Она съежилась.
– Не будь таким грубияном.
– Разве не этим занимаются старшеклассники на выпускном вечере?
– Ты пьян. – Она посмотрела на бутылку виски «Canadian Club» в моей руке. – Просто оставь это, ладно?
Я и правда был пьян. Так что не смог заткнуться.
Обычно я не пил много на вечеринках группы, так как с самого начала взял на себя роль бизнесмена в группе. Уравновешенный человек, стоящий за группой; тот, кто держал всех остальных в узде. Но та ночь была необычной, и я был пьянее, чем когда-либо за последние годы. Неряшлив, неопрятен, до одури пьян.
– Я имею в виду, что не знаю, – продолжил я. – Не ходил на выпускной. Поправь меня, если я ошибаюсь.
– У меня не было кавалера, – сказала она, обнимая себя за плечи. – Ты хорошо провел ночь? А ты переспал с кем-нибудь?
– Пока нет. – Я отхлебнул из бутылки виски, не сводя с нее пристального взгляда. – Кто подарил тебе эту уродливую бутоньерку?
– Мой брат!
– Да? А еще он порвал твой топ, чтобы добраться до сисек?
Она развернулась на каблуках и растворилась в толпе, а я отпустил ее. Мне все равно больше нечего было ей сказать.
Джесса Мэйс могла трахаться с любым похотливым засранцем в этой школе, мне было все равно, и она могла идти на хрен в процессе.
Я даже не следил за ней остаток вечера, как обычно. По крайней мере, через некоторое время перестал. В последний раз, когда я ее видел, она была на кухне, выпивала с Джесси и Зейном – чертовски редкое зрелище, но, возможно, они наконец-то начали принимать тот факт, что она женщина, а не маленькая девочка. Хотя я мог понять, как трудно было смириться с этим, когда она все время вела себя как избалованное дитя.
Боже, я так по ней скучал.
Я скучал по времяпрепровождению с ней, по тому, как мы просто общались. Раньше с ней было так весело. И ей нравилось проводить время со мной. Давным-давно, еще до того, как мы впервые поцеловались под деревом на той вечеринке, и какое-то время после этого… мы дружили. И она флиртовала со мной как сумасшедшая.
Сначала я думал, что она из кожи вон лезет, дабы позлить своего брата. Они вдвоем постоянно ссорились и боролись за контроль. Джесси все еще не мог смириться с тем фактом, что она взрослеет и начинает действовать самостоятельно, что она не всегда будет той маленькой девочкой, которая ходила за ним по пятам и делала в точности то, что он говорил. И то, что он видел, как она сидит рядом со мной, закинув ногу мне на колени или обвив рукой мою шею, и что-то шепчет мне на ухо, наверняка приводило к тому, что ее бесцеремонно вышвыривали из любой комнаты, в которой мы находились.
Сколько времени прошло с тех пор, как она в последний раз делала это по отношению ко мне?
Со времен Сета.
Или, может быть, раньше; может быть, с тех пор, как умерла ее мама, и она, казалось, потеряла чувство юмора.
Где-то около трех часов ночи, когда в бутылке осталось на донышке, я решил, что должен найти ее и извиниться.
Кристи ушла некоторое время назад, потому что утром ей нужно было на работу. Я был слегка разочарован, что мне не удастся трахнуть ее, пока я думал о Джессе. И это также было облегчением, потому что даже я понимал, что частота, с которой я это делаю, становится по-настоящему хреновой.
Мы с Кристи официально стали встречаться около полугода назад, когда я велел себе перестать ждать Джессу. Это произошло как раз в то время, когда я практически перестал с ней разговаривать.
Но то, что я не разговаривал с ней, не означало, что я не думал о ней все это чертово время.
Когда я снова закрутил с Кристи, прошло уже больше года со смерти мамы Джессы, и у нее все пошло наперекосяк, я знал это. Я пытался быть рядом с ней и каким-то образом дать ей пространство, в котором она нуждалась. Ей исполнилось шестнадцать до того, как умерла мама, и в тот год я дал ей возможность решить, готова ли она быть со мной. Но, как я и сказал, все пошло наперекосяк.
Но я не собирался давить на нее и заставлять спать со мной; не в тот момент, когда она через все это проходила.
На какое-то время я перестал следить за ее жизнью. Она много занималась моделингом, училась в школе, у нее появилось больше друзей среди сверстников. Я был занят управлением группой, а она проводила больше времени в одиночестве, сочиняя музыку.
И вдруг все факты начали складываться в пользу того, что она проводила больше времени с новым ритм-гитаристом и соавтором песен Dirty, чем со мной.
Я и не предполагал, что это произойдет.
Но я видел, как это происходило прямо передо мной, как медленное, чертовски замедленное крушение поезда с силой локомотива, который я не мог остановить.
С тех пор все пошло по наклонной.
Я искал ее по всему дому, немного обезумев… я уже почти смирился с тем фактом, что я кусок дерьма, потому что она ушла с вечеринки, а я не успел взять себя в руки, чтобы извиниться за свое поведение. Когда я, спотыкаясь, вышел через заднюю дверь, то наткнулся прямо на нее.
