Рудольф с удивлением посмотрел на него, потом заговорил шепотом, чтобы не услышала королева:
– Вы должны все приготовить. Доставьте тело в гробу – только несколько чиновников должны увидеть его лицо.
Запт поднялся, глядя в упор на мистера Рассендилла.
– План хорош, но есть одно препятствие, – произнес он странным тоном, еще более резким, чем обычно. Я понимал, что он сейчас сообщит нечто крайне важное. – Тела не существует.
Даже хладнокровие мистера Рассендилла дало трещину. Он схватил Запта за руку.
– Не существует? Что вы имеете в виду?
Запт снова взглянул на Джеймса и заговорил ровным, механическим голосом, словно читая выученный урок или играя привычную роль:
– Этот бедняга Герберт по неосторожности оставил горящую свечу там, где хранились керосин и дрова. Вчера около шести вечера Джеймс и я легли вздремнуть после обеда. Примерно через час Джеймс разбудил меня. Моя комната была полна дыма, а домик охвачен пламенем. Я вскочил с кровати – огонь уже подбирался к нам. Нечего было и думать погасить его, и у нас оставалась только одна мысль… – Он сделал паузу и посмотрел на Джеймса.
– Только одна мысль – спасти нашего компаньона, – подсказал слуга.
– Совершенно верно. Я бросился к двери комнаты, где он находился, и попытался войти, но там все было в огне, и это означало бы верную смерть. Джеймс оттащил меня силой. Нам пришлось спасаться самим. Мы выбрались из домика – он горел со всех сторон. Нам оставалось только ждать, пока дерево превратиться в золу и пламя погаснет. Мы понимали, что все, находившиеся внутри, уже мертвы. Наконец Джеймс отправился за помощью. Он нашел группу угольщиков и привел их. Пламя уменьшилось, и мы смогли подойти к руинам. Все превратилось в пепел. Но… – Он понизил голос: – Мы обнаружили тело пса Бориса, а в другой комнате обугленный труп, в котором, благодаря расплавившемуся охотничьему рогу, мы узнали лесника Герберта. Еще один труп стал абсолютно неузнаваемым. Мы и угольщики видели его. Подошло несколько крестьян, привлеченных зрелищем пламени, но никто, кроме нас с Джеймсом, не знал, чье это тело. Мы сели на лошадей и приехали сюда, чтобы сообщить королю о случившемся.
Запт умолк. Королева всхлипнула и закрыла лицо руками. Берненштейн и я, ошарашенные услышанным, тупо глазели на Запта, едва понимая, в шутку он говорил или всерьез. Придя в себя, я потянул полковника за рукав и спросил:
– Чей же это был труп, комендант?
Он устремил на меня вызывающий взгляд маленьких острых глаз.
– Некоего мистера Рассендилла, друга короля, который со своим слугой Джеймсом ждал возвращения его величества из Штрельзау. Джеймс готов ехать в Англию, чтобы сообщить родственникам мистера Рассендилла печальные известия.
Эти несколько слов объясняли все. Рудольф Рассендилл мертв, и его тело обращено в пепел, а король, живой и невредимый, восседает на своем троне в Штрельзау. Таким образом, Запт, заразившись у Джеймса его безумием, воплотил в жизнь фантастическую картину, которую слуга развернул перед ним в охотничьем домике, чтобы скоротать время.
– Все это ложь, Запт, – внезапно произнес мистер Рассендилл, скривив губы в презрительной усмешке.
– Правда то, что домик сгорел, что в нем обугленные тела, что полсотни крестьян об этом знают и что никто не может опознать тело короля. Все остальное – ложь. Но, думаю, правды в ней достаточно, чтобы пойти нам на пользу.
Двое мужчин с вызовом смотрели друг на друга. Рудольф разгадал смысл дерзкого трюка, который осуществили Запт и его компаньон. Теперь стало невозможным доставить тело короля в Штрельзау, а также объявить, что человеком, сгоревшим в домике, был король. Вдохновленный той же мечтой, что и мы все, Запт связал Рудольфу руки. Но, видя, как Рудольф смотрит на него, я понимал, что только присутствие королевы сдерживает его гнев.
– Вы все сговорились сделать из меня мошенника, – холодно сказал он. – Фриц и Берненштейн уговаривали меня, а вы, Запт, пытаетесь меня вынудить. Насколько я понимаю, Джеймс тоже участвует в заговоре.
– Я предложил этот план, сэр, – подтвердил Джеймс без всякой непочтительности – всего лишь отвечая на вопрос хозяина.
– Так я и думал. Но я не хочу, чтобы меня принуждали. Я вижу лишь один способ выйти из этого положения и прибегну к нему.
Мы молча ожидали продолжения.
– О письме королевы я ничего не стану говорить. Но я объявлю всем, что я не король, а Рудольф Рассендилл, и играл роль короля только с целью послужить королеве и наказать Руперта Гентцау. Мне поверят, и я смогу разорвать паутину, которую сплел вокруг меня Запт.
Рудольф говорил твердо и холодно, но я видел, что его губы дрожат, а лоб покрыт потом. Я понимал, какую борьбу ведет он со страшным искушением и как ему тяжело, одержав победу, отказываться от ее плодов. Я подошел к нему и взял его за руку. Казалось, это слегка смягчило его.
– Запт, Запт, – со вздохом сказал Рудольф, – вам почти удалось сделать из меня негодяя.
