й Тьи. Как человек с таким телосложением мог стать поваром, было загадкой не меньшей, чем как, много лет состоя при армейской кухне, можно ухитриться не прибавить ни фунта весу. Предыдущий кашевар был изгнан с позором и немало бит при этом за воровство. Тьи вызвали по протекции Бума. Новый мастер котлов и сковородок быстро разогнал всю кухонную обслугу и начал клянчить у старшего наставника новых людей. Необходимые поварята нашлись без труда, кого только не успел рекрутировать бывший командующий… Новую команду Тьи, первым делом, накормил, затем распределил обязанности и для завершения процедуры знакомства молча показал увесистую ложку, медленно вытащив ее из-за пояса. А чтобы все хорошенько уяснили, звучно хлопнул ею по лбу рядом стоящего деревенского увальня с сильно косящим глазом.
Утро в кухонной команде начиналось рано. Первыми поднимались водоносы и костровые. За час до всеобщей побудки вставал сам Тьи. Если к этому времени вода в трёх огромных котлах не начинала закипать — в дело вступала знаменитая ложка. Даже самая простая, солдатская каша выходила у мастера так, что и сам капитан не брезговал угоститься ею. Тьи был везде, всё замечал и везде успевал. Просто не могло такого случиться, чтобы без усиленного пайка остались лазарет, карцер или караул. Мизерный набор продуктов, положенный королевскому войску, с лихвой покрывался подношениями местного населения, с которыми шеф-повар быстро наладил взаимовыгодный обмен. Что менялось на дары природы — никто не знал, но даже старший писарь Шток, проводя ревизию, не смог ни к чему придраться.
Софии досталось место на разделке овощей, в компании двух подростков, сбежавших в армию в надежде прославиться. Военный мундир сделал ее почти неотличимой от других. Разве что выглядела София настолько симпатичным мальчишкой, что не было отбоя от деревенских девушек. Смазливого пацана солдаты сперва хотели побить, чтобы не отбивал у них девчонок… Но потом поползли слухи, что поваренок общается только с тугоумным шатранцем.
После нескольких напряжённых минут выяснения отношений, недовольный принц был вынужден признать, что в их ситуации лучше быть пришлым недоумком, чем шпионом недружественной державы. В целом же — все складывалось неплохо. Хотя у Циоана и была в прошлом неплохая воинская подготовка, физический труд и свежий воздух явно шли ему на пользу. Мальчишка словно попал в свою среду, только теперь он мог показать способности и быть уверенным, что похвала идет за дело, а не за звание. И то, что Яна, — как теперь называли принца, — капитан выделял как отличного воина — настолько льстило Циоану, что тот старался еще больше, забыв о капризах.
Две недели пронеслись незаметно: София и принц даже не помышляли о побеге. Однажды утром София вызвалась отнести легкий завтрак в шатер командующего. Роверо хорошо относился к поваренку: девушка чувствовала, что тот подозревает о ее маленькой тайне, но так же ощущала, что молодой капитан не выдаст Софию. Не дожидаясь разрешения, она проскользнула в приоткрытую щель полога и, вскрикнув, уронила поднос с завтраком для Роверо.
На столе, окруженном высшими чинами офицеров, лежала отрезанная голова старого генерала. Глаза мужчины были выколоты и смотрели на девушку кровавыми провалами, в рот всунут лист бумаги. Офицеры настороженно смотрели на поваренка.
— Фил, — раздраженно прошипел Роверо. — Тише! Ты хочешь, чтобы в лагере началась паника?
Девушка мелко-мелко задрожала и, бросив беспомощный взгляд на командующего, почувствовала, как по щекам покатились слезы. Сглотнув, она попыталась успокоиться: это же война! Но старый генерал оставил в сердце Софии теплые воспоминания, поэтому видеть то, что с ним произошло, было вдвойне больно.
— Дев… — капитан чуть поперхнулся и продолжил: — Ревешь, как девчонка! Быстро сюда! Еще не хватало, чтобы снаружи услышали…
София прошла к столу, с трудом переставляя ватные ноги, и с ужасом покосилась на окровавленную голову: седые волосы спутались, на шее кожа была словно старый, неловко разодранный, пергамент. Роверо обвел напряженным взглядом мрачных и насупившихся мужчин, обступивших стол:
— Насадские войска уничтожили дворец. Династия Руйс прекратила свое существование…
Напряжение в шатре нарастало. Капитан поспешно выдернул изо рта генерала смятую бумагу и облегченно вздохнул: простое действие далось молодому офицеру с великим трудом. Уже спокойнее он развернул лист и потрясенно уставился на неровные буквы, выведенные кровью… видимо, самого погибшего Арроти.
— Предлагают сдаться добровольно, — отрывисто произнес он, бегая глазами по неровным строчкам, — иначе все погибнут!
— Так может, сдаться? — неуверенно проблеял невысокий мужичок. — Теперь уже все равно…
— Нет! — неожиданно для самой себя заявила София. — Ни за что!
— Сопляк, — раздраженно отозвался мужчина. — Тебя, что ли, главным назначили? Глупый поваренок! Насадчане — сплошь маги! Что мы сможем им противопоставить?
— Говори, Фил, — Роверо так посмотрел на зарвавшегося офицера, что тот съежился в углу. — Молодость не значит глупости! Что ты предлагаешь?
