он ограничился легким поклоном и представил пришедшего с ним человека.
— Надеюсь, вы простите мою вольность, капитан, выразившуюся в том, что я позволил привести с собой этого человека, с которым я желал, чтобы вы познакомились. Это доктор Угалде из университета в Мехико. Он один из самых известных математиков Земли. Я подумал, что, — продолжал он понизив голос, — что в связи с гибелью офицеров он сможет оказать столь необходимую для нас помощь.
Дон не мог сердиться. Конечно же, каптенармус не имел права принимать какие-либо ответственные решения, не испросив на это его согласия. Но и он, доктор медицины, не имел права действовать, как капитан. Оба поступка уравновешивали друг друга.
— Благодарю вас, — сказал Дон, — Хорошая мысль, и я должен был и сам подумать об этом. Тем более, что математика, кажется, и является сутью наших проблем.
— Не ожидайте от меня слишком многого! — возбужденно размахивая руками, произнес Угалде. — Математика, которой занимаюсь я, и математика космических полетов по сути совершенно разные вещи, между ними дистанция огромного размера. У меня нет опыта…
— Ни у кого из нас нет нужного нам опыта, — прервал его Дон. — Мы должны добыть его сами, так что нам непременно понадобится ваша помощь. Я прошу только не рассказывать пассажирам, как много мы потеряли офицеров и в каком положении очутились.
— Слово чести, — ответил Угалде, застыв по стойке смирно и вытянув руки по швам. — Мои предки сражались за свободу своей родины. И многие сложили головы в этой борьбе. Я могу сделать не меньше.
Дон не совсем уловил связь между словами Угалде о его предках и нынешнем положении, в котором они очутились, но тем не менее утвердительно кивнул и пригласил всех садиться. Затем он изложил их проблемы и трудности, учитывая то, что по существу все они дилетанты в подобном вопросе.
— Такова картина, — закончил он. — И она не больно радостна. Бойд, расскажите, как обычно проводится коррекция курса.
Вычислитель прикусил губу и стал нервно оглядываться по сторонам.
— На самом деле я ничего не знаю и не могу рассказать об этом, сэр. Пилот давал мне уже подготовленные для машины данные, а я лишь проверял правильность набивки и скармливал их компьютеру. Иногда, в сомнительных случаях, мы передавали эти цифры в Марсианский центр для дополнительной проверки. У них там более мощный компьютер и штат математиков. — Его глаза неожиданно расширились, словно в голову только что пришла неожиданная идея. — Скажите, а нельзя ли сейчас сделать то же самое? Я имею в виду, запросить помощь по радио?
Дон уныло покачал головой.
— Мы не можем этого сделать, и я не хочу, чтобы информация об этом вышла за пределы этой комнаты. Главный передатчик уничтожен. Радисты собирают аварийный передатчик и приемник, но мы не знаем, когда они будут готовы и какова мощность сделанного ими аппарата. Так что, по крайней мере сейчас, мы должны забыть о помощи извне. — Он повернулся к математику. — Можете ли вы помочь нам в этой проблеме? — спросил он.
Доктор Угалде тут же вскочил и стал вышагивать по каюте, заложив руки за спину. Видимо, так ему лучше думалось.
— Невероятно, немыслимо, — бормотал он. — Астронавигация, как и вся прикладная наука, далеко отошла от чистой математики. Я ничего не знаю о силах и системах измерений, включаемых в нее. Проблема трех тел… Это, конечно же, не трудно, но…
— Но вы думаете, что поговорив с Бойдом и просмотрев материалы предыдущих расчетов, вы, возможно, доберетесь до сути?
— Я попытаюсь, вот все, что я могу обещать, я попытаюсь.
— Хорошо. Сообщите мне, к какому заключению вы придете. — Дон взглянул на исписанный второпях лист бумаги. — Перед нами стоит еще одна проблема. Когда была пробита обшивка, мы потеряли слишком много воды.
— Мы умрем от жажды! — вскричал доктор Угалде, снова вскочив на ноги. Видимо, он воочию увидел перед собой безводные пустыни Мексики.
— Нет, проблема не в этом, — улыбнувшись, ответил Дон. — Корабль — это замкнутая система, и вода в ней непрерывно регенерирует. Но я говорю о воде, которая выполняет другую функцию.
Она циркулирует в двойной внешней обшивке и выполняет функции радиационного экрана, защищающего нас от радиации поясов ван Аллена, а при отлете с Земли — от солнечной радиации все остальное время. Сейчас период спокойного солнца, так что я думаю, нам нечего опасаться радиации. Однако мы должны все время дышать. А вода является необходимой частью, составляющей систему очистки воздуха «Большого Джо». Вода, в которой живут водоросли, непрерывно циркулирует за прозрачной обшивкой. Эти водоросли поглощают выдыхаемый нами углекислый газ и перерабатывают его в кислород, без которого мы не можем жить. Множество этих водорослей погибло, и они не смогут быстро восстановить свою численность.
