Впрочем, примитивные арбалеты, а также железные топоры на длинных рукоятках у гномов имелись, особенно у тех, селения которых вплотную примыкали к зловещему Чёрному лесу. Гномы, живущие в опасных этих местах, должны были давать хоть какой-то отпор всякой лесной нечисти, отваживающейся выползать по ночам из леса в поисках добычи. Чаще всего это были хищные бродячие деревья. Некоторые из гномов даже отваживались сами углубляться (и довольно далеко) в гиблые эти заросли. Они занимались поисками драгоценных перьев особых лесных птиц, больше нигде, кроме как в Чёрном лесу не встречающихся, в погоне за целебным мёдом разыскивали дупла диких лесных пчёл и похищали у них мёд, что было довольно таки опасным занятием. Лесные пчёлы чрезвычайно агрессивны, а их укусы болезненны до невозможности… три-четыре укуса уже являлись для гнома смертельной дозой.
Впрочем, смерть подстерегала смельчаков в Чёрном лесу на каждом шагу, здесь она имела сотни, а то и тысячи всевозможных обличий. Из ушедших в лес не возвращался, обычно, каждый третий, а то и каждый второй… но бывали случаи, когда из нескольких десятков ушедших в лес гномов назад не возвращался никто…
Гномы не имели над собой никаких правителей, они, вообще, не подозревали о необходимости таковых, а по сему, прекрасно без них обходились. Все спорные вопросы выносили на Совет старейшин селения. Совет такой, кстати, имелся в каждом из селений, даже самом малочисленном и захудалом. В него входили, обычно, самые пожилые и уважаемые всеми гномы… решать они ничего не решали, приказывать тоже не могли. Старейшины могли лишь советовать, как поступить в том или ином случае, причём, прислушиваться к этим советам либо полностью их игнорировать – это каждый взрослый гном решал уже самостоятельно.
Имелись у гномов также и жрецы, но их роль в управлении сообществом гномов была ещё менее значительна, нежели роль тех же старейшин.
Жрецы у гномов являлись как бы посредниками между миром гномов и таинственным, потусторонним миром духов, небесных, лесных, подземных и всяких прочих. Но так, как сами гномы духов побаивались, но не очень… уважали, конечно же, но не чрезмерно – всё это автоматически переносилось и на самих жрецов. Гномы своих жрецов кормили и поили, одевали и обували, принимали как самых дорогих гостей на своих многочисленных празднествах, оказывали им полагающийся по рангу и занимаемой должности почёт… и всё, кажется. Впрочем, и сами жрецы, не избалованные излишним вниманием, не стремились к большему, принимая всё так, как оно есть.
Что находится за пределами их крошечного, замкнутого мирка – всё это гномы представляли себе крайне смутно и неопределённо. Высокие, непроходимые горы плавным полукольцом охватывали равнину, в свою очередь равнина эта таким же полукольцом огибала лес. И справа, и слева от центральной, более широкой части равнины, начиналось её постепенное сужение и, в конце концов, горы и лес смыкали свои смертоносные объятья.
Лес казался бесконечным, горы тоже… но так, как ничего бесконечного не бывает, гномы, конечно же, догадывались, что где-то там, в необозримой дали, и лес, и горы, в конце концов, заканчиваются. Ещё они полагали, что где-то там, за зелёным лесным океаном, за заснеженными остроконечными пиками горных хребтов, должны лежать какие-то другие земли, но что это могут быть за земли и кем они всё-таки населены – об этом подавляющее большинство гномов и не задумывалось даже. Были, правда, немногочисленные гномы-мудрецы, которые упорно искали ответы и на эти, да и на другие загадочные вопросы бытия тоже. Тщательно изучая старинные легенды и сказания, роясь месяцами в полуистлевших рукописных книгах, составленных некогда жрецами и содержащих, вперемешку с наслоениями всевозможных выдумок и небылиц, драгоценные крупицы истины, выслушивая сбивчивые, часто совершенно неправдоподобные россказни охотников за лесным мёдом, мудрецы пытались понять истинное устройство мира и место в нём самих гномов. Являются ли гномы единственными мыслящими существами на земле, населяя, кроме замкнутой этой равнины, и весь остальной обитаемый мир, или же там живут какие-то иные разумные создания, совершенно отличные от гномов? Можно ли, преодолев каким-то образом лес либо горы, установить контакт с таинственными обитателями этих земель? Что выиграют гномы от такого контакта, и что они могут потерять? Эти и сотни других подобных вопросов задавали себе гномы-мудрецы, и не находили на них ответы.
Но подавляющее большинство гномов не страдало излишним любопытством. Их вполне устраивала это тысячелетняя изоляция от всего света, никаких новшеств они не желали, в любой же перемене, в малейшем отступлении даже от священных обычаев старины, усматривали они злокозненные попытки взорвать изнутри благополучную жизнь всего племени гномов.
И, как оказалось в дальнейшем, правы были именно они!
Ибо перемены уже стучались в дряхлые двери их уютного, и, казалось, раз и навсегда незыблемо устроенного мирка, и перемены эти самым жестоким, страшным, трагическим даже образом отразились на всей дальнейшей судьбе всех, без исключения, гномов.
