- Что же ты ничего нам не сказал? И еще работать хотел в таком состоянии! - упрекнул его Ашот.
- Как вспомню, что от смерти избавился, все остальное пустяком кажется.
- Молодец, так и надо. Бывает в жизни и тяжелее. Надо всякую боль презирать, - похвалил его Ашот. - Ну, давайте поставим ему холодные компрессы. Жаль, водки нет, водочный был бы еще полезнее.
- Вы все смеетесь над курдами, что они шарфы на колпаках носят, а вот мой и пригодился, - сказал Асо, снимая со своей шапки старенький шелковый шарфик. - И пояс шелковый тоже возьмите.
Шарфами и платком перевязали ребята все ушибы и царапины на теле Саркиса, а затем повели его в пещеру.
Новое, теплое, до сих пор незнакомое Саркису чувство зародилось в одном из уголков его души. Как хорошо, что он с товарищами! Как хорошо, что товарищи так внимательны и заботливы! Что он, в самом деле, выкидывал, какие глупости говорил! «Каждый для самого себя»… Нет, это была большая ошибка. Без товарищей жизни нет…
«Заведующий хозяйственной частью» Гагик задумал ознаменовать большую победу роскошным ужином. В дальнем углу пещеры, в одной из скрытых от глаз щелей, у него было, оказывается, какое - то тайное хранилище. Став на выступ в стене, Гагик сунул руку в щель, пошарил там и что - то положил в свою шапку.
- Жарьте, питайтесь!.. - вернувшись к костру, заявил он и вытряхнул на камень несколько воробьиных тушек. - Я берег это на черный день. А как же иначе? - похвастался он своими хозяйственными талантами.
Сюрприз, устроенный Гагиком, сильно поднял упавшее было настроение ребят. Каждому досталось по два воробья, и гнетущее чувство голода немного утихло.
…После происшествия с Саркисом ребята словно повзрослели на несколько лет. Оно убедило их в том, что в самых тяжелых условиях они способны не только поддерживать свое существование, но, когда грозит беда, спасать друг друга.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
О том, как нелегко расстается человек с дурными наклонностями, привитыми ему в детстве
Под вечер, когда изможденные ребята отдыхали в пещере, Саркис подумал: «Не повести ли их к складу белки и, открыв его, сказать: «Простите, товарищи. Вы спасли мою жизнь, и больше я не могу скрывать от вас еду. Кушайте на здоровье»…
Но тут он вспомнил, с каким трудом шел к пещере. Значит, он очень слаб и любая болезнь - грипп, ангина, воспаление легких - сведет его в могилу.
Страх вновь овладел Саркисом, и снова проснулось в кем знакомое чувство эгоизма.
«Им придется всего по две горсти орехов, а ты будешь питаться ими целых десять дней. Не делай глупости, своя жизнь дороже», - нашептывал ему какой - то внутренний голос.
В сердце мальчика началась глухая борьба, и он не сумел сделать решительного шага…
Надо сказать, что орехи, которые несколько дней назад ребята отобрали у Саркиса, были целы. Так и валялись в углу, куда их бросил возмущенный Ашот. Гордость не позволила им прикасаться к ним даже в самые голодные минуты.
Время от времени Асо очень хотелось взять орехи и тайком накормить ими своего верного Бойнаха. «Поганый кусок только собака съест», - по - видимому, думал он и все же не решался: кто знает, что скажут товарищи!
Асо хотел было поговорить с ними, узнать их мнение, но не мог одолеть свою стеснительность.
Сидя вокруг жарко пылавшего костра, ребята раздумывали о том, что им следует делать дальше. Теперь расчистка тропы уже не казалась им таким трудным делом.
В самом деле, можно ли сравнить такую работу с огромными усилиями, которые пришлось приложить, чтобы вызволить из беды Саркиса?
Ашот высказал эти мысли товарищам и внушил им веру в то, что за три - четыре дня они расчистят тропу и выберутся наконец из ущелья.
Но прежде необходимо было устранить одну досадную «мелочь»: угнетающее чувство голода.
Морально спасение Саркиса очень укрепило их, но физически ребята ослабели. За эти дни они съели все, что у них было, а заниматься поисками пищи не оставалось ни времени, ни сил.
Поэтому и было решено, что одни пойдут на тропинку, а другие будут добывать пропитание.
- Ну, раз вы считаете меня специалистом по части еды, займусь этим делом я, - заявил Гагик.
Шушик должна была остаться в пещере и поддерживать огонь в костре и ухаживать за Саркисом. А Ашот и Асо - сбрасывать с тропы снег.
Когда все это обсуждалось, Саркис снова вернулся к мысли об орехах. «Если Ашот говорил, что через три - четыре дня они выйдут из ущелья, то почему бы не открыть товарищам тайну белкиного склада?» - думал он, и была уже минута, когда он чуть не сказал: «Идите все расчищать тропу, еда у нас есть».
Но нет, он так и не смог справиться с собой. «Смотри, вдруг снова пойдет снег и ты останешься тут на всю зиму, - стучало в мозгу, и мальчик решил: «Нет, подожду еще несколько дней, посмотрю, какой ход примут дела».
Отвлекшись от этих мыслей, он стал прислушиваться к разговору Шушик с Ашотом. Они говорили об Асо.
- Такой мальчик - и почему - то не пионер! - удивлялась Шушик. - Это просто странно!
- Но ты ведь знаешь, что на ферме нет ни школы, ни пионерской организации, - пояснил Ашот. - Кто же в этом виноват?
