сех сторон стражников.
Толпа неохотно откатила.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно пробубнил Натан.
Он собрал деревянную конструкцию, напоминающую книжные полки, и стал раскладывать кухонную утварь, масло в крынках, горшочки с медом, брикеты воска, куски мыла, ножницы, замки, кожаные ремни. Торговец ревностно следил, чтобы стражники, осматривающие товар, возвращали все на свои места.
Адсон терпеливо ждал, когда схлынет поток страждущих. Как только это произошло, он покинул спасительную тень. Узнав земляка, Натан усмехнулся и поприветствовал его двусмысленным вопросом:
– Ну, каково в новой должности?
– Лучше остальных, – бодро ответил Адсон. Они с Натаном всегда недолюбливали друг друга, хотя открыто этого не показывали.
Натан слыл хитрым, завистливым человеком. Для торговца не существовало каких-либо ограничений, где торговать и чем. Он мог без объяснения причин занять чужой лоток, и, пока владелец жаловался на творящийся произвол Винсенту Гийому, пронырливый лавочник успевал неплохо подзаработать.
– По тебе и видно, – съязвил торгаш.
У Адсона появилось непреодолимое желание съездить кулаком по ухмыляющейся роже и длинному, как рукоятка сковороды, носу, но вместо этого, старательно взвешивая каждое слово, он произнес:
– Есть неплохой шанс подзаработать.
Адсон делал ставку на жадность. Он понимал, что, доверяясь Натану, подвергает свою жизнь и жизни друзей немалой опасности. Поэтому старался «бить наверняка».
– С каких это пор у каторжан завелись деньги?
– Денег нет, – поспешил объясниться Адсон, – но я готов расплатиться рудой.
– Это что-то новенькое, – лавочник заинтересованно прищурился, обдумывая заманчивое предложение.
– Да-да, самой лучшей рудой! – Адсон выжидающе замолчал.
– Мне следовало бы донести на тебя, – Натан пренебрежительно сплюнул. – Но я буду великодушен. В память о прошлом. Мы ведь земляки?
– Спасибо, я не сомневался в твоей порядочности, – лицемерно поддакнул Адсон.
– Так какая работа?
– Мне нужна лодка.
– Лодка?! Зачем? – искренне удивился Натан.
– Надоела рисовая каша. Будет лодка – наловим рыбки, пожарим. Такая малость, а приятно. Я уже забыл, как хрустит на зубах румяная корочка хорошо прожаренного окушка.
– Рыбки, значит, захотелось, – лавочник недоверчиво смотрел на Адсона. – Но я не торгую лодками!
– Знаю. Однако в твоих силах ее купить.
Натан выглядел озадаченным.
– И под каким предлогом я ее сюда приведу? Сдается мне, что не сговоримся мы. Всей руды недостаточно, чтобы я добровольно записался в рудокопы.
Торговец недовольно фыркнул и стал собирать товары.
– Тебе не потребуется тащить лодку в Таниевую Долину, – поспешил успокоить земляка Адсон. – Ее доставят друзья Лии Бэкон. От тебя же потребуется лишь передать ей мою просьбу и отнести деньги.
– За связь с ворами могут и того… – Натан изобразил, что на его шее затягивается петля, чем непроизвольно доставил Адсону удовольствие.
– Не такой уж и большой для тебя риск. Ты еще скажи, что не знаком с Грэхэмом, – бывший ополченец напряженно сцепил пальцы рук и замолчал.
– Знаком – не знаком, твое какое дело? – огрызнулся торговец. Он сложил на груди ладони, опустил голову и, немного подумав, тихо произнес: – Хорошо, я попробую. Только руда вперед, рыбаки! – добавил Натан едко.
Адсон проглотил колкость и с замиранием сердца спросил:
– Сколько?
– Бочонок видишь? – показал торговец на стоящую возле тачки небольшую бочку.
– Вижу.
– Вот такой же и наполни.
Адсон поморщился. За бочку руды можно было купить простенькую каравеллу.
– Не слишком жирно? – попытался он торговаться.
– В самый раз, – нагло заявил Натан. – Руда не деньги, а товар. Мне ее продать нужно, а где я тут покупателя найду? Придется на континент везти, с капитаном договариваться. Каждому заплати! – Натан протянул руку ладонью вверх, словно предлагая что-то с нее взять.
– Хорошо, будет тебе бочонок, – не стал продолжать спор Адсон.
– Когда?
– Через три дня подготовлю. Заберешь возле Одинокой Башни, в трюме старого корабля.
– Куда лодку пригнать?
– Под Одинокой Башней есть небольшой грот. В нем пускай и оставят. Как быстро справишься?
– Почем я знаю?! – всплеснул руками Натан. – Свою подругу спроси. Но я ничего не обещаю, – поспешил оговориться алчный торговец.
– Обманешь – найду способ тебя достать. Уж поверь! – на всякий случай пригрозил Натану Адсон.
Торговец насупился и недовольно проворчал:
– Натан честь знает.
Адсон удовлетворенно кивнул, хотя и был убежден, что слово «честь», прозвучавшее из уст торговца, имеет особенный смысл, идущий вразрез с общепринятыми представлениями о порядочности.
– И еще одна просьба…
– Что еще за «просьба»? – взвился лавочник. – Никаких просьб. – Он суетливо замахал руками, подтверждая тем самым нежелание слышать что-либо еще.
– Это совсем несложно, – примирительно произнес Адсон. – На бочке я оставлю письмо. Передай его Лие.
