– Я облажалась, Мэгги, – сказала я ей, как только дозвонилась до нее.
– Что ты имеешь в виду?
– Я… я влюблена в Броуди.
– Влюблена?
– Да. Сильно. И давно, очень давно.
Я вышла из кафе с убийственным желанием убежать. Я легко могла представить, как еду прямиком в аэропорт, сажусь в самолет и никогда не возвращаюсь. У меня чесалось под кожей, что-то дергалось в затылке. Как будто я жаждала этого. Побега.
Легко. Так чертовски просто.
И так чертовски неправильно.
Я сопротивлялась этому желанию, потому что знала, что это неправильно. Мое время бегать истекло. Если я продолжу бегать, то однажды умру. Это может случиться не завтра, но когда-нибудь… я умру в одиночестве, продолжая бежать.
Поэтому я практически рухнула в объятия Мэгги. Для такой миниатюрной девушки Мэгги обняла меня очень крепко.
Когда она отстранилась, то посмотрела мне в глаза, в мои влажные, наполненные слезами глаза, и спросила:
– Ты в порядке? – затем, прежде чем я успела ответить, она нахмурилась и добавила: – Мне надрать ему задницу?
– Нет. – Я рассмеялась и вытерла слезы, прежде чем они скатились по щекам. – Но я люблю тебя за то, что ты спрашиваешь. Я знаю, что у вас с Броуди близкие отношения. Спасибо, что не встала на его сторону.
– Его сторону? – переспросила она. – О нет. Нет, нет. Мы, девочки, держимся вместе. И мы с Броуди не так уж близки. Да, мы работаем вместе. И да, возможно, он немного лучше владеет своими эмоциями и скрывает свои закидоны лучше, чем некоторые мужчины, которых я знаю, – сказала она, без сомнения думая при этом о своем «муже», – но он все равно парень. А ты – это ты. – Она сделала широкий жест, обозначающий все мое существо. – Я знаю тебя много лет, Джесса Мэйс, и ты прекрасна как внутри, так и снаружи. Броуди, может быть, горячий, умный и в целом уравновешенный, но он все равно мужчина. И поскольку из-за него у тебя на лице появилось такое выражение, думаю, он, вероятно, тоже облажался.
Затем она затащила меня в свою уютную квартирку и поставила чайник, чтобы заварить чай.
– Что случилось? – спросила она, глядя на меня, уютно устроившуюся в ее мягком кресле и подтянувшую колени к подбородку.
– Ничего, правда. В этом-то и проблема. Броуди сказал мне, что любил меня, когда мы были детьми, и я не смогла с этим справиться. Я действительно не чувствовала себя достойной его любви. Поэтому я сбежала.
– И что потом?
– А потом я просто продолжала убегать.
Она подошла и села рядом со мной на пол.
– И что теперь? Что происходит?
Я вздохнула.
– У меня такое чувство, что мое сердце разорвется, когда мы раздеваемся. – Брови Мэгги поползли вверх. – А иногда… кажется, что мы хотим разорвать друг друга на части.
На этот раз ее губы изогнулись, когда она пыталась сдержать улыбку.
– Вот дерьмо.
Я тоже попыталась улыбнуться.
– Так, может, есть надежда?
Мэгги покачала головой, размышляя.
– Буду честна, милая… Я не уверена, что есть надежда, но, черт возьми, в этом нет ничего плохого. Я имею в виду… если между вами все так напряженно, значит, на то есть причина, верно?
– Ага. – Я крепко обхватила колени, когда она пошла разливать чай. – Он говорит, что я разбила ему сердце, Мэгги. Он думает, что я не хотела его тогда. Что я убежала от него. Но это совсем не так.
Мэгги приняла это к сведению. Она вернулась, вручила мне кружку и уселась на пол, скрестив ноги.
– Ну, теперь очевидно, что ты от него на седьмом небе. Нужно быть слепой, чтобы этого не заметить. Как будто сердечки и радуги вспыхивают в твоих глазах каждый раз, когда ты произносишь его имя. На самом деле, меня немного подташнивает от этой милоты.
– Ты говоришь так, потому что вы женаты и тебе скучно, – поддразнила я.
– О боже. Не напоминай мне об этом дерьме. Я еще ничего не пила сегодня.
– Извини, – сказала я, дуя на свой чай. – Не думаю, что наше счастье способно преодолеть эту проблему.
– Тогда что же это, черт возьми, такое?
Я колебалась.
– Просто… ерунда, о которой мы никогда не говорили. И я не знаю, в какую сторону все изменится, когда мы это сделаем. – Я знала, что это все изменит, но в какой-то момент я перестала верить, что он не захочет иметь со мной ничего общего, как только я расскажу ему правду, поэтому стала думать, что, может быть, если я буду трахать его достаточно часто, он забудет об этом.
Глупая. Броуди никогда не был таким парнем – из тех, кто позволяет своему члену принимать решения за себя. Но я была на грани отчаяния.
Я потягивала мятный чай, вдыхая ароматный пар и позволяя ему успокоить мои нервы.
– Честно говоря, Мэгги… я напугана до чертиков.
