– Уверена?
– Да. Пригласи его в дом.
Броуди какое-то бесконечно долгое мгновение стоял и смотрел на меня.
– Ладно.
Затем он пошел за Сетом, когда в дверь снова позвонили. Я же попыталась взять себя в руки, насколько это было возможно.
Когда они вошли, я бросила взгляд на Сета, стараясь смотреть ему в глаза, но ничего не показывать на своем лице.
Он выглядел почти так же, как и раньше, и в то же время был похож на другого человека, не того Сета, которого я знала. Несколько морщин на его лице стали глубже, черты заострились, а миловидность превратилась в мужественную, грубоватую красоту. И у него стало больше волос. Светло-каштановые и слегка волнистые, они раньше просто прикрывали подбородок, но теперь отросли и их можно было собрать в пучок на затылке, а еще у него была короткая борода. Однако в его глазах больше не было той затуманенности, присущей зависимым. Они были ясными и острыми, и когда он встретился со мной взглядом, то улыбнулся, продемонстрировав ямочки на щеках.
– Привет, Джесса, – мягко сказал он, покачиваясь на пятках, совсем как в детстве, когда что-то сбивало его с толку.
Я поздоровалась и быстро обняла его; объятия закончились раньше, чем он, казалось, хотел. Потом я занялась приготовлением очень вкусного ужина. Фахитос достаточно простое блюдо, но в моем рецепте был особенный соус и присутствовало множество ингредиентов.
– Модель, которая готовит, – размышлял Сет. – Разносторонняя женщина.
– Она еще и музыку пишет, – сказал Броуди, наблюдая за мной.
– Точно, – сказал Сет. – Как я мог забыть.
– Ладно, уходите с кухни, – сказала я, махнув в сторону выхода. В конце концов они удалились, направившись в комнату для вечеринок, чтобы поболтать, пока я готовила фахитос. Я старалась не подслушивать, о чем они говорили; с кухни я бы ничего не смогла разобрать, даже если бы попыталась.
Через некоторое время я включила музыку и попыталась забыть, что Броуди и Сет болтают в соседней комнате. Это было чертовски странно. И как будто совсем не прошло много времени. Как будто я снова была там, в самом центре тех трудных лет, не зная, в какую сторону бежать.
Вскоре я затерялась в воспоминаниях.
Все было слишком свежо, как будто это случилось совсем недавно… Что, возможно, и происходит, когда раны не заживают полностью, независимо от того, как давно они появились.
Мне было больно. И я все еще чувствовала эту боль, горячую и свежую.
Тогда мне уже стукнуло шестнадцать. Я находилась под кайфом в клубе, в котором не должна была находиться, с людьми, с которыми не должна была проводить время. Мой брат давал концерт на другом конце города. Он думал, что я дома, в постели. Часы показывали час ночи, но я была не дома.
Я танцевала.
И я только что приняла запрещенные вещества.
Я почувствовала атмосферу в зале, когда другие люди тоже были под кайфом. Играла громкая, зажигательная музыка, и казалось, что вся толпа начала спешить, все были захвачены атмосферой, которая усиливалась, как это бывает при хорошем диджее.
Я танцевала со своими подружками. Большинство из них еще не достигло совершеннолетия, и они не должны были находиться здесь. Но мне было все равно. Я не думала ни о чем, кроме музыки и своего танцующего тела. Я не хотела думать ни о чем другом. Только о музыке.
Затем я почувствовала его руки на своей талии.
Большие, теплые, собственнические руки.
Я обернулась. Это был Сет. Он двигался медленно, поэтому я тоже сбавила темп. Его глаза были прикрыты, когда он смотрел на меня сверху вниз. Он придвигался все ближе, пока его руки не сомкнулись на моей талии, а бедра не прижались ко мне. Мы двигались как одно целое, медленно, пока его лицо приблизилось.
– Все такая же мечтательница, – раздался у меня за спиной знакомый голос, и я обернулась так быстро, что ложка вылетела у меня из рук и со звоном ударилась о холодильник Броуди.
Сет поднял ее и отнес в раковину, наблюдая за мной.
– Раньше ты всегда так уходила в себя. Никогда не знал, о чем ты думаешь, но у тебя великолепно получалось излагать все на бумаге.
– Где Броуди?
Он отвернулся от меня и стал мыть ложку в раковине.
– Говорит по телефону. – Он вытер ложку и повернулся ко мне, после чего сделал пару шагов по кухне и протянул ее мне. Я взяла ее и вернулась к готовке.
– Ты и он… вы теперь вместе?
– Это не твое дело, Сет.
Он не ответил, и я понадеялась, что он ушел. Я не хотела поднимать голову, чтобы проверить, так ли это.
– Послушай, – сказал он, – я просто хочу извиниться, Джесса. Когда я видел тебя в последний раз, ты была очень расстроена. Ты знаешь… на вечеринке, здесь, в доме…
– Чего ты хочешь, Сет?
– Я просто хочу извиниться. За все то дерьмо, что тогда натворил. Честно говоря, я многого не помню. Я был немного не в себе…
– Знаю, так и было. – Я повернулась к нему лицом, все еще сжимая ложку.