— Что тут мы сможем сделать? — спросил каптенармус.
— Мы не можем перестать дышать, — ответил Дон. — Но мы должны исключить горение, которые очень сильно поглощает кислород. Я заметил, что многие пассажиры и матросы курят. Сейчас эта привычка, после того, как из табака были удалены летучие внешние канцерогены, кажется, снова становится популярной. Я хочу, чтобы все сигареты, трубки, спички и прочее были конфискованы и отданы мне. Можете позаботиться об этом?
Каптенармус кивнул.
— Мне в помощь потребуется по крайней мере двое матросов, но я могу, все это взять на себя.
— Хорошо. Значит, я возлагаю это на вас.
Дон взглянул на свой лист и нахмурился.
— Следующий вопрос печален, но необходим. Тела погибших пассажиров, офицеров и матросов следует поместить в безвоздушный трюм для последующей доставки на Марс. Однако я обнаружил в сейфе капитана Кандида его завещание. Сказано там, и довольно ясно, что он хочет быть похороненным в космосе. И, если возможно, то из своего корабля. Я думаю, это не оставляет нам выбора. Кто что-либо знает об этом ритуале?
— Я, сэр, — ответил Курикка. — Если позволите, я с удовольствием возьму эту церемонию на себя. Я десять лет сумел прослужить с капитаном Кандидом.
Прежде чем Дон сумел ему ответить, зазвонил стоящий на столе телефон. Дон согласно кивнул старшине и поднял трубку.
— Капитан слушает, — ответил он, слегка стесненно, так как еще не привык употреблять этот титул в присутствии людей, хотя никто и не думал протестовать. Он выслушал сообщение, ответил, что понял, и повесил трубку.
— Это нужно знать нам всем, — спокойно проговорил он. — Звонил радиооператор. Он собрал радиоприемник и сумел поймать Марсианский центр. Сигнал был очень слаб и почти потерялся на фоне помех, но он записал его на пленку и попытается выудить из него кое-какую информацию. Он сказал, что они все время повторяют одно и то же сообщение. Наши позывные, он сумел разобрать это, и краткое сообщение. Он не сумел разобрать детально, но кое-что понял. Они снова и снова повторяют слово «опасность». И какие-то кодовые слова типа «солнечные пятна».
— Это совсем не кодовые слова, — произнес входящий в кают-компанию главный инженер Хольтц. — Именно это я и пришел вам сказать. Я обнаружил это с помощью встроенных в обшивку инструментов. Идет солнечный шторм. — Прежде чем окончить свою речь, он сделал паузу и судорожно вздохнул.
— Солнечный шторм! Это значит, что мы можем считать себя мертвецами прямо сейчас!
4
— Это не причина для паники, и я не хочу, чтобы мы поддались ей! — Голос Дона перекрыл гомон голосов. — Я хочу, чтобы стало тихо!
Это сработало. Вышколенные члены экипажа привыкли следовать приказам, так что они тут же выполнили и эту команду. Доктор Угалде затих, так же как и все остальные. Дон вскочил на ноги и продолжал стоять, переводя взгляд с одного на другого, заставляя их сесть силой этого взгляда. Хольтц все еще стоял в дверном проеме. Но, как только он открыл рот, чтобы заговорить, Дон гневно ткнул пальцем в его сторону.
— Главный инженер Хольтц, закройте дверь и сядьте. Затем подайте рапорт в надлежащей форме. И без лишнего фатализма, если сможете!
Дон не хотел обижать старого человека, но он и не хотел, чтобы тот излишне распространял панику. Инженер вспыхнул и стал что-то объяснять, но Дон прервал его:
— Я сказал — сядьте. — Приказ был вполне ясен. Дон гневался, и гнев этот явственно прослушивался в его голосе.
Мгновение Хольтц колебался, затем его плечи поникли. Он закрыл дверь и рыхлой массой опустился в кресло. Когда он заговорил снова, то говорил тусклым, смирившимся с поражением голосом:
— К чему бороться? Этот полет должен был бы быть последним для меня, а теперь он будет последним и для всех нас…
— Что показали ваши приборы? — прервал его Дон.
Голова главного инженера, по мере того, как он говорил, опускалась все ниже и ниже, а голос настолько ослаб, что все вынуждены были напрягать слух, чтобы разобрать его слова.
— Солнечная радиация растет и растет постоянно. Я знаю почему. Солнечные пятна… Солнечный шторм… и нет возможности защититься.