Как оказалось, пенисы не у всех одинаковые.
У Броуди был толстый, длинный и красивый член, а я никогда раньше не воспринимала его как произведение искусства.
Может быть, потому, что я прежде не была влюблена в тех мужчин?
Все в Броуди было красивым и сильным, и все же… было что-то в его ранимости, что очаровывало меня. То, что он делал себя уязвимым для меня, сейчас… он не сжимал мои волосы в кулаках и не вдавливал, чтобы добраться до горла, не задавал ритм и вообще не трахал меня в рот. А меня раньше трахали в рот. Это определенно не было моим любимым занятием.
Хотя, если бы Броуди захотел, я бы ему позволила.
Но он этого не сделал. Он просто откинулся назад и взял то, что я дала. Мне казалось, я боготворю Броуди, вот так стоя на коленях и лаская его сильное тело… и в то же время как будто у меня была вся власть. Я задавала темп, постепенно подводя его к краю, но затем сдерживалась, замедляя темп, дабы подразнить его.
Я наслаждалась ощущением того, что Броуди, человек, известный своей решительностью, властностью, управленческим мастерством, уступает мне контроль.
Я смаковала его реакцию, каждое подергивание или непроизвольную дрожь, тем, как напрягаются мышцы под моей рукой, как напрягается его кожа, как меняется дыхание… то, как он начал извиваться, как его спина скрипела о мокрую кафельную стену, когда он был близок к тому, чтобы полностью потерять самообладание.
– Джесса… детка… – это все, что он смог сказать, и, возможно, это было предупреждением для меня, чтобы я отстранилась, если не хочу глотать, но я ни за что не стала бы этого делать.
Все было так, как я и говорила ему: Я хотела его всего. Между нами больше ничего не встанет.
Он оторвался от стены, когда излился мне в рот горячей и густой спермой – ее вкус был солоноватым и мускусным, как и он сам. Броуди застонал и тяжело задышал, а затем откинулся к стене, когда я смягчила свои прикосновения. Но я все еще держала его член во рту, посасывая и лаская.
Он вздрагивал, будучи чувствительным к каждому прикосновению.
Когда я наконец отстранилась, то произнесла:
– Скажи мне… – Я все еще стояла перед ним на коленях, вглядываясь в его лицо; мы оба были расслаблены и удовлетворены. – Скажи, что ты со мной не покончил. – И я имела в виду не только сейчас.
Я имела в виду не только секс.
Броуди ведь понимал это?
Он притянул меня ближе и запустил руки в мои волосы, а затем прижал к себе и осыпал поцелуями, наполненными сексом и желанием. Когда он отстранился, то я увидела, как его зрачки расширились в тусклом свете.
– Я никогда с тобой не расстанусь, – сказал он.
Глава 23. Джесса
Броуди Мейсон пригласил меня на свидание.
Я никогда не ходила на настоящее свидание с Броуди, никогда, и так переволновалась, что чуть не описалась.
Но я не подавала виду и просто сидела на пассажирском сиденье его внедорожника, вглядываясь в ночь, ухмыляясь как умалишенная и время от времени держа его за руку, когда ему не нужно было вести машину.
После вчерашнего шоу мы почти не спали. За последние восемнадцать часов мы столько раз занимались сексом, что почти забывали поесть, и я чувствовала истощение, бессилие, и у меня кружилась голова, причем в самом приятном смысле этого слова.
И от этого я желала большего.
Куда бы Броуди меня ни повез, я просто надеялась, что он планирует оттрахать меня снова, когда мы приедем туда. Ощущение его внутри меня, прижимающегося к моему телу, касание его рук, ищущих, жаждущих… теперь я официально зависима от него.
Кроме того, я осознала, что у нас впереди еще много лет, чтобы наверстать упущенное. Каждый раз, когда я открывалась ему, мое тело было извинением, мольбой и обещанием, высказывающим ему все, что я еще не нашла в себе смелости сказать словами… когда мы оставались наедине, обнаженные и слитые воедино, все, что было правдой в моем сердце, больше нельзя было игнорировать или отрицать.
Я влюблена в Броуди. И в самом деле, ничего нового.
Может, он и догадывался, но я еще не произносила это вслух. Хотя собиралась. Но это не важно, ведь рано или поздно это вырвется у меня само собой, в момент неподдающегося цензуре блаженства.
Он сжал мою руку, и я сжала его в ответ.
Мы находились в часе езды от города, а я все еще не знала, куда мы направляемся. Мы свернули с шоссе на какую-то служебную дорогу, которая, казалось, вела в никуда; светили уличные фонари, но я ничего не могла разглядеть в темных полях по обе стороны дороги, кроме скоплений деревьев. Через несколько минут после того, как я потеряла шоссе из виду в зеркале заднего вида, мы свернули на жуткую гравийную дорогу – жуткую, потому что уличных фонарей здесь не оказалось; по обочинам дороги не было ничего, кроме зарослей кустарника. Поле на другой стороне могло быть сельскохозяйственными угодьями, но я не знала наверняка.
– Ничего себе. Отличное место, чтобы впечатлить девушку, – прокомментировала я, когда мы свернули с жуткой гравийной дороги на еще более жуткую грунтовую тропу, едва различимую в поле, заросшем бурьяном и окруженном колючей проволокой. Но я все еще улыбалась. – Здесь ты хоронишь всех своих подружек?
