— Ну что ж. Коли так, ты должен убедить ее в обратном. Докажи, что она не права. Твое время еще не пришло. И постарайся держать руки от нее подальше.
— Тем более что это очень просто, — печально закончил Дэн. — Мама, погладь мне, пожалуйста, рубашку, пока я приму душ и смою с себя эту краску. А то мне придется спешить.
— Куда? Сейчас только четыре часа. Во сколько же вы встречаетесь?
— В восемь. Но я хочу успеть еще съездить кое-что купить, а потом собираюсь заехать к Джо, чтобы он сделал фотографии.
— Это с той пленки, на которую ты снимал Эмму в купальниках?
— Да, с этой. Только дело совсем в других кадрах. У меня еще оставалось место — и сегодня я сфотографировал Сирила в песочнице. Они вышли вряд ли хуже, чем те, которые с Эммой. Я обязательно хочу вручить их ей сегодня.
— Мне тоже было бы интересно посмотреть на них. Ты бы не мог попросить Джо напечатать еще один комплект для меня? И я не буду возражать, если мне предложат взглянуть и на Эмму.
— Ради бога. Не волнуйся, мама, ты посмотришь и на Эмму. Я думаю, Джо сделает парочку фото для тебя и, конечно, не откажется сделать и комплект с Сирилом. Ну, я пойду в душ, а ты погладь, пожалуйста, рубашку.
— Какую тебе погладить?
— Черную шелковую.
Энн покачала головой. Ей не понравился такой выбор.
— Может быть, лучше что-нибудь другое? Почему бы тебе не надеть кремовую? Или же ту, синюю, с накладными карманами?
— Черную шелковую, мама, — повторил он, внутренне закипая от раздражения.
Подавив возмущение, Энн предостерегла сына:
— Ты все еще пытаешься воздействовать на нее своей сексуальностью, Дэн. Ты делаешь ошибку, уверяю тебя.
— Может быть, ты и права. Но, возможно, в конце концов, это окажется единственным верным путем. А если так, то придется пойти по нему. Все, иду мыться.
Энн снова с сомнением покачала головой. Она очень боялась, что ее сын натворит глупостей, о которых потом еще горько пожалеет. Но она знала и то, что спорить с ним бесполезно. Ну что же, пусть гладит свою разлюбезную черную рубашку сам.
Повздыхав, она отправилась к гардеробу и после не слишком продолжительных поисков извлекла оттуда сорочку, едва не превратившуюся в яблоко раздора. Расправив рубашку на гладильной доске, Энн снова не удержалась от вздоха. Она вспомнила, каким красивым и соблазнительным выглядел в ней Дэн.
Бедная Эмма, подумала она, и бедный Дэн. Энн было искренне жаль обоих.
Женщине с ребенком нужен не любовник, а муж, готовый стать ей защитой и опорой. А Дэн всем своим видом убеждает ее всякий раз в том, что он желает стать именно ее любовником и никем другим.
Ну что ж, пусть сама жизнь даст ему еще один жестокий урок. Глядишь, научится хоть чему-то. Может быть, начнет слушать добрые советы матери.
— Ура, ура, гип-гип-ура! — вопил Джо, ликуя. Он удалился проявлять пленку и теперь, по всей видимости, рассмотрел Эмму на доске увеличителя. — Я уже почти влюблен, слышишь, и только уважение к тебе заставляет меня отказаться от чисто мужских намерений. Я тебя понимаю.
Вскоре он появился с большим коричневым конвертом в руках.
— Держи. Все отлично.
— Спасибо, Джо, — поблагодарил друга Дэн. — Как получилось? Только честно. Хотя твои камеры действительно хороши, но все-таки?
— Слушай, замечательные снимки. Не будь мы друзьями, я бы умер от зависти. Как я понимаю, ты сейчас отправляешься на свидание с этой сногсшибательной блондинкой в бикини?
— Да. Но я еще к тебе зайду как-нибудь попозже, а сейчас я опаздываю к ней. — Дэн сказал правду. Он сильно задержался в магазине игрушек, выбирая подарки для Сирила.
— Ну что ж, тогда лети. И пусть сердце твое горит в огне чистейшей в мире любви, — напутствовал друга Джо, но вдруг спохватился и спросил: — Да, скажи, а что это за очаровательный ребенок с глазами олененка из мультфильмов?
— Это Сирил. Сынишка этой сногсшибательной блондинки в бикини, как ты про нее выразился.
— Да ты что? Ты не обидишься, если я у тебя спрошу прямо?
— Нет.
— Признайся, ведь это твой мальчонка?
— Нет, не мой.
— А чей же тогда?
— Ее мужа.
— Вот ведь черт! Она замужем?
— Не горячись так. Она вдова.
Джо всегда обожал совать нос в чужие дела. Его любопытство не ведало границ. Но, узнав поистине интересную вещь, он, против ожиданий Дэна, нахмурился.
— Не нравится мне это дело, вот что. Я бы ни за что не стал воспитывать чужого ребенка. Даже если его мать сущая богиня или там добрая фея из сказки. Пройдет этак лет десять — двенадцать, и этот ангелочек заявит тебе: «Проваливай-ка, дядя, к чертовой матери, откуда явился. Ты мне никто».
— Но я-то хочу стать ему отцом. Я усыновлю его. Ну ладно, побегу, а то уже опаздываю. Мы еще с тобой обсудим все это. Давай на днях сходим куда-нибудь, посидим за парой стаканчиков виски?
— Отлично. Но если только пригласишь на свадьбу!
— Считай, что приглашение у тебя в кармане. Ну, счастливо!