Полковник сердито мерил шагами комнату. Остановившись перед Рудольфом, он указал пальцем на королеву.
– Я делаю из вас негодяя? – воскликнул Запт. – Тогда что вы делаете из нашей королевы, которой служим мы все? Во что превратит ее правда, которую вы намерены разгласить? Разве я не слышал, как она приветствовала вас перед всем Штрельзау как своего любимого супруга? По-вашему, люди поверят, что королева приняла вас за своего мужа? Где королевский перстень на вашем пальце? И что делали королева и мистер Рассендилл несколько часов в доме Фрица фон Тарленхайма, пока король находился в охотничьем домике? Король и еще два человека погибли, чтобы честь королевы не пострадала. А вы собираетесь сделать так, чтобы все языки в Штрельзау сплетничали о ней и все пальцы указывали на нее с подозрением?
Рудольф не ответил. Когда Запт впервые упомянул королеву, он подошел к ней и опустил руку через спинку ее стула. Она сжала ее в своих руках. Но я видел, что лицо Рудольфа стало совсем бледным.
– А мы, ваши друзья? – продолжал Запт. – И Фриц, и Берненштейн, и я защищали вас, так же как и королеву. Если правда станет известна, кто поверит, что мы были верны королю, что мы не участвовали в обмане, а может быть, и в убийстве короля? Храни меня Бог, Рудольф Рассендилл, от щепетильности, которая не позволит мне быть верным женщине, которую я люблю, и друзьям, которые любят меня!
Я еще никогда не видел старика таким взволнованным. Его страстный призыв убедил бы меня и Берненштейна, если бы мы нуждались в убеждении. Доводы полковника казались вескими. Во всяком случае, опасность, грозящая королеве, была вполне реальной.
Внезапно поведение Запта изменилось. Он взял Рудольфа за руку и заговорил тихим, надломленным голосом:
– Не спешите отвечать «нет». Перед вами прекраснейшая в мире женщина, тоскующая по своему возлюбленному, прекраснейшая в мире страна, жаждущая своего истинного короля, и, клянусь Богом, лучшие в мире друзья, готовые назвать вас своим повелителем. Я ничего не знаю о ваших муках совести, но знаю, что король мертв, его трон пустует и судьба прислала вас сюда, чтобы вы заняли его. Ради нашей любви и чести королевы, согласитесь занять трон! Пока король был жив, я бы скорее убил вас, чем позволил это сделать. Но теперь он мертв. Прошу вас ради нашей любви и ее чести!
Не знаю, какие мысли мелькали в голове мистера Рассендилла. Его лицо было неподвижно. Когда Запт умолк, он медленно наклонился и посмотрел королеве в глаза. Охваченная надеждой на скорое счастье, любовью к Рудольфу и гордостью предложенным ему местом, она вскочила со стула и бросилась к его ногам с криком:
– Да-да, Рудольф! Ради меня!
– И вы тоже против меня, моя королева? – пробормотал он, гладя ее рыжие волосы.
Глава XXРешение небес
Той ночью Запт, Берненштейн и я наполовину обезумели. Наш замысел, казалось, проник нам в кровь, став частью нас самих. Запт занялся подготовкой отчета о пожаре в охотничьем домике.
Предназначенный для журналов отчет со всеми подробностями повествовал о том, как Рудольф Рассендилл приехал посетить короля со своим слугой Джеймсом и, так как короля неожиданно вызвали в столицу, дожидался возвращения его величества, когда встретил свою судьбу. Отчет содержал также краткую биографию Рудольфа, упоминание о его семье, выражение соболезнования родственникам, которым король посылал свои глубочайшие сожаления со слугой мистера Рассендилла. За другим столом молодой Берненштейн писал, по указанию коменданта, сообщение о том, как Руперт фон Гентцау покушался на жизнь короля и как храбро защищался его величество. Якобы граф, стремясь вернуться в Руританию, убедил короля встретиться с ним, заявив, что располагает секретным документом государственной важности. Король, с его обычным пренебрежением к опасности, отправился на встречу один, но с презрением отверг условия графа Руперта. Рассерженный нелюбезным приемом, дерзкий преступник внезапно напал на короля с известным всем результатом. Граф был убит, а король, который понял, взглянув на документ, что он компрометирует хорошо известных персон, с присущим ему благородством уничтожил его непрочитанным на глазах двух человек, поспешивших ему на помощь. Я предложил несколько улучшений, и мы, поглощенные тем, как ослепить любопытные глаза, забыли о стоящих перед нами трудностях в осуществлении нашего плана. Для нас они не существовали. Запт отвечал на любые возражения, что проделанное однажды можно повторить вновь. Берненштейн и я не уступали ему в уверенности.
Мы бы хранили тайну даже ценой жизни, как хранили секрет письма королевы, который теперь должен был отправиться с Рупертом Гентцау в его могилу. Бауэра мы могли поймать и заставить молчать, да и кто стал бы слушать подобного субъекта? Ришенхайм теперь был с нами, а старуха будет держать при себе свои сомнения ради собственной безопасности. Для его родины и его народа Рудольф был бы мертв, а для всей Европы король Руритании – жив и невредим. Конечно, ему придется снова обвенчаться с королевой, но Запт не желал и слушать о затруднениях и риске в связи с находкой священника для осуществления брачной церемонии. Оставалось только убедить Рудольфа заменить короля.