– Да, – сказала она. – Я понимаю. – На мгновение она стала задумчивой, даже грустной. Затем она сказала: – К черту все это. Жизнь слишком коротка. Тебе нужно поговорить с ним. Поговори с ним обо всем, даже о том дерьме, которого ты больше всего боишься. Особенно об этом дерьме. Если ты поговоришь с ним и он не поймет, ничего не поменяется. Вы будете жить каждый своей жизнью, а он продолжит держать на тебя обиду или что там еще, черт возьми, он считает нужным сделать в своем мужском мозгу. С другой стороны, вы поговорите с ним, и он проявит понимание, может быть, вы обсудите это до конца. В любом случае ты победишь, потому что ты встретишься лицом к лицу со своими демонами, а это требует большого мужества, если ты не отступишь.
– Да. Ты права, – сказала я. – Я знаю это. Я просто не нашла в себе смелости. Вот и все. Я такая трусиха.
Мэгги с минуту молча потягивала чай.
– Ты знаешь, Джесса… С тех пор как ты вернулась, Броуди ведет себя как сварливый медведь, – сказала она. – Я никогда не видела его таким. Я также никогда не видела, чтобы у него были серьезные отношения с кем-то еще. Он в некотором роде серийный искатель интрижек. У него всегда есть какая-нибудь подружка, но эти отношения никогда не длятся долго, и он, кажется, никогда ими не увлекался. Мне нравится, что он больше улыбается, когда проводит время с ребятами, понимаешь? Похоже, он из тех парней, которые хотят быть влюбленными, но так и не находят никого, к кому могли бы испытывать подобные чувства. Это, должно быть, их выбор. Не то чтобы он не встречал кучу доступных женщин с тех пор, как ты уехала. Они, как возбужденные пчелы, слетаются на мед, на всех парней, включая Броуди.
– Может, ты просто не знаешь? – спросила я, и мне не понравился этот образ. На самом деле, вряд ли Мэгги знала все о личной жизни Броуди, верно?
Мэгги устремила на меня взгляд своих серых глаз, когда сказала:
– Может быть, он ждет тебя, Джесса.
Глава 28. Джесса
В конце концов я последовала совету Мэгги.
Прошло уже несколько часов с тех пор, как я оставила Сета в том кафе. Солнце зашло, а я так ни от кого и не услышала ни слова.
Если бы Сет сразу поговорил с группой, как я ему советовала, то уже что-нибудь узнала бы.
– Ничего? – спросила я у Мэгги, наверное, в десятый раз, пока мы обе проверяли свои телефоны.
Она покачала головой.
– Прости, дорогая.
Через несколько мгновений в дверь постучал Броуди. Я написала ему, где в данный момент нахожусь. Я также извинилась за то, что задержалась и пропустила ужин. Он приехал сразу же, и когда Мэгги впустила его, он остановил свой взгляд на мне, сидевшей на диване.
– Ты сбегаешь? – спросил он, с грохотом приближаясь. Его лицо слегка обветрилось после гонки на мотоцикле, и он выглядел растерянным… измученным. Я снова заставила его переживать.
Похоже, моя маленькая записка с сердечками не улучшила ситуацию.
– Я не…
– Ты не уйдешь.
– Нет, – спокойно ответила я. – Я никуда не ухожу.
– Ты хочешь, чтобы я боролся за тебя? – Он повышал тон, как будто я ничего не говорила. – Так вот, я борюсь, а ты никуда, черт бы тебя побрал, не уйдешь.
Дерьмо. Он буквально разъярен, и эта дурацкая неспособность высказать свои мысли вслух, когда он находился рядом и злился на меня, дали о себе знать. Я начала искать слова в свою защиту, и тут вмешалась Мэгги.
– Просто заткнись и слушай, – сказала она. – Я посажу ее в свою машину и сама отвезу в аэропорт, если ты и дальше будешь вести себя как безумный медведь с петардой в заднице.
Это привлекло внимание Броуди. Сомневаюсь, что Мэгги часто так с ним разговаривала. Или вообще когда-либо.
Он отступил, провел рукой по волосам и перевел дыхание. Затем бросил на стоящую между нами Мэгги мрачный взгляд.
– Я просто… выйди на некоторое время. Не торопись. – Она бросила на меня взгляд и указала на свой телефон, что, как я поняла, означало: «Напиши мне, если тебя нужно будет подвезти до аэропорта».
Затем она исчезла.
Броуди сбросил куртку, провел рукой по лицу и сел рядом со мной на диван.
– Нам нужно поговорить, – тихо сказала я.
– Да, – сказал он, и его синие глаза сосредоточились на моих. Он взял меня за руку и крепко прижал к своему бедру. – Итак, начинай.
Я заговорила.
Я рассказала ему все.
И начала с самого начала.
Я рассказала ему о том, что чувствовала после смерти мамы. Я рассказала ему о том, насколько сокрушительной была тяжесть потери ее после смерти отца. О темном отчаянии и бессилии, которые я испытывала.
Я рассказала ему, каково это – быть младшей сестрой, хорошей девочкой, всегда следовать чужим правилам, делать все возможное, чтобы все улыбались, в то время как я чувствовала, что умираю изнутри.
Я рассказала ему, каково это – чувствовать заботу и покровительство моего брата, и Джуда, и Зейна, и всех друзей моего брата, с которыми я росла. Его самого, Броуди.
И Сета.
Каково это – чувствовать, что тебя ограждают, охраняют, так оберегают, любят, лелеют и относятся как к принцессе. Я думала, что должна вести себя соответствующе – быть красивой, счастливой, сияющей и совершенной, чтобы заслужить такую любовь.