— Попытаться разведать, — девушка воодушевилась вниманием капитана, — где враги. И нанести удар… Думаю, Ян сможет предложить что-то более конкретное. Может, объединиться с другими лагерями. Говорят, что магов в Насаде не так уж много. Руйса не раз предупреждал… — девушка осеклась, не зная, стоит ли упоминать о Хозяине. Ведь это может повлечь подозрения, расспросы. — Так говорят… что слухи давно ходят о нападении насадчан. Но король был слеп — собирал армию для нападения, а надо было защищаться. Недооценив врага, подверг Минд страшной опасности… и сам погиб.
— Да как ты смеешь судить короля! Капитан, за такие слова мальчишку надо выпороть! — зашипел низенький офицер, но Роверо лишь отмахнулся.
— Не те сейчас времена, когда за правду бьют, — сурово произнес молодой командующий. — Возможно, лишь она и даст шанс уцелеть. Я не спрашиваю тебя, Фил, откуда ты все это знаешь. Сдается мне, не так просты вы с приятелем-шатранцем. Если ты прав и бояться магии не стоит, то надо попробовать хотя бы отомстить за бравого генерала. Старший капрал Бум! Приведите шатранца…
Кошчи приближался к озеру. Еще издалека он приметил одинокую фигуру на песчаном берегу. Он был прав: насадчанин терпеливо ждал возвращения нового знакомого.
— Долго тебя не было, — с грустью произнес молодой маг, ловко кидая голяш в озеро: на поверхности воды Кошчи с удивлением узрел замысловатое кружево, покачивающееся на волнах. Еще один мелкий камешек послушно занял свое место в одной из витиеватых линий. — Ну как, нашел Хозяина?
— Нашел, — кивнул Кошчи, осторожно пробуя носком ноги импровизированное покрывало, украшающее озерцо. К его изумлению, по нему теперь можно было ходить, словно по суше. — А ты что тут устроил?
— Скучно, — отмахнулся парень и с любопытством уставился на Хозяина. — Ну, какой он? Правда, что утром он младенец? А правда, что он всегда разный? А он как разговаривает?
— Сколько вопросов, — чуть повел плечами Кошчи. — Уже поздно и я устал. Если хочешь узнать, иди сам посмотри! Если не будешь сомневаться, может, и найдешь…
Он еще раз наступил на каменное кружево, убеждаясь, что оно непоколебимо. Вздохнув, — вечерний моцион отменяется, — Кошчи растянулся на еще теплом песке. Насадчанин, не в силах смириться с жестокостью путника, и не думал отступать:
— Все равно, до утра бесполезно! — нетерпеливо взмахнул он руками. — Хозяин только утром воскреснет — с первыми лучами солнца!
— Раз бесполезно, то и разговаривать не о чем, — буркнул Кошчи и закрыл глаза: у него абсолютно не было желания сейчас общаться с кем бы то ни было. — В любом случае, нужно дождаться утра…
Он лежал на остывающей земле и слушал шаги насадчанина, который, не в силах смириться с необходимостью снова ждать, ходил вокруг его тела. Кошчи вздохнул: может, тишина и сон принесут покой его душе. Сейчас он почти жалел о том, что вновь обрел чувства. Тот, что мечется между противоречивыми желаниями, должен принимать решения. А Кошчи уже давно разучился это делать. Нет, конечно, он с легкостью решал судьбы других людей. Тех путников, что приходили к Хозяину мертвой воды за советом и помощью. Так долго, что он уже стал презирать никчемных человечков, не способных взять на себя ответственность за свою судьбу.
Теперь он всем сердцем понимал те мучения, что испытывал каждый из них. Конечно, выбор Кошчи был гораздо жестче и более непредсказуем… Так приятно помечтать о том, что могло бы быть с ним в новой, — полной чувств, — жизни!
София. Нежная, мягкая, смешливая и одновременно робкая, словно изящная стрекоза на цветущем лугу. Она видела краски жизни, путь порой и весьма мрачные. Но жила и принимала все таким, каким видела. Не приукрашала, не принижала. Просто радовалась аромату цветов, яркому солнышку, веселому ржанию черного жеребца, которого Кошчи ей когда-то подарил…
Он сейчас мог себе представить, как они идут по шумному лесу, держась за руки. Как девушка заглядывает Кошчи в глаза: пытливо и немного смущенно, как она всегда это делает. Но теперь он отвечает Софии мягкой улыбкой. Как рука ласково касается атласной кожи на светлом личике. Кошчи почти воочию вдохнул аромат волос Софии… Суровые тиски нежности сжимали сердце мужчины, не зная жалости и передышки. Кошчи уже задыхался от яркого потока ощущений и образов. Да! Так могло бы быть…
Если бы не одно но: если старик прав, то Кошчи уничтожит обитателей мира… и саму любовь, если сейчас пойдет на поводу собственных чувств. Вот это было уже по части Хозяина: уничтожать он привык за долгие столетия. Убивал с легкостью, будто играючи обращался с чужими жизнями. И как теперь поступить со своей? Жить дальше — бесчувственным чурбаном сидеть в своих пещерах и равнодушно наблюдать, как некогда любимая женщина стареет и умирает, не дождавшись ответной ласки? Или рискнуть и позволить себе напиться из родника живой воды. Может, старик ошибается? Может, голоса просто призовут еще одного Хозяина. А он, теперь живой, будет наслаждаться полным существованием!