Вошел Броуди, и я вернулась к помешиванию соуса фахитос. Если он и заметил напряжение в комнате, то не подал виду. Он просто взял меня за руку, поцеловал в висок, а затем, посмотрев в мою сторону, исчез вместе с Сетом.
Когда еда была готова, я поставила на стойку две тарелки со всем необходимым для фахитос.
Затем я выбежала за дверь.
Глава 18. Джесса
Каюсь, это был далеко не самый умный шаг в моей жизни.
Оглядываясь назад, я четко понимала это. Но когда я звонила Рони, то думала, что она отведет меня в самый модный маленький бар, где мы выпьем мартини, а потом, может быть, найдем бар с зажигательной музыкой, где мы могли бы танцевать всю оставшуюся ночь напролет и я смогла бы ненадолго забыть о своих проблемах. Или, по крайней мере, притвориться, что их нет.
В последнее время таков был мой ритм, и я привыкла к нему, когда гуляла со своими подружками.
Вместо этого она привела меня сюда. К дому с зарешеченными окнами, спрятанному среди деревьев на тупиковой дороге на склоне горы в Северном Ванкувере; к дороге, вдоль которой стояли «харлеи», и к дому, битком набитому байкерами, их друзьями и соратниками, а также женщинами, желающими переспать с байкерами. Или совокупляющимися с байкерами, например, прямо за обеденным столом – что прямо сейчас и делала одна особенно амбициозная молодая женщина.
Полагаю, когда я сказала, что хочу повеселиться, у нас с Рони было совершенно разное представление о том, что это значит.
Я знала, что она увлекалась байкерами, еще когда мы были подростками. Я знала, что тогда она встречалась с одним из Королей, другом Пайпера.
Я знала, что однажды вечером она пригласила к себе домой пару парней в куртках Грешников, чтобы потрахаться втроем.
И все же.
Я не ожидала этого.
Пока она любезничала с блондинчиком, которого мне довелось встретить у нее дома прошлой ночью, я извинилась и отправилась в дамскую комнату. В итоге это оказалась ванная, в которой в данный момент никто не трахался, но зато в унитазе была рвота, а раковина забита комком окровавленной туалетной бумаги.
– Черт, Рони, серьезно, – пробормотала я, запираясь изнутри.
Затем я позвонила Джуду.
– Привет, – сказала я с облегчением, когда дозвонилась до него после второго гудка. – Скажи мне кое-что. Если бы я была на вечеринке с компанией парней в кожаных мотоциклетных костюмах, у которых на жилетках было написано «Грешники», мне стоило бы беспокоиться?
Молчание. Секунд на десять.
А после:
– Повтори это еще раз?
– Эм… Я на домашней вечеринке с кучкой байкеров. Большинство из них в одежде с надписью «Грешники». Это плохо?
– Сколько парней? – он спросил. – Сколько байков?
– Может быть… восемь байков или вроде того. Двадцать или двадцать пять парней. Я насчитала шестерых из них с логотипом «Грешники». И… еще один парень в куртке «Мерзавцы».
Ему даже не нужно было говорить мне, что ничего хорошего тут не происходит. «Кровавые Мерзавцы» были еще одним мотоциклетным клубом из тех, что вне закона и которые последние несколько лет мелькали во всех новостях Лос-Анджелеса, устраивая всевозможные неприятности правоохранительным органам.
Что один из них забыл на вечеринке Грешников – оставалось загадкой, мне было все равно, и я не хотела задерживаться, чтобы выяснить это. Я просто хотела уйти. И желательно не одна, чтобы не бродить по горным дорогам на своих высоких каблуках, ожидая, пока меня найдет такси.
– Дай угадаю, – сказал он после очередного молчания. – Рони.
– Я не хочу быть здесь, Джуд.
– Где ты? Скажи адрес.
– Я не знаю адреса. Я в Северном Ванкувере. Я могу использовать GPS на своем телефоне, чтобы отправить геолокацию.
Так я и поступила. Потом я задержалась в ванной, гадая, как меня угораздило, черт возьми, во все это вляпаться, и размышляя над иронией судьбы: если бы мне было шестнадцать, я, наверное, пришла бы в восторг, что Рони привела меня на такую сумасшедшую вечеринку.
Но тут пара девчонок начала ломиться в дверь, и мне пришлось выйти.
Я слонялась возле входной двери, чувствуя себя более неуютно при мысли о том, чтобы в одиночестве выйти поздно ночью на улицу. Но, может, это лучше, чем оставаться на месте. Рони нигде не было видно. Но не то чтобы у меня не было компании.
Особенно дружелюбный парень с татуировкой на руке, изображавшей бешеного волка, заживо пожирающего пасхального кролика, завел со мной разговор, пока я ждала. Я понятия не имела, состоял ли он в Грешниках или где-либо еще, и мне было все равно. Я сказала ему, что просто жду своих друзей, но, похоже, эта деталь его не заинтересовала. К счастью, друзья у меня были что надо, и им не потребовалось много времени, чтобы объявиться.
Первым я увидела Пайпера. Он стоял у черного входа и разговаривал с парой других байкеров. На нем был жилет Королей, и, слава богу, он, похоже, знал этих парней. Хотя их разговор не выглядел таким уж дружелюбным.
Еще одна причина убраться отсюда к чертовой матери.