- Раньше - то, когда мы жили в нашем селе, я ходил в школу, - сказал Асо, - но тогда я еще не мог стать пионером, мал был.
- А я считаю, что мы и сами можем принять тебя в пионеры, - неожиданно заявил Ашот. - Ты вполне за служил это.
- Правильно!
- Верно!
Ребятам очень понравилась идея Ашота, а Асо - тот Даже вспыхнул, на лбу выступили крупные капли пота.
- Кто против? - желая соблюсти необходимые формальности, важно спросил Ашот.
Но кто же мог быть против? Даже Саркис и тот с улыбкой посмотрел на пастушка.
Ашот снял с себя красный галстук и повязал его на шею смущенного мальчика.
- Ты должен принести присягу, дать клятву, - сказал он.
- Я постараюсь жить так, как надо, - тихо сказал Асо. - Я постараюсь сделать в жизни что-нибудь очень нужное, полезное людям. Поверите - хорошо, а не поверите - увидите. Вот моя клятва.
- Замечательно сказал, - захлопал в ладоши Гагик. А Ашот, воодушевившись, внес еще одно предложение:
- Мы должны будем позаботиться о том, чтобы Асо вышел из Барсова ущелья, научившись читать по-армянски.
- Читать? Значит, мы так долго здесь пробудем? - разволновалась Шушик.
- Нет… Асо очень быстро станет грамотным, - успокоил ее Ашот. - Ведь кое - что он все - таки знает…
Весело пела в этот вечер свирель Асо, и на сердце у ребят было легко. Они радовались и тому, что их друг стал пионером, и тому, что тропа, ведущая к свободе, все больше расчищалась, и спасению Саркиса.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ
О том, что перед бурей всегда бывает затишье
На следующее утро Асо вошел в пещеру и, разостлав на земле свое аба, высыпал на него из карманов целую горку мушмулы, хорошо созревшей, крупной. Растроганный отношением к нему товарищей, он почти не спал эту ночь и еще затемно отправился добывать для них еду.
- Это для работающих и для больных, - распорядился «эконом» Гагик.
От своей доли он отказался и вышел, позвав за собой собаку.
- Пошли, Бойнах, на охоту. Не позавидую я сейчас зверью Барсова ущелья!
Собака молчаливо согласилась. Таков Бойнах: его всегда можно подкупить лаской.
Ашот и Асо, набив карманы мушмулой, отправились работать на Дьявольскую тропу, Шушик - в Дубняк за топливом.
Пользуясь отсутствием товарищей, Гагик похвалялся перед собакой:
- Ах, поглядел бы ты, Бойнах, сколько орлов сбил бы я с неба, будь у меня в руках охотничье ружье!
Но собака, казалось, только усмехалась - знаем мы тебя. Ведь за все время, проведенное в ущелье, ей не пришлось увидеть и одной птички, подстреленной Га - гиком.
Снег оставался теперь только внизу, на плато, да на западных склонах ущелья. А на восточных и южных было сухо и тепло. Поэтому Гагик предпочел отправиться именно туда.
Скалы громоздились здесь целыми этажами, одна над другой, и только неширокие терраски разделяли их. Тут, на редких клочках почвы, росла желтая трава да кое - где виднелись низкие кусты, Гагик не взял с собой ни лука со стрелами, ни пращи - он и сам не надеялся на добычу.
Добрый час покружив по ущелью, мальчик не встретил никаких зверюшек, а ягод раздобыл мало, всего одну горсть барбариса, такого кислого, что его невозможно было есть. «Такая кислятина хороша только с жирным пловом, а на голодный желудок она не рассчитана», - огорченно рассуждал Гагик, продолжая осматривать кусты. И вдруг к одному такому кусту, росшему на небольшой плоской терраске, с лаем бросился Бойнах.
«Почуял запах животного», - мелькнуло у Гагика, и он крикнул:
- Держи, держи крепко! Не упускай, я иду! - и по лез по крутому склону вверх.
Ноги у Гагика подгибались, сердце сильно билось, «Не заболел ли я? - вдруг испугался он и, сев на камень, покупал свой пульс. - Нет, пока еще бьется… Так чего же я расселся?»
- Не упускай, Бойнах, не упускай, иду! - снова крикнул он псу и торопливо поднялся.
А Бойнах продолжал злобно лаять, и то всовывал гол лову в кусты, то отскакивал, словно ужаленный.
Когда Гагик подошел, пес поднял голову. На его черном носу виднелись капли крови. «Ну что я могу поделать, когда его и схватить - то не за что?… - говорил взгляд собаки. - Едва подойдешь - свернется в клубок, да еще в какой! Весь в острых иглах! Попробуй, тронь!..»
У бедного Бойнаха не только нос, но и губы и язык были поколоты.
- Пусти, это не твоя забота, - отстранил Гагик собаку. - Нашел - и ладно, остальное - дело мастера. Подумаешь, еж! Мяса в нем не больше, чем в курице. Тоже обрадовал! Эй, Шушик! - громко крикнул он, наклонившись к пещере. - Слышишь, Шушик? Запрягай телегу, надо ежа домой переправить.
- Погоди, Гагик! - тоненьким голоском отозвалась девочка. - Не трогай его, я иду…
«Не трогай»! Не сошел же он, в самом деле, с ума, чтобы трогать этот колючий шар! Подтолкнув ежа ногой, Гагик подставил свою шапку, вкатил в нее добычу и торжественно понес товарищам.