Адсон и Натан скрестили взгляды.
– Только в память о нашей дружбе, – согласился лавочник.
Последние слова прозвучали откровенным лицемерием, однако Адсона мало заботила искренность торговца.
Увлеченно беседуя, каторжанин не заметил, как со спины к нему подошел один из стражников:
– Эй, рудокоп! Чего здесь шляешься?
В голосе тюремного стража слышалась угроза. В Таниевой Долине редко кто из охраны, разговаривая с каторжанами, не пытался выглядеть суровее, чем он был на самом деле. «Берт! – напрягся Адсон, мысленно готовясь к неприятностям. – Слышал что-нибудь или нет?» – мелькнула тревожная мысль, сердце болезненно сжалось.
– Я жду ответа, – щурился против солнца стражник.
– В штольне прогнила опора. О таком велено докладывать незамедлительно, – выпалил десятник подготовленную заранее фразу. – Я жду Филиппа Лероя.
– А мне кажется, что ты злоупотребляешь нашим доверием, – не унимался Берт. – По-моему, кое-кто стал забывать, что он тут осужденный.
– Я ничего не забываю, – возразил Адсон и тут же об этом горько пожалел – Берт наотмашь ударил каторжанина в ухо. Боль острой иглой прошлась по телу и стала прорываться где-то в районе затылка, голова загудела.
– Закрой рот, – с ненавистью прошипел Берт.
Адсон потер занявшееся ухо и кротко ответил:
– Конечно же, вы правы. Мое место в штольне, а не здесь, и я незамедлительно отправляюсь назад.
– Нет уж, постой, – вошел стражник в раж.
Натан спешил собрать товары, не желая становиться свидетелем передряги. Второй удар неминуемо отправил бы Адсона на землю, но кулак тюремного стража остановился в дюйме от его виска – запястье не в меру разошедшегося буяна крепко сжимал Ланс. В следующий миг тыльной стороной ладони он ударил Берта в подбородок. Не ожидая нападения, стражник нелепо взмахнул руками и упал на спину.
– Все-таки ты плохо усвоил первый урок! – с нескрываемой неприязнью произнес Ланс. – Правило номер один: воин никогда не должен терять бдительность. Даже если, на первый взгляд, ему ничто не угрожает.
Стражнику хватило сообразительности не вступать в перепалку, но его лицо предательски пошло пунцовыми пятнами. Самолюбие Берта страдало третий раз за день. Все неприятности начались во время утренних учений, когда над ним посмеялись товарищи, потом ему осмелился дерзить каторжанин, а теперь никчемный торгаш и все тот же разговорчивый десятник стали свидетелями очередной унизительной для представителя закона ситуации.
Едва Берт поднялся, Ланс сделал шаг вперед, тесня стражника. Тот побледнел и, как побитая собака, затрусил прочь. Лишь у ворот он замедлил шаг, но так и не отважился обернуться.
– Спасибо, Ланс, – Адсон приложил руку к груди и слегка склонил голову.
– Ты знаешь мое имя? – удивился защитник.
– Кто же его не знает? В лагере только и разговоров, как ты победил Фредерика и Керка.
– Уверен, что и среди вас найдется немало достойных воинов. Если бы в состязании участвовали узники, еще неизвестно, кто бы одержал верх, – совершенно серьезно предположил Ланс.
– Возможно, – согласился Адсон. – Только кому это нужно? Теперь наше место, как сказал Берт, в шахте.
– Не отчаивайся, – посочувствовал Ланс. – За что осудили?
– Вином поддельным торговал.
– Не самый серьезный проступок.
– Может, и так, только сейчас всех под одну гребенку чешут.
Ланс сочувственно кивнул.
– Как твое имя? – спросил он.
– Адсон. Адсон Мередик, – представился рудокоп.
– Ланс, где ты пропадаешь? – Нежный девичий голос заставил Адсона вздрогнуть. Обернувшись, он увидел невысокую кареглазую девушку. Из-под длинных ресниц на него смотрели лучащиеся озорством глаза. Ушитые кожаные штаны обтягивали стройные ноги, узкие сапоги прилегали к икрам. Из-под куртки выглядывал белый треугольник сорочки.
Адсон почтительно склонил голову. Девушка дружелюбно улыбнулась и, обращаясь к Лансу, попросила помочь натаскать ей воды.
– Удачи! – бросил Ланс на прощание.
– И тебе того же! – пожелал случайному знакомому Адсон. – Может быть, мне когда-нибудь удастся вернуть долг.
– Может быть.
Адсон проводил гостей взглядом, пребывая в твердой уверенности, что сегодняшний день все-таки можно назвать удачным: во-первых, он договорился с Натаном, во-вторых, познакомился с Лансом. И тот разговаривал с ним на равных. Словно и не было Таниевой Долины, рассвирепевшего Берта, мерзкой утренней каши. В сердце Адсона с новой силой вспыхнула надежда. Надежда на то, что скоро все это закончится, что не придется терпеть насмешки надзирателей, обходить стороной это ничтожество – Роуга, кланяться Ральфу и Ричарду, встречать рассвет в штреке.
Быстрым шагом Адсон миновал оба поста и, выйдя на лесную дорогу, перешел на бег. Деревья слились в две непроницаемые стены, легкие горели огнем, чистейшего лесного воздуха, напоенного запахом трав и листвы, было недостаточно, чтобы затушить полыхавший в груди пожар. Адсон спешил к скалистому обрыву близ Одинокой Башни.