И имя этим переменам было – ЛЮДИ!
Откуда они взялись, где жили прежде, как смогли пробиться сквозь непроходимый этот лес и выйти сюда, на равнину – всего этого Аверзагар не знал достоверно. Среди гномов ходили смутные слухи, что прежняя родина пришельцев погибла, то ли под ударами водной стихии, то ли в результате ещё какой-то глобальной катастрофы. Уцелевшие в катаклизме жители в ужасе и отчаянье устремились прочь с погибающей родины, и вскоре разбрелись в разные стороны. Те, кто уходили поодиночке или небольшими группами, за короткий промежуток времени либо полностью вымерли, не в силах приспособиться к новым условиям существования, либо, вновь одичав, совершенно позабыли, кто они и откуда взялись, перемешавшись с дикими племенами, встретившимися им на пути. Другие же, в большей степени сохранившиеся племена, уходили прочь организованно, значительными массами, не смешиваясь с чужеродными примитивными племенами, но вступая с ними в сражения, в которых, либо уничтожали противника, либо, если противник оказывался воинственным м достаточно многочисленным, погибали, в конце концов, сами.
Продвижение таких племён прочь от места катастрофы происходило более-менее организованно. Впереди двигались конные разведывательные отряды воинов, лёгковооружённых, почти без защитных доспехов, если не считать бронзовых шлемов и небольших округлых щитов. Оружием ближнего боя воинам-разведчикам служили узкие, обоюдоострые, бронзовые мечи и копья с бронзовыми наконечниками, для сражения на расстоянии применялись короткие, тугие луки с тяжёлыми, оперёнными стрелами, реже метательные копья и дротики. Разведчики, следуя в указанном направлении, уничтожали всех оказывающих мало-мальски организованное сопротивление воинов, не трогая, впрочем, женщин и детей, но главной задачей таких разведотрядов было обнаружение достаточно серьёзного противника и моментальное извещение об этом основных сил. Этими основными силами, главной, ударной мощью пришельцев были боевые колесницы, лёгкие, подвижные, с хорошей маневренностью, позволяющей использовать их не только на открытой местности, но и в негустом лесу.
Тут же, сразу вслед за колесницами ехали на повозках или шли рядом с ними женщины, дети, старики. С тыла и со всех сторон их прикрывали от внезапного нападения конные и пешие воины, но уже в полном боевом облачении: бронзовых и медных панцирях, поножах, глубоких шлемах, закрывающих также плечи и верхнюю часть лица. Главным оружием воинов были тяжёлые, таранного типа копья и длинные овальные щиты.
По мнению Аверзагара, именно одно из таких крупных, организованных племён, продвигаясь, скорее всего, по самому стыку между окраиной Чёрного леса и проходимыми ещё в ту пору предгорьями Северных скал, наткнулось совершенно случайно на плодородную эту равнину и, измотанное донельзя длительным своим странствием, решило обосноваться тут на постоянное место жительства.
Гномы, жившие на равнине, никогда не отличались высокой численностью, несмотря на своё удивительное, по человеческим меркам, долголетие, невосприимчивостью к разного рода болезням и почти полное отсутствие случаев насильственной смерти. Всё это, увы, никак не могло компенсировать крайне низкую рождаемость, истинных причин которой гномы так и не могли себе объяснить. Далеко не в каждой семье рождался ребёнок, рождение же второго ребёнка в семье и, вообще, было крайне редким событием, а потому население равнины не только не возрастало… наоборот, его численность медленно, но неуклонно сокращалось с каждым новым поколением.
Сокращение населения происходило ещё и потому, что многие гномы, особенно предгорные, вообще не желали создавать семей, а, тем более, обременять себя заботой о детях. И хоть жрецы и старейшины всячески осуждали добровольное это безбрачие – закоренелых холостяков и особенно холостячек это крайне мало волновало. Справедливости ради следует отметить, что многие гномы-холостяки мужского пола оставались таковыми не из-за нежелания завести семью, а в силу совершенно иной причины. Невест катастрофически не хватало, ибо на пять новорождённых гномов-мальчиков приходилось не более одной девочки, причину такой несправедливости природы гномы также никак не могли себе объяснить.
И всё же общее число одних только гномов-мужчин на равнине во много раз превышало общее число пришельцев, включая сюда стариков, женщин и даже грудных детей, не говоря уже о мужчинах-воинах вторгнувшегося племени. Вся беда заключалась в том, что, не имея, ни общего руководства, ни даже более-менее регулярного общения между отдельными селениями, гномы никак не могли объединить быстро свои силы для совместного отражения вражеского нашествия.
Кроме того, гномы просто не умели воевать, да и оружия, как такового, у них почти не было, если не считать оружием незначительное количество арбалетов у гномов, охотников и бортников, живущих в селениях, вплотную прилегающих к Чёрному лесу. В самом деле, не считать же серьёзным оружием лопаты да мотыги гномов-земледельцев или кирки гномов-рудокопов. Одни лишь топоры гномов на длинных рукоятках могли сойти за некое подобие оружия, да и то с большой натяжкой.