— До встречи.
Слова Джо сидели у Дэна в голове все время, пока он ехал к Эмме. Безусловно, кое в чем он был прав, по-дружески предостерегая его. Но все-таки… Когда Дэн смотрел на малыша, играл с ним или баюкал его, он чувствовал себя отцом. Это не поддавалось никакому анализу. Родительские чувства… Да, Дэн полюбил Сирила, и он теперь значил для него не меньше, чем его мать.
Кроме того, он любил и его бабушку. Конечно, не так сильно. Хотя уважал ее безгранично. Эта троица была уже в его сознании неразлучной, и он от всей души хотел, чтобы все они были счастливы. Он хотел купить большой новый дом для всех них, чтобы прежние тяжелые времена навсегда стерлись из их памяти.
Дэн подумал об игрушках, купленных для Сирила, и улыбнулся. Ему больше всех должен был понравиться танцующий слон. Детям слоны почему-то всегда нравятся. Хотя и летающая бабочка была тоже очень красива. Еще он купил ему инерционную машину. И еще кое-что: фею с крыльями, светящимися в темноте.
Когда Дэн остановился у очередного светофора, его взгляд упал на коричневый конверт, лежащий на сиденье рядом с ним. Дэн открыл его и достал верхний снимок. Это был портрет Сирила. И, только увидев его, Дэн понял, почему Джо так расхваливал глазки малыша. Его глаза действительно были достойны восхищения — огромные, темные, словно бездонные озера. Что и говорить, фотографии удались на славу.
Й все же до чего прелестный мальчик! Взглянув на него еще раз, Дэн достал фотографию Эммы и вновь был потрясен.
Ее красота и в жизни будоражила, ослепляла, сводила с ума, но на фотографиях это было что-то совсем особенное. Нечеловеческая красота. Лишь теперь до сознания Дэна дошло, в чем ее загадка. Взгляд! Создавалось впечатление, что она смотрит прямо в глаза, не отрывая взгляда, заставляя путаться мысли, вызывая в мужчинах самые сокровенные и древние чувства. Да, мужчина, увидевший Эмму, уже не мог не возжелать ее.
И Дэн совсем не был исключением из этого правила. Но он мечтал о ней не как о подружке на день или на час, а как о спутнице жизни. Он женился бы на ней завтра же, если бы только она согласилась принять его предложение руки и сердца.
Сзади громко засигналили. Взглянув на светофор, Дэн обнаружил, что зеленый свет уже зажегся, а он пропустил момент, когда это произошло. Кинув конверт на сиденье, он тронулся вперед, думая о том, что, если бы он признался Эмме в любви и предложил ей выйти за него замуж, она наверняка бы сочла это очередной уловкой, чтобы затащить ее в постель.
Итак, что бы она ни говорила, но одно бесспорно — он все-таки нравится ей. Теперь дело за тем, чтобы изменить ее мнение о себе как об искателе легких приключений и злостном сердцееде. Она должна узнать его как следует.
Дэн думал об этом всю дорогу. Подходя к ее дверям и нажимая кнопку звонка, он внезапно вспомнил мнение своей матери о его черной шелковой рубашке.
Эмма открыла дверь сама, и Дэн при виде нее тут же обо всем забыл. В классическом кремовом костюме с короткой юбкой Эмма выглядела просто великолепно. Высокая прическа, жемчужные серьги и ожерелье довершали ее туалет. Но второй, более пристальный, взгляд не оставил без внимания то, что ее костюм уже далеко не такой новый, а жемчуга— всего лишь дешевая бижутерия. И тем не менее выглядела она потрясающе.
— Здравствуй, Эмма, — просто сказал он, — ты выглядишь превосходно.
— Ты опоздал, — неожиданно сказала она, не замечая ни его приветствия, ни комплимента.
— Только на пятнадцать минут.
— Я… Я думала, ты вообще не приедешь.
Он заметил, что костяшки судорожно сжатых пальцев Эммы побелели от напряжения. Ее голос дрожал. Ей было явно неуютно рядом с ним.
— А мне казалось, тебе хочется, чтобы я навсегда исчез из твоей жизни, — сухо сказал он.
Она бросила на Дэна затравленный, испуганный взгляд. Поняв, что еще минута — и Эмма забьется в истерике, он решил разрядить обстановку.
— Я сегодня ездил по магазинам, — заявил он, — и кое-что купил Сирилу.
— Сирилу? — как-то странно произнесла она.
— Да. Несколько забавных игрушек. Как ты думаешь, можно мне сейчас отдать их ему?
— Ты… Ты купил Сирилу игрушки?
— Ну да. Может, я сам отдам ему этого слона? Мне до смерти хочется… Можно мне войти и отдать ему их? Не говори только, что он спит в такой ранний час.
Дэн был готов к любой ее реакции, но только не к такой. Эмма закрыла лицо руками и горько разрыдалась.
— Боже! — всхлипнула она. — Боже мой…
Дэн испугался не на шутку. Он не знал, что делать, ошеломленный и сбитый с толку ее слезами. Он вошел в дом, закрыл дверь, поставил большую коробку с игрушками в коридоре и только тогда получил возможность обнять ее. Дэн прижал Эмму к груди и попытался успокоить ее.
— Эмма, дорогая… Что с тобой? Я что-то не то сказал? Что-то случилось? Ведь не с Сирилом же? Нет? С ним все в порядке?
Селия поспешила явиться в прихожую, испуганная плачем Эммы не меньше Дэна.
— Что случилось? — взволнованно спрашивала она. — В чем дело?