Броуди покачал головой, но улыбнулся в ответ.
– Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что у тебя невероятно извращенная фантазия?
– Да. – Я улыбнулась ему. – Ты. Множество раз.
По правде говоря, я наслаждалась каждой секундой происходящего. Я не только никогда не была на свидании с Броуди, но и понятия не имела, на какое свидание он меня привезет. Он лишь сказал: «Никаких высоких каблуков» и «Одевайся потеплее».
Я все ждала, что прямо из-за горизонта во всей этой темноте что-то волшебным образом появится. И вдруг Броуди свернул с дороги на какую-то небольшую подъездную дорожку, посыпанную гравием… ведущую в никуда. А точнее, к забору из колючей проволоки.
Мы подъехали к нему и припарковались.
– Выпрыгивай, – сказал он. Я ухмыльнулась, выпрыгивая, когда он выключил двигатель и мы встретились на улице. – Посмотри наверх, – велел он.
Я посмотрел наверх, но ничего там не увидела.
Небо?
Темное, затянутое тучами, с темно-синими и черными крапинками, которые, как я поняла, были облаками. Я едва могла разглядеть сквозь них луну.
– Что я должна увидеть?
Он обнял меня и притянул к себе.
– Ничего, – ответил он. – Потому что приложение погоды в моем телефоне, чтоб его, солгало.
Я посмотрела на него, слегка хихикнув.
– Что?
– Просто представь себе самое большое и темное небо, которое ты когда-либо видела, усыпанное миллионами звезд.
– Ах. – Я обняла его за шею. – Представляю.
– Облака должны были разойтись. Видишь это свечение там, у горизонта? – Я проследила за его взглядом в том направлении, откуда мы приехали. – Это город. А вон те темные силуэты? Горы. Ясной ночью здесь просто великолепно. Магически прекрасно. – Он поцеловал меня в щеку, задержавшись, его дыхание согревало меня. – Как Джесса Мэйс.
Я улыбнулась и подарила ему долгий поцелуй за это.
– Может, еще увидим эту красоту, – прошептал он, прокладывая дорожку поцелуев вдоль моего подбородка, и я счастливо вздохнула. – Мы можем немного подождать и понаблюдать. Кажется, облака движутся.
Точно. Пока я наблюдала, то заметила, как они перемещаются, скрывая луну.
– Как ты узнал об этом месте?
– Я уже тут был. Вместе со всеми другими девушками, которых я привозил сюда, прямо перед тем, как убить их.
– Фу. – Я сморщила нос. – Не смешно, когда это говоришь ты.
– Здесь живет Пайпер, – сказал он, сжимая мою ягодицу, затем отпустил меня и направился обратно к машине. – У него дом на другом конце этого поля. Переехал сюда около года назад.
– О, я не знала. – Я оглядела поле, но увидела только темноту. Дом, наверное, довольно далеко. – Должно быть, здесь хорошо. Тихо. – Я смотрела, как он достает рюкзак из багажника. – Тебе чем-нибудь помочь?
– Нет. – Он взял меня под руку, и мы перепрыгнули через колючую проволоку, которая доходила примерно до бедра, скорее для того, чтобы не подпускать животных, чем людей. Броуди начал доставать вещи из своей сумки. Он расстелил на траве большой толстый плед и велел садиться.
Я села и стала наблюдать за тем, как Броуди расставил свечи в банках по всему пледу и зажег их. Затем он достал большой походный термос с двумя кружками и налил нам по стаканчику, забросив туда мини-маршмеллоу, которые принес в упаковке.
– Маршмеллоу, – задумчиво произнесла я, когда он протянул мне кружку, и его глаза встретились с моими.
– Да. Ты ведь любишь их в горячем шоколаде?
– Конечно. – Я подула на свою кружку, от нее шел горячий пар.
Когда отблески свечей плясали на красивом лице Броуди, он казался таким юным, и я вспомнила, как много раз он угощал меня кружкой горячего шоколада с маршмеллоу у костра, когда все остальные пили спиртное, а мне было запрещено. В тот момент меня это бесило. Теперь я не могла перестать улыбаться, и мне это нравилось.
Насколько же он милый.
Я ведь могу и привыкнуть к милому Броуди. Он гораздо меньше бесит, чем придурок Броуди, хотя та версия тоже раздражающе сексуальна.
– Итак, что будем делать на этом свидании, если звезды не покажутся? – поинтересовалась я.
Он устроился на пледе лицом ко мне.
– Тогда мы найдем какой-нибудь другой способ развлечься, – сказал он тоном, от которого все мое тело завизжало.
– Не холодновато ли для этого?
Он отхлебнул напиток, глядя на меня поверх кружки.
– Свечи согреют нас.
– Верно. Это ведь то же самое, что и обычный пылающий костер.
– Мы могли бы представить, что они – костер. Знаешь какие-нибудь страшилки?
– Никаких страшилок. – Я отставила кружку в сторону и откинулась на локти. – Если ты начнешь рассказывать мне страшные истории, шансы на то, что ты переспишь на этом свидании, уменьшатся.
– Значит, в противном случае шансы неплохие?