Она направлялась в дом, и мы буквально столкнулись, потому что я был пьян. Джесса пыталась удержать меня, чтобы я не упал лицом вниз, и я держался за нее не потому, что боялся упасть, а потому, что не хотел, чтобы она уходила. Я был так чертовски рад ее видеть.
– Джесса, – сказал я, и мой голос прозвучал хрипло и жалко, – ты здесь.
– Потанцуй со мной, – сказала она, держась за меня. Я держался за нее.
Потом она зарылась лицом в мою футболку.
На акустической системе в комнате для вечеринок играла группа The Black Keys, музыка лилась из окон в темноту вокруг нас, но я просто стоял там, как идиот, шатающийся и пьяный.
– Что?
– Это мой выпускной, – сказала она, посмотрев на меня, все еще уткнувшись лицом в мою рубашку. – Мне следует потанцевать.
– Ты еще не танцевала?
Она начала вырываться.
– Ты можешь хоть раз не превращать это в ссору и потанцевать со мной?
Я притянул ее к себе, прежде чем она успела отстраниться, и стал с ней медленно танцевать. Мы почти не двигались, просто слегка покачивались в такт музыке и держались друг за друга. В основном потому, что если я сделаю еще что-нибудь, то могу потерять равновесие и увлечь ее за собой.
Я просто крепко обнял ее и зарылся лицом в ее волосы, вдыхая запах.
Джесса.
Это происходит?
Почему это происходит?
Почему она не танцевала?
Когда ее сердце билось рядом со мной, ее дыхание согревало мне грудь через футболку, а руки крепко обхватывали меня сзади за шею, все, что я мог чувствовать в своем жалком состоянии, – это ревность.
Пузырящуюся, гноящуюся ревность.
Потому что я видел Сета через окна в комнате для вечеринок.
Он появился около часа назад. Похоже, у него выдалась тяжелая ночка, но я был уверен, что он и близко не подходил к Джессе, потому что не спускал с него глаз с тех пор, как он приехал. Я все больше и больше присматривался к Сету по разным причинам: некоторые из них были связаны с запрещенными веществами, а еще больше – с Джессой.
Она никогда не говорила, что встречается с ним или с кем-то еще. И не так, как я ожидал от нее. Джесси, вероятно, был бы в шоке, если бы она начала открыто встречаться с Сетом Бразерсом. Во-первых, он был на три года старше ее, что, по мнению Джесси, уже слишком много. С другой стороны, Сету нравились запрещенные вещества гораздо больше, чем что-либо другое.
За последние несколько лет Джесса научилась многое скрывать от брата. Если она и устраивала вечеринки, пила или курила, то, скорее всего, Джесси пребывал в блаженном неведении об этом. Меня это не слишком волновало, пока не стало казаться, что я тоже исключен из ее списка избранных.
А Сет, очевидно, нет.
Почему она решила посвятить его, именно его, в свой очень скрытный круг общения, было выше моего понимания. Почему она так много времени проводили вместе – было выше моего понимания.
Мне нравился Сет. Всем нравился.
Мне не нравились их взаимоотношения с Джессой.
Но как я мог выражать недовольство по поводу того единственного, что было у нее в жизни и что, казалось, приносило ей хоть какой-то комфорт? Комфорт, который, по-видимому, я не мог ей обеспечить.
Потому что Джесса, черт возьми, больше не обращалась ко мне, когда ей что-то было нужно. Она перестала приходить ко мне примерно в то время, когда на сцене появился Сет, и я не был гребаным идиотом. Но, как бы ни пытался осознать это, я не мог позволить себе поверить, что Джесса отдалась Сету.
Только не она.
Джесса Мэйс была и всегда будет для меня девственницей – до того дня, когда я займусь с ней сексом. Даже представить невозможно ее с кем-то другим.
Я не мог этого вынести.
И да, это говорило мое дурацкое мужское самолюбие. Потому что я не мог вынести, что Сет или кто-то другой попробовал ее на вкус первым.
Нет. Опять бред.
Я вообще не мог представить, чтобы он хотя бы прикоснулся к ней.
И, согласно одному невероятно опрометчивому замечанию, которое он бросил мне в лицо, когда я заговорил с ним на эту тему в конце прошлого года, так оно и было.
В итоге у него был синяк под глазом и выбит зуб, и я не разговаривал с ним весь декабрь. Но это был глупый поступок, поскольку он являлся не только моим другом, но и клиентом, и частью Dirty, и все такое дерьмо.
Поэтому я перестал разговаривать с Джессой.
Я сказал себе, что позволю ей выбрать.
Три долгих года назад я сказал ей, что буду ждать ее, и если она захочет меня, то придет ко мне.
Я сказал ей, что подожду год, но, черт возьми, я ждал до сих пор.
И это съедало меня кусочек за чертовым кусочком.
На следующее утро я припарковался на улице перед домом Долли, где Джесса жила с тех пор, как умерла ее мама. Шел дождь, и все вокруг окутывала серая дымка. Я же испытывал ужасное похмелье.
Джесса молча сидела на пассажирском сиденье, медленно отстегивая ремень безопасности. На ней была моя футболка с надписью Led Zeppelin и лосины с блестками. Прошлой ночью, после того как мы потанцевали вместе в темноте, она спала в моей постели, полностью одетая. И хотя она спала рядом, обнимая меня всю ночь, я не мог сказать, что это было хорошо.