Этот мир между нами был слишком идеальным и хрупким.
В конце концов она сказала:
– Мне жаль, Броуди.
Я глубоко вздохнул.
Я годами хотел услышать от нее эти слова, но, когда она произнесла их столь искренне, я понял, что мне нужны не извинения, а она.
– Я знаю, – сказал я.
– Я имею в виду, что… я облажалась. Я продолжаю мучить себя, понимаешь? Из-за всех этих плохих воспоминаний… из-за всех тех случаев, когда я все портила.
– Наверное, именно этим мы и отличаемся, – сказал я, наблюдая за тем, как свет от камина и тени играют на ее чертах. – Я продолжаю мучить себя хорошими вещами.
Она внимательно смотрела на меня.
– Я просто… я надеюсь, ты сможешь простить меня, – прошептала она.
– Мне нечего прощать. Я сам был придурком, Джесса. Ты это знаешь. Ты не должна передо мной извиняться. – Я уставился на нее в свете камина; она была так чертовски красива. Из-за такой красоты разжигали войны. – Нет, если ты будешь здесь. Со мной.
Она ничего не сказала, только кивнула.
– Я имею в виду то, что сказал. На свадьбе. Ты знаешь… в твоем домике. – И я повторил эти тяжелые, но правдивые слова: – Все не может быть так, как раньше.
Да, я очень сильно хотел, чтобы она вернулась. Но если бы ее возвращение означало что-то еще, больше напоминало о прошлом… Я, черт возьми, не смогу пойти на это.
Даже ради нее.
Я не смогу видеть Джессу в своей жизни и не быть с ней.
– Мне не нужно, чтобы все было как раньше, – тихо ответила она. – Но мне действительно нужно вернуть своего друга. – Затем ее мягкая и сильная рука скользнула по моей.
– Ты никогда не теряла меня, – сказал я ей.
Некоторое время мы лежали, молча держась за руки, мое сердце бешено колотилось в груди. А потом мы снова заговорили.
– Расскажи мне, что я пропустила, – попросила она. – Ну, знаешь, с группой.
– Что ты хочешь знать?
– Все, – сказала она, и ее глаза заблестели. – Я хочу знать все.
Поэтому я как мог рассказал ей о взлетах и падениях последних лет, а также о путешествиях и жизни с группой талантливых, эгоистичных, капризных, непредсказуемых и определенно немного безумных рок-звезд. В основном о многочисленных взлетах. Самых грандиозных вечеринках, самых эпичных концертах, удивительных местах, где мы побывали.
Я также рассказал ей обо всех беспорядках, которые Мэгги, Джуд и я разгребали на протяжении многих лет. Об истериках и разгромленных гостиничных номерах (Зейн), о случайных исчезновениях за несколько минут до начала концерта (Дилан), о череде разбитых сердец и угрозах расправы со стороны брошенных женщин (Зейн и Джесси), о нелепых розыгрышах, которые заканчивались ночами, проведенными в тюрьме или в больнице (Зейн и Дилан) и о громких разборках, заканчивающихся либо слезами, либо смехом (Эль и почти все остальные).
Теперь драмы, связанные с группой, стали… не такими катастрофичными. Все приближались к рубежу тридцати лет, в первую очередь Джесси, Зейн и Джуд, а за ними и Эль; или уже преодолели его – я и Дилан. Десять лет мы работали вместе как группа (Джесси, Зейн, Джуд и я – дольше), и все постепенно остывали. Думали о том, что будет дальше. Ради группы, ради самих себя. Дни, когда мы веселились всю ночь напролет, спали весь день напролет, трахались с бесконечной чередой нетерпеливых поклонниц и пили все спиртное, что попадалось на глаза, потеряли, по крайней мере, часть своей привлекательности.
Я видел, как все в группе – не только Эль – смотрели на наших молодоженов. Кэти изменила его в хорошем смысле; Джесси всегда был счастливым парнем, но в прошлом году что-то произошло.
– Она пробудила в нем все лучшее, – сказал я. – Даже не прилагая усилий, она показала ему, что есть лучшая жизнь. Какой бы эпичной ни была его прошлая.
– Да. Я это вижу.
– На самом деле, я думаю, парни завидуют. – Я имел в виду Зейна и Дилана, но я тоже завидовал тому, что было у Джесси и Кэти. Конечно, завидовал.
Я продолжал говорить, а Джесса продолжала слушать. Когда истории получались интересными, она просила рассказать подробнее. Она также хлопала меня по руке, когда они становились слишком безумными, чтобы в них можно было поверить. Но лучше всего было, когда она мягко и игриво хихикала, а еще лучше – громко смеялась, словно вот-вот могла подавиться, – это был ее фирменный смех из детства.
Господи, как же я скучал по этому смеху.
Когда настала ее очередь рассказывать о том, какой была ее жизнь последние шесть с половиной лет, она поделилась избирательно, утаив часть правды. Я знал это. Но я принял предложенное.
В основном она рассказывала мне о своих путешествиях, о самых невероятных съемках, в которых участвовала, о местах, где побывала. И меня радовало ее счастье. По крайней мере, у нее была хорошая жизнь. Может быть, я на восемьдесят процентов чувствовал себя счастливым и на двадцать процентов ревновал… но на самом деле я всегда желал ей лишь счастья.
Я просто хотел, чтобы она была счастлива со мной.
– Теркс и Кайкос, – размышляла она. – Там было круче всего. Там самая голубая вода.
– Недалеко от Багамских островов, да? Я никогда там не был.
– Тебе стоит поехать, – сказала она, но я промолчал.
