«Немецкие Афины», Мюнхен, по личному отзыву Ивана Константиновича, богат был и ту нору высокоталантливыми художниками. Как и теперь, особенно процветала тогда живопись историческая. Нашему художнику чрезвычайно понравились картины Ленбаха и Пилоти. В середине марта того же 1879 года И. К. Айвазовский отправился во Флоренцию, где выставил четыре картины. Конечною целью его путешествия была Генуя – родина Христофора Колумба. Обдумывая сюжеты картин, посвященных памяти великого мореплавателя, наш художник желал собрать в ней исторические сведения, до мельчайших подробностей описывающие костюмы, вооружение, постройки и оснастку кораблей на исходе XV столетия. Плодом добросовестных и прилежных изысканий Ивана Константиновича в Генуе было множество эскизов, очерков и набросков, воспроизведенных в его картинах, воскресивших в памяти зрителей события открытия Нового Света.
«На лодке по Кумкапы в Константинополе». Художник И. К. Айвазовский. 1846 г.
По глубокому изучению сюжета, по историческим деталям «Христофор Колумб» Айвазовского может смело встать в один ряд с «Помпеей» Брюллова. По собственному признанию Брюллова Айвазовскому, как близкому знакомому, он, в бытность свою в Неаполе, посещал останки Помпей, ежедневно стараясь запечатлеть в своей памяти каждый камешек мостовой, каждый кантик карниза. Для костюмов, туалетных принадлежностей и украшений Брюллов целые дни посвящал обзору Бурбонского музея. С той же добросовестностью своего наставника и друга отнесся, как мы видим, и И. К. Айвазовский к своему «Христофору Колумбу».
Летом 1879 г. И. К. Айвазовский возвратился в Россию и, проведя в родной Феодосии часть осени и начало зимы, прилежно занимался живописью, исполнил четыре драматические большие картины. Из них особенно хороши были «Корабль «Santa Maria» при переезде через океан», «Колумб на палубе, окруженный недовольным экипажем», «Колумб спасается на мачте по случаю пожара на португальском судне, сожженном венецианскими галерами у берегов Португалии» и «Колумб со своей свитой пристает к берегу Сальвадора».
Весной 1880 г. старший и любимый брат его Гавриил, епископ имеретинский и управляющей епархией, скончался в Тифлисе. И. К. очень оплакивал эту утрату. Он не раз гостил в монастыре у своего брата, дарил ему свои картины и написал с него даже большой портрет, который с недавнего времени украшает его феодосийскую картинную галерею. Это был ученый иерарх армяно-грегорианской церкви, имя которого заняло видное и почетное место в летописях, как равно и в истории восточной литературы, известный своими трудами переводчик, знаток русских произведений литературы и лингвистики. По словам И. К., в 1858 г. брат его гостил долго у него, и как раз в эту эпоху – отклонил от себя пост главного начальника над всеми армянскими учебными заведениями, предложенный ему константинопольскими армянами. И. К. Айвазовский долго не мог без слез на глазах вспоминать о своем знаменитом брате и говорил, припоминая свое детство и юность, что покойный епископ-брат близко стоял к нему не только по семейному положению, но и по своему благотворному влиянию на его развитие и нравственность. Он, как и отец И. К., в совершенстве знал языки: турецкий, армянский, венгерский, еврейский, цыганский, немецкий и остальные европейские, а также почти все наречия нынешних народностей. Другой брат его, Григорий, служил на гражданской службе, был начальником порта в Феодосии (после описанного Пушкиным в письмах из Крыма) и впоследствии долгое время проживал в Феодосии при И. К., в отставке.
Глава ХХ
Воспоминания И. К. Айвазовского о встречах с августейшими лицами. Приезд великого князя Сергея Александровича и волшебный праздник в Судакской долине. Значение И. К. Айвазовского и блестящий удел «избранника неба». Предсмертное письмо художника к автору и весьма важные откровенные взгляды его на свою жизнь и творчество в течение 60 лет. Памятник Айвазовскому. Характер художника и его историческая деятельность. Дневник художника. Несколько слов, посвященных его памяти. Заключение.
Иногда И. К. Айвазовский вспоминает с удовольствием о пребывании у него в гостях и близких встречах с августейшими лицами, вообще питавшими расположение к украшавшему их зимние и летние дворцы историческому лицу, маринисту-художнику. После эпохи императора Александра III и Николая I особенно памятна для него была такая встреча в 1867 г., да она и сохранится навсегда в летописях Феодосии, так сказать, торжества и победы искусства. Летом 1867 года, в бытность государыни императрицы Марии Александровны с ее августейшими детьми в Крыму, Айвазовский имел честь находиться, по желанию ее величества, в числе лиц, сопровождавших великую княжну Марию Александровну в ее поездке в Константинополь. По возвращении ее высочество и Е. И. В. великий князь Сергей Александрович (благополучно ныне здравствующий московский генерал-губернатор) с соизволения государыни императрицы осчастливили нашего художника посещением его дома в Феодосии и его сада в Судакской долине. Это была одна из картин той волшебной сказки, куда привела художника волшебница-фея – его могущественный гений…
В день приезда их высочества весь город был расцвечен флагами, перед домом Айвазовского построена была триумфальная арка. Пароход, на котором плыли их высочества, версты за две до берега был встречен Айвазовским, ехавшим на катере, за которым следовали четыре красивые гондолы, наполненные цветами: ими гребцы усыпали волны моря перед пароходом. Введя высоких гостей, сопровождаемых многочисленными лицами двора и свиты, в свой дом, Айвазовский имел честь представить их высочествам свое семейство и затем пригласил в столовую к обеденному столу. В саду, против дома, устроены были три киоска с бьющими в них фонтанами и каменная ротонда; на берегу моря театр, а у самого берега – декоративное палаццо в венецианском вкусе.
После обеденного стола на сцене театра поставлены были живые картины с видами Константинополя, куда недавно ездили тогда еще высокие гости с художником, и небольшой балет, выполненный в греческих костюмах малолетними детьми именитых обывателей Феодосии. Живые картины поставлены были Айвазовским. После спектакля в киосках был сервирован чай, во время которого сад, окрестности, морской берег и близлежащий мол были иллюминованы и по временам озаряемы бенгальскими огнями и фейерверками. На оконечности мола установлен был вензель государя императора, сооруженный из древесных ветвей, между которыми группа из нескольких девиц в белых платьях с венками на головах и гирляндами цветов на груди, стоя высоко на подмостках, составляла очертание вензеля исполинских размеров. Этот сказочный феерический праздник продолжался до часу ночи.
На следующий день их высочества отправились в Судак, где Айвазовский в павильоне своего сада предложил гостям своим завтрак, сервированный, по обычаю местных татар, на ковре на полу. Стены столовой были драпированы пестрыми тканями с арабскими и персидскими коврами, на которых изящно обрисовывались пирамиды прекраснейших фруктов, которыми изобилует полуостров Крым.
При возвращении их высочеств на пароход для обратного следования в Ялту стена каюты была украшена видом Судакской долины во время праздника, написанным Айвазовским. Другая его картина, с изображением праздника в Феодосии, была дополнена на самом празднестве и тут же поднесена их высочествам перед отъездом их.
Много оживления и картинности празднеству в Судакской долине придавали жилища тамошних татар, красиво декорированные коврами и разноцветными тканями, а равно и толпы туземцев в их праздничных нарядах, напоминавших библейские одеяния. Государыня императрица, по возвращении августейших ее детей в Ялту, удостоила Айвазовского телеграммой с выражением высочайшей благодарности ее величества за удовольствие, их высочеству доставленное.
Так жил и принимал своих высоких гостей и, с не меньшим радушием, простых смертных великий художник, а как он работал – все мы знаем, все преклоняемся перед силой, мощью, глубиной таланта и творчества бессмертного автора «Всемирного потопа», «Девятого вала», «Петра Великого у финских шхер в бурю» и других картин, разнесенных по всему миру.
Этим далеко не исчерпываются жизнь Айвазовского и заслуги его перед лицом искусства. И ныне, когда он вошел в храм бессмертия, мы вспомним его слова и скажем невольно, что он был рожден под счастливой звездой.
Прекрасный певец моря и неведомых нам доселе красот южной природы принадлежит к числу тех редких, необычайно счастливых, исключительных избранников неба, которые на старости лет и на склоне жизни видели, что их гордые юношеские мечты не утратили своего золотого, волшебного блеска и стали явью. Бедный мальчик, ходивший в стоптанных башмаках в уездное училище, рисовавший углем на стенах своего полуразвалившегося домика, стал другом писателей, композиторов, поэтов, отечественных героев и лучших людей своего времени, из него вырос наш новый Ломоносов XIX века, и умер он на наших глазах знаменитым человеком, в чинах и орденах, в блеске славы, любимцем коронованных особ.
Непоколебимая вера в свое призвание слышится и в его последних, недавно сообщенных нам, словах, знаменательных для оценки его как художника и необыкновенного труженика.
Ввиду особенного значения их, привожу эти слова И. К., напечатанные в «Новом Времени» в статье «Памяти И. К. Айвазовского», относящейся к его прошлой и настоящей художественной деятельности, – весьма важные для будущих биографов его и нисколько не умаляющие его заслуг за 60 лет творчества.
«Я всю жизнь тружусь и работаю, не позволяя себе отдыхать. Меня упрекают в повторяемости мотивов; но я нарочно повторяю их, чтобы исправить прежние, замеченные иногда только мной недостатки. Вообще могу сказать одно: я полагаю, что все повторенные мною сюжеты отличаются не только между моими, но и между произведениями других европейских художников „силой света“, и те картины, в которых главная цель – свет и воздух, свет солнца, луны и проч., разумеется, надо считать лучшими. Какой из них отдать предпочтение? Право, нельзя решить: в каждой есть что-нибудь удачное, вообще не только между картинами моей галереи, но и между всеми моими произведениями, которых, как я сосчитал, в свете более 6000. Но все же они не вполне меня удовлетворяют, и теперь я не могу выбрать ни одной из них, про которую мог бы сказать, что это та картина, сюжет которой возник и носится предо мною в воображении. Вот почему я продолжаю писать и теперь, продолжаю еще писать, исправляя прежние недостатки и все стремясь к совершенствованию. Я никогда не утомлюсь, пока не добьюсь своей цели написать картину, сюжет которой возник и носится передо мною в воображении. Бог благословит меня быть бодрым и преданным своему делу… Если позволят силы, здоровье, я буду бесконечно трудиться и искать новых и новых вдохновенных сюжетов, чтобы достичь того, чего желаю создать. 82 года заставляют меня спешить. Я прошу вас непременно передать мои слова в ваших статьях обо мне: именно то, что я знаю, что есть, и очень много, лиц, которые не сочувствуют моим произведениям, но было бы неблагодарностью с моей стороны, если бы я не видел своих почитателей и вообще сочувствия нашего русского просвещенного общества, доказавшего в продолжение всей моей художественной деятельности его любовь и оценку. Благодаря этому сочувствию и задушевным голосам в России я не падал духом. Все интриги против меня 30, 20 лет назад меня нисколько не обескуражили, и мой постоянный труд восторжествовал».