Если Джесса будет разгуливать там в бикини – не проблема. Я бы забронировал билеты на самолет прямо сейчас.
– Ночное купание там – нечто невероятное… немного теплее, чем было на свадьбе. – Она ухмыльнулась. – Не думаю, что прежде мне где-либо было так холодно. Когда я прыгнула в воду, мне показалось, что мое сердце вот-вот остановится. Если бы Зейн не обнял меня, наверное, так и случилось бы. Ты поступил умно, не зайдя в воду. Но с другой стороны… ты всегда был самым умным. – Ее улыбка погасла, сменившись чем-то другим… некоторой задумчивостью. Может быть, восхищением. Так она часто смотрела на меня, когда мы были совсем маленькими.
Как будто я не мог оступиться.
– Судя по количеству выпитого вами алкоголя, – сказал я, – вам повезло, что вы не переохладились. – Это правда; прыгать в такую холодную воду пьяной и в темноте было довольно рискованным поступком, и мне не нравилось, что она так рискует.
– Тогда мне повезло, что ты развел для меня огонь.
– Думаю, ты отлично справилась бы и без меня.
Она прикусила свою пухлую нижнюю губу.
– Броуди… я была пьяна в ту ночь, но я не хочу, чтобы ты думал… Все это не было попыткой заманить тебя в мою комнату. Я надеюсь, ты это знаешь. Я имею в виду, я знала, что ты там с Амандой. Даже если бы я захотела…
– Э-эм… привет.
Мы подняли головы и увидели, что над нами стоит Мэгги.
Она внимательно переводила взгляд с Джессы на меня и обратно.
– Я ничему не помешала? – очевидно, она знала, что да.
Чертовски вовремя, Мэггс.
– Я принесла вам выпивку, – быстро добавила она. В руках она держала круглые бокалы для бренди с чем-то, напоминающим кофе и пахнущим взбитыми сливками. – Кофе по-мексикански, – сказала она. – Вроде того. Дилан принес дохрилион текилы, а Кэти почувствовала ностальгию по временам, когда была баристой, так что мы сымпровизировали. В него входит ликер «Калуа», ликер с темным шоколадом, корица и эспрессо. И, знаете, я подумала, что вам, ребята, немного прохладно.
Так она знала, что мы здесь. Похоже, она заглянула в мою комнату и увидела нас из окна.
Джесса с радостью приняла кофе, так что я отпустил это.
Немного.
– Джесса, – спросил я, не сводя глаз с Мэгги, пока она протягивала мне кофе, – тебе холодно, милая?
– Я в порядке, – сказала Джесса. – Огонь неплохо согревает.
Мэгги пристально смотрела на меня сверху вниз, одарив еще одним из своих прищуренных взглядов, но я не отвел взгляда. Я знал, что она была очень близка с Джессой, и с ее стороны было здорово поддержать свою подругу. Я всегда ценил внимание Мэгги к деталям, когда дело касалось бизнеса. До тех пор, пока это не касалось меня.
Я подводил черту под тем, что она сует нос в мои личные дела, и она это знала.
– Тогда ладно… если понадоблюсь, я буду внизу, в зале для вечеринок, чтобы убедиться, что Зейн не спалит это место дотла, – сказала она нам. Вернее, она сказала Джессе. – И я прослежу, чтобы вас никто не беспокоил, ребята.
Затем она бросила на меня еще один прищуренный взгляд и ушла.
После ее ухода мы с Джессой посмотрели друг на друга. Она улыбнулась.
– Тебе лучше быть со мной поласковее, – сказала она. – Или окажешься в списке Мэгги с тем, что нужно устранить. Просто предупреждаю.
– Да. Хорошо. И не только в ее списке.
– Это правда, – сказала она, возможно, немного обрадовавшись этой мысли, и пригубила свой напиток. – М-м-м!
Я отпил из своего бокала.
– Господи, как вкусно!
– Есть ли что-нибудь, чего Мэгги не умеет? – размышляла она.
Да. Держать свой нос подальше от моих личных дел.
Я поставил свой кофе на низкий столик перед камином и принял серьезный вид.
– Здесь ты многим небезразлична, Джесса.
Она ничего не сказала, просто кивнула и отпила из своего бокала, слизывая взбитые сливки с уголка рта. На ее носу осталась крошечная капля.
– Что? – прошептала она.
Я смахнул ее кончиком пальца. Продемонстрировал ей, и она тихонько хихикнула. Она взяла меня за руку, притянула мой палец ближе и облизала его легким движением языка. Затем ее глаза встретились с моими.
Как только она отпустила мою руку, я коснулся ее щеки, провел большим пальцем по ее покрасневшим губам и щеке. Затем я взял у нее кофе и потянулся, чтобы поставить его на стол. Когда я повернулся к ней, она покусывала губу.
– Я поговорила с Долли, – сказала она. – Через несколько дней у меня съемка в Лос-Анджелесе, но я подумала… может быть, я вернусь сюда ненадолго позже. Я не хочу злоупотреблять гостеприимством Рони, но Долли сказала, что я могу пожить у нее некоторое время. Зейн тоже там, но у нее найдется для меня комната.
– Мило с ее стороны.
Это правда. Но я ни за что на свете не позволю Джессе остаться с Долли. У нее чертовски хороший дом, который купил для нее Зейн, но он находился еще дальше отсюда, чем дом Рони. Я знал, что у Джессы съемки, но, если она серьезно планировала вернуться после них, я надеялся, что это произойдет хотя бы отчасти из-за меня. И того, что произошло между